Сказание о страннике - Дэвид Билсборо

— Я за тобой шел? Ты ничего не путаешь?

— А как же то жуткое место в горах?.. — Гэп совсем растерялся. Он ждал, что вот-вот проснется и обнаружит, что это всего лишь сон. — А остальные, ты их нашел? Они тоже здесь?

Мафусаил с трудом поднялся — юноша и вэттеры вслед за ним — и положил завернутую в грязные бинты руку Гэпу на плечо.

— Юноша, — сказал он, — мы оба оказались в затруднительном положении. Впрочем, обсудим все позже. Кое-кто ждет объяснений.

Он указал на вэттерского вождя, который за все это время не произнес ни слова.

— Вот уже неделю я нахожусь под присмотром сайнена Энглариэля Рампункулуса. Как и ты в настоящее время. Полагаю, он хотел бы с нами побеседовать.

Гэп почти успел забыть о существовании вэттеров и их мира.

— Простите, — пробормотал он, повернувшись к вождю, и поспешил поклониться.

Вождь приблизился. Гэп нерешительно взглянул на Энглариэля и зашептал:

— Зилва, я не знаю их языка, он меня не поймет.

— Поэтому тебя и привели ко мне, — отозвался наёмник. — Я знаю их язык. Или, по крайней мере, язык, который они понимают. Язык вэттеров ни на что не похож и не известен во внешнем мире. Собственно, другого ждать и не приходится, ведь это весьма уединенное место. Хотя, очевидно, какие-то контакты с внешним миром у них случались... Например, с полгами. Похоже, за последние несколько веков эти шустрые барышники не раз бывали в Сайне-Трегве, между двумя расами до сих пор существует какая-то связь, пусть и весьма условная. Вожди вэттеров — сайнены — выучились основам полгского равнинного диалекта.

По мере того, как Мафусаил говорил, Гэпа охватывало смятение. Сегодня он едва выжил, чудом сохранив тело и душу. К чему посторонние разговоры — почему бы наёмнику просто не рассказать, как он тут очутился?! Гэп ведь не требовал подробностей — хватило бы и одной фразы.

У него вырвался нетерпеливый вздох. Почему никто ничего ему не рассказывает? Неужели он не заслужил чуточку внимания? Гэп смотрел на выражение глаз Мафусаила, пока тот разглагольствовал, нагоняя туману, присочиняя на ходу, даже не глядя на него, на своего товарища, и понимал, что не важно, через что ему, Гэпу, пришлось пройти, чтобы попасть сюда, — как ни крути, он всего лишь оруженосец и им останется...

Перед глазами стояли насмешливые ухмылки братьев. Мальчишка, дурак. Ну конечно, разве можно быть таким глупцом? Как он смел считать, что хоть что-то изменится?

— ...Значит, так, — рассуждал тем временем Мафусаил, — придется мне, видимо, быть твоим переводчиком. Похоже, Энглариэль не догадался, что мы с тобой знакомы... Н-да, он, кажется, вообще не имеет понятия, сколько там, в мире снаружи, людей... и, вроде, не подозревает, насколько огромен мир.

— Ты не говоришь по-полгски, — раздраженно перебил юноша. Мафусаил смерил его презрительным взглядом.

— Я же говорю по-эскельски, разве нет? Запомни, я из Кваладмира, города тысячи племен. Мы знаем много языков.

— Даже равнинный полгский?..

— Вот что, — заявил наёмник, которому явно надоела разговорчивость мальчишки, — не будем зря тратить время. Полагаю, сайнен уже утомился.

С помощью Мафусаила Гэп поведал свою историю благородному вэттеру. А заодно просветил старого знакомого. Он хотел было соврать о цели их похода в Умерт, но выяснилось, что Мафусаил успел выболтать истинную цель их миссии, и пришлось вернуться к истине. (В конце концов, наёмник, должно быть, знает, что делает.) Он рассказал о Ним, о падении в колодец и о последующих испытаниях в подземных туннелях, о том, как в конце концов выбрался наружу и как подружился с лесным великаном Юлфриком. Здесь Энглариэль улыбнулся и кивнул — без сомнения, он и его народ были знакомы с гигером. Затем Гэп перешел к описанию йордисков; рассказал про засаду и о том, как спасся, попав в руки к вэттерам. Сайнена особенно заинтересовало описание логова йордисков, и он долго и подробно расспрашивал Гэпа.

