Колесо в заброшенном парке - Борис Тараканов

— Так мне-то что… Это вам надо…

— Эй, Вовка, — перебил его Стас, увесисто приземляясь рядом. — Запомни, к бомжам нельзя подходить ближе, чем на два метра — от них блохи скачут. И заразу всякую на себе разносят. Туберкулеза захотел?

— Стас, погоди… Простите, а что «нам надо»?

— Да кто ж вас поймет, что вам всем здесь надо, — ответил мужик, зайдясь застарелым стереофоническим кашлем. — Шляетесь пес знает зачем, парк из-за вас закрыли.

— Так уж из-за нас… — Стасу стало неловко за реплику о бомже.

Мужик внимательно посмотрел сначала на Стаса, потом на Вовку.

— Из-за вас или нет, я не знаю. А ходют тут такие как вы, да всякое лишнее видят.

— Что лишнее?

— А кто что… Кто Римский колизей, кто башню Пизанскую.

— Мы башню не видели… — начал Стас.

— Вам и не положено.

— Это почему еще?

— А вы уже выросли…

— Из чего это мы выросли? — обиделся Стас.

— Из коротких штанишек, — усмехнулся мужик, но вновь закашлялся и пошел прочь. Темные заросли поглотили его.

— Странный какой-то, — сказал Вовка.

— Как и всё здесь… — глухо сообщил Стас. — Поехали.

Утро било в окна безмятежным солнечным светом. На кухне гремела посудой Татьяна Владимировна — устраняла вовкин холостяцкий беспорядок. Мальчишки, судя по всему, осваивали ноутбук в кабинете отца. Там было подозрительно тихо.

Стас сладко потянулся на скрипучей раскладушке.

— Жизнь прекрасна и удивительна!

— Ага… — ответил Вовка, приоткрыв один глаз. — Если выпить предварительно.

— Вставай, пьяница!

— На себя посмо-а-а-а-три… — Вовка заразительно зевнул.

Стас зевнул в ответ:

— Зара-а-за… Хорош на меня зевать!

— Я гляжу на себя в зеркало и зева-а-аю. Я всегда зеваю, когда вижу свое отражение. «Это я-а-а-а…» — говорю я себе, широко открыва-а-я рот.

Стас снова зевнул.

— Кошмар. Ужас. И все это ты мне заявляешь после всего того, что вчера устроил!

— А что я такого устроил? — искренне удивился Вовка. — Подумаешь, выпил чуть-чуть. Шампанского…

Он взял висящие на кресле брюки.

— А чего они у меня такие… мятые?

— Да ну? — картинно удивился Стас. — И в карманах, наверное, много лишнего?

Вовка нехотя проверил содержимое карманов и с недоумением обнаружил там отломанный железнодорожный стоп-кран, чье-то нижнее белье и пестрый путеводитель по местам боевой славы ближайшего Подмосковья.

— Да… — Вовка озадаченно поскреб подбородок. — Чувствую, мы вчера продуктивно покатались. Хоть успели сделать, что хотели?

— Ну, несмотря на вояж а-ля «Москва — Петушки», что мы с тобой устроили, в общем и целом исследовательский пикник удался… По крайней мере посмотрели место, где когда-то стоял Вознесенский монастырь.

— Если я правильно помню, место не самое уютное на свете.

— Ты правильно помнишь.

— Который час?

— Что? А, уже… Уже!! Вовка! У нас через сорок минут встреча с отцом Леонидом!

— А как же кофе?!

В тринадцать часов Стас и Вовка стояли у киоска «Крошка-картошка» возле станции метро «Парк культуры».

— Татьяна Владимировна, наверное, обиделась, — сказал Вовка. — Она нам завтрак приготовила, а мы как на пожар.

— Да, нехорошо получилось, — согласился Стас. — И поесть охота — что за беседа на пустой желудок.

— И не говори.

— А не откушать ли нам по «крошке»? — спросил Стас, глядя, как продавщица разрезает ножом огромный аппетитный клубень.

— Фи, Стас! — сказал Вовка, — жрать фаст-фуд на последние деньги — последнее дело. И вообще, как только мы начнем трапезу, наш батюшка и подъедет. По закону Всемирной Подлости.

— Так уж сразу и подъедет… — усомнился Стас. — Вон пробка какая.

Он указал на переполненную проезжую часть. Из будки вышел упитанный милиционер с полосатой палкой и принялся лениво дирижировать бешеным потоком автомобилей.

— А может, он с другой стороны подъедет, — предположил Вовка, но тут его перебил протяжный милицейский свисток и визг тормозов.

Около поста ГАИ, влекомая регулировочным жезлом, затормозила серебристая ауди. К ней торопливо шагал молодой инспектор в чине лейтенанта. Тонированное стекло плавно поехало вниз.

— Почто-о-о служителя церковнаго-о торомози-иша-а-а?.. — нараспев провозгласила задержанная машина густым, настоянным на регулярных богослужениях утробным басом.

Инспектор замер в нелепой позе. Его воздетый в праведном гневе полосатый жезл начал медленно клониться долу.

Первым опомнился Стас. Потрясая ксивой ФСБ, словно бессрочным пропуском в Рай, он подскочил к лейтенанту:

— Это наш поп!! Отпустите сейчас же!

— Не поп, а батюшка, — назидательно донеслось из машины.

— Вот именно, — в тон сказал Вовка, ткнув Стаса в бок.

Дверь открылась, Вовка со Стасом торопливо погрузились на заднее сиденье, и машина рванула с места.

— Здравствуйте, отец Леонид, — за двоих поздоровался Вовка.

— Виртуозно водите, — похвалил Стас.

— Привычка, — бросил отец Леонид, когда милиционер остался позади. — Я ведь КамАЗы в армии водил.

— КамАЗы? — удивился Стас. — Это в каком же, извините, духовном звании?

— В звании рядового, — пробасил бывший водитель КамАЗов, резко, но аккуратно вписываясь в очередной поворот.

Вовка, «духовной жаждою томим» (после вчерашнего), чуть опустил стекло и, прильнув к струйке свежего воздуха, неожиданно для себя открыл, что жизнь не так уж плоха.

— Я ведь к вере поздно пришел, — продолжал отец Леонид. — Сначала на дипломата пошел учиться. Сессию на третьем курсе завалил. Вот и забрили в рекруты.

— Трудно поверить, — сказал Вовка. И тут же спохватился. — В смысле что не сдали сессию.

— Как раз ничего удивительного, — ответил батюшка. — По молодости я часто на рожон лез. Например, никак не мог взять в толк, зачем дипломату высшая математика. Вот и ляпнул декану: «Знаете, профессор, формул много, а я — один».

— Неужели за это и выперли? — удивился Вовка.

— Нет, за это только пожурили.

Стас и Вовка молчали, ожидая продолжения.

— Меня выгнали как «политического».

— Да… В этом бараке у нас политические, — пробормотал Стас голосом экскурсовода по ГУЛАГу.

— Как вы сказали? — поинтересовался батюшка, проскакивая очередной светофор, не дождавшись зеленого сигнала.

— Да так… музыка навеяла.

— Ох, простите, забыл! — отец Леонид включил магнитолу. Из динамиков полилось густое звучание огромного хора, сдобренного таких же размеров оркестром.