Д. Л. Браденбергер Национал-Большевизм. Сталинская массовая культура и формирование русского национального самосознания (1931-1956) - Давид Бранденбергер

146

Хотя Тимашев, Саймон и др. и пытались документально зафиксировать возникновение нового идеологического курса в печати в середине 1930 годов, их работы временами носят избирательный характер, учитывая широкий спектр кампаний, проводимых в средствах массовой информации.

147

См. прим. 11 во Введении.

148

См., например, о преследованиях крупнейших ученых-историков к Академическое дело 1921-1931 гг.: Документы я материалы следственного дела, сфабрикованного ОГПУ. В 2 тт. СПб, 1993. О Главлите см.: М. В. Зеленов. Аппарат ЦК РКП (б) — ВКП (б), цензура и историческая наука в 1920 годы. Нижний Новгород, 2000; История советской политической цензуры: Документы и комментарии. М., 1997; А. В. Блюм. За кулисами «Министерства правды»: Тайная история советской цензуры, 1917-1929. СПб, 1994.

149

И.В. Сталин. О некоторых вопросах истории большевизма // Пролетарская революция. 1931. №6. С. 3-21.

150

Как утверждает Дж. Барбер, письмо появилось из-за отсутствия уверенности в партийных историках, Р. Такер связывает его с возникновением культа личности Сталина. См.: John Barber. Stalin's Letter to the Editors of Proletarskaya RevoIyutsiya//Soviet Studies. 1976. Vol. 28. № 1. P. 39-41; Robert C. Tucker. The Rise of Stalin's Personality Cult//American Historical Review. 1979. Vol. 84. № 2. P. 355-358.

151

Профессиональная конкуренция, незримо присутствовавшая среди историков с конца 1920 годов, только добавила огня. См.: George М. Enteen. Marxist Historians during the Cultural Revolution: A Case-Study in Professional mfighting//Cultural Revolution in Russia , 1928-1931/Ed. Sheila Fitzpatrick. Bloomington, 1978. P. 154-179; Дж. Энтин. Интеллектуальные предпосылки утверждения сталинизма в советской историографии//Вопросы истории. 1995. Мо 5-6. С. 149-155; А. Н. Артизов. Критика М. Н. Покровского и его школы//История СССР. 1991. № 1. С. 103-106.

152

За боевую перестройку исторического фронта//Борьба классов. 1932. № 2-3. С. 12; Barber. Stalin's Letter. P. 22-23; Tucker. The Rise of Stalin's Personality Cult. P. 358-360; Amy Knight Beria: Stalin's First Lieutenant Princeton, 1993. P. 55-57.

153

Надежда Мандельштам. Воспоминания. New York, 1970. С. 277.

154

Комментарий Сталина, зафиксированный в дневнике С. А. Пионтковского, приводится также в: Алексей Литвин, Без права на мысль: Историк в эпоху Большого террора — очерк судеб. Казань, 1994. с. 56. Упоминание Сталиным главенствующей роли русского народа в историческом объединении нерусских народов повторяет его же суждение в известной статье 1913 года «Марксизм и национальный вопрос». Тем не менее, порадельным в этой связи является то, что Сталин распространил действие своей формулы и на построение советского государства. См.: Марксизм и национальный вопрос//Марксизм и национально-колониальный вопрос: сборник избранных статей и речей. М., 1934. С. 10.

155

позже Институт истории Академии наук обвинят в плохом руководстве процессом в середине 1930 годов. См.: Об идиотской болезни-беспечности в журнале «Историк-марксист» за 1936 г.//Правда. 1937. 15 марта. С. 4; Политическая слепота и беспечность — журнал «Историк-марксист» за 1936 г. //Правда. 1937. 20 марта. С. 4; От редакции//Историк-марксист. 1937. № 2. С. 32-39, особенно см. С. 36-38; Боевая программа дальнешйго подъема исторической науки//Историк-марксист. 1937. № 3. С. 146-147.

156

Первая статья об этом периоде, см.: А. Н. Артизов. В угоду взглядам вождя (Конкурс 1936 г. на учебник по истории СССР)//Кентавр. 1991. № 1. С. 125-135.

157

То обстоятельство, что «Замечания» напечатали вне контекста полутора годами позже, обусловило многочисленные попытки ученых правильно их интерпретировать. См., например; М. В. Нечкино. К итогам дискуссии о периодизации истории советской исторической науки //История СССР. 1962 № 2. С. 73; Nicholas Timasheff. The Great Retreat The Growth and Decline of Communism in Russia . New York , 1947. P. 222; Sheila Fitzpatrick. Education and Social Mobility in the Soviet Union, 1921-1934. Cambridge, Eng., 1979. P. 232. Как правило, «Замечания» рассматривают как одобрение Фалиным интернационалистской историографии 1920 годов, поскольку в них используются парадигмы, популяризированные М. Н. Покровским в его рьяной критике отношения дореволюционной России к меньшинствам внутри страны и иностранным соседям («Россия — тюрьма народов» «Россия — мировой жандарм»). Охарактеризованные в подобном русле, они редко понимаются как переходный этап между интернационалистской историографией 1920 годов и возникающими тенденциями руссоцентричного этатизма конца 1930 годов.