Наконец, когда воздух наполнился прохладой, а ночь вступила в свои права, сайнен, казалось, был удовлетворен ответами. Щелкнув пальцами, он вызвал лакея, распорядился насчет постели для нового гостя и велел принести еды и вина.

«Не прошло и года», — подумал Гэп.

Умяв приличную миску какого-то бесцветного мясного крошева с запахом календулы, Гэп искупался в приготовленной для него деревянной бадье и испросил позволения отойти ко сну. Им с Зилвой постелили рядом на широкой крытой веранде в той же беседке. Несколько вэттеров остались дежурить в соседнем помещении — «на случай, если гостям что-нибудь понадобится», — а Шлёпп устроился в дверном проеме между комнатами. Впервые с тех пор, как Гэп покинул дом Юлфрика, он мог спать, ни о чем не тревожась.

Как же здорово улечься на чистый мех, смыть присохшую грязь и вновь повстречать соплеменника, больше того — товарища по отряду!.. Гэп окинул комнату сонным взглядом.

На дощатом полу сердоликовым пламенем одиноко горела масляная лампа; тонкая струйка травяного дыма поднималась к потолку, завиваясь колечками вокруг подвешенных к балкам сухих трав и цветов. Где-то далеко внизу стенал зеленый океан, а ночной ветерок проникал через поскрипывающие стены хижины. Мафусаил стоял, облокотясь на перила веранды, и то ли любовался раскинувшимся внизу видом, то ли смотрел на звёзды. Полная луна заливала комнату чистым белым сиянием, которое омывало мертвенно-бледное лицо наёмника, резко подчеркивая легшие на глаза тени.

Отчего-то Гэпу здесь было так же спокойно, как под сенью родного дома. Пожалуй, даже спокойнее: вряд ли воин пустыни встанет посреди ночи, чтобы облить его мочой или подложить жука-рогача в носок, как часто делали его братья.

Гэп внимательно посмотрел на товарища.

— Зилва, — подавив зевок, наконец произнес юноша, — ты мне так и не сказал про остальных... Почему ты один?

Мафусаил молча вышел с балкона и, скрестив ноги, сел на матрас.

— И вообще, — настаивал Гэп, — как ты тут очутился? Мы думали, ты погиб там, в этом — как Паулус говорил? — в этом гиблом месте. Тот звук, вопль, жуткий...

— Я не буду об этом рассказывать.

Гэп удивленно посмотрел на наёмника. Голос Мафусаила вдруг изменился; стал чужим, холодным, и у Гэпа непонятно отчего помрачнело на душе.

— Зилва... что произошло?

— Ты что, глухой? — резко выкрикнул Мафусаил, — Сказано тебе, не буду! Как ты смеешь?

Злость в его голосе обожгла Гэпа, как удар отравленного хлыста, и юноша опустил глаза. Он слишком далеко зашел, забылся. Однако стыд — ещё не все: Гэп содрогнулся оттого, что распознал в голосе товарища нечто такое, чего никогда там раньше не было — истерику. Ему уже доводилось слышать подобные нотки дома, в Винтус-холле, в голосах некоторых ветеранов войны. Нибулус называл таких «полулюди»; они не принадлежали к этому миру, одной ногой ступив в мир иной. Совсем как в описании, которое Паулус дал амфибиям на болоте.

Затем Мафусаил внезапно успокоился и начал все же рассказывать, но с другого места:

— Когда глаза привыкли к полутьме, я двинулся по тропе вдоль утеса и дошел до лагеря. Вас там уже не было. Попытался нагнать, но мои раны... След остывал с каждым днем. Разыскивая вас, пытаясь обнаружить малейший знак, я сбился с пути. Долгие дни я потратил на то, чтобы найти Мист-Хэкел, и в конце концов забрел в болота Фрон-Вуду.

— И ты вошел в лес? — с сомнением в голосе спросил Гэп, — Не повернул назад?

— К тому времени я уже не надеялся найти товарищей. Пришлось идти — только так я мог достичь Мелхаса.

— Ты что, в одиночку собрался дойти до Мелхаса? — воскликнул Гэп, не пытаясь больше скрыть недоверия. — В твоём состоянии, без лошади, без запасов еды?

Он вновь