Однако при внимательном прочтении становится ясно, что в «Замечаниях» отголоски учения Покровского сливаются с новыми требованиями внедрить истории нерусских народов в единый нарратив истории СССР — стиль написания истории, неотъемлемо ставящий в привилегированное положение некоторые стороны русского национального прошлого. Более того, упоминания в «Замечаниях» царизма в качестве мирового жандарма следует трактовать в свете значения, которое приписывал этому тезису Сталин в своем письме в Политбюро в июле 1934 года: поскольку все европейские державы являлись в XIX в. реакционными, не следует осуждать исключительно Российскую империю на основании ее репрессивных действий. В итоге изменение формулировок с «Россия — тюрьма народов» и «Россия — мировой жандарм» на «царизм — тюрьма народов» «царизм — мировой жандарм» преобразовало семантику этих эпитетов с общей критики национальной империи на узконаправленную критику адмистративной системы. В сущности, если в середине 1920 годов выражения «тюрьма народов» и «мировой жандарм» служили обвинительным приговором русскому прошлому, то десятилетие спустя они стали постепенно приобретать более нейтральный характер. В этом смысле «Замечания» опровергают точку зрению, согласно которой режим понемногу принимал более прагматичный взгляд на историю при сохранении элементов раннего, более идеалистичного интернационализма. См.: И. Сталин, А. Жданов, С. Киров. Замечания по поводу конспекта учебника по «Истории СССР»; И. Сталин, С. Киров, А. Жданов. Замечания о конспекте учебника «Новой истории»//Правда. 1936. 27 января. С. 2; см. также: РГАСПИ 558/1/3156, 3157. О сталинских комментариях по поводу «мирового жандарма» см.: И. Сталин. О статье Энгельса «Внешняя политика русского царизма»//Большевик. 1941. № 9. С. 3-4; А. Латышев. Как Сталин Энгельса свергал // Российская газета. 1992. 22 декабря. С. 4.

158

Будучи беспрецедентной по своим масштабам, критика Покровского в печати положила начало резким и бурным разногласиям в среде историков, подогреваемым не только врагами покойного ученого, но а также его бывшими учениками и коллегами. Более важными, однако, представляются, мотивы, которыми руководствовалась партийные руководители в развязывании кампании против Покровского. Ему вменялся в вину за практикуемый в предшествующем десятилетии стерильный, схематичный, непатриотичный подход к истории, именовавший русское прошлое заурядным, если не считать традиций тирании, отсталости и шовинизма. При жизни работы академика никогда не подвергались такой шквальной критике (он умер от рака в 1932 году). Но политический и историографический климат сменился, и Покровский стал идеальным козлом отпущения. Так, в ходе кампании его недоброжелатели время от времени всерьез брались за опровержение вклада покойного ученого в марксистскую историографию, однако большинство изображало его карикатурно, и лишь некоторые интересовались учением академика, а не его фиктивными интерпретациями. В сущности, кампанию по уничтожению исторического наследия Покровского следует рассматривать как составную часть гораздо более масштабной кампании против «социологических» и «непатриотических» тенденций в исторической педагогике и печати. О развязывании в 1936 году кампании, осуждающей учение Покровского, см.: David Brandenberger. Politics Projected in the Past: What Precipitated the 1936 Campaign Against M. N. Pokrovskii?//Reinterpreting Revolutionary Russia : Essays in Honour of James D. White. London, 2006. P. 202-214.

159

ЦГАИПД СПб 24/2в/1829/92-93. Из воспоминаний, описывающих вызванное разгромом «школы» Покровского смятение, см.: Е. В. Гутнова. На истфаке//Вестник Московского университета (Серия 8 История). 1993. № 6. С. 73.

160

РГАСПИ 77/3/113/16-17. Подробнее см.: А. М. Дубровский. Историк и власть: историческая наука в СССР и концепции истории феодальной России в контексте политики и идеологии (1930-1950 гг.). Брянск, 2005. С. 223-276; Историю — в школу: создание первых советских учебников. Москва, 2008; Как вернули Соловева и Ключевского. Переворот в исторической науке, устроенный товарищем Сталиным // Родина. 2008. № 6. С. 25-28. А. В. Шестаков, редактор самого успешного учебника того времени №^ в конце десятилетия, что работа его коллектива замедлялась необходимостью одновременно решать вопросы, связанные с трактовкой тех или иных событий, и упорядочивать всю русско-советскую историю в расчете на массового читателя. См.: Архив РАН 638/2/105/25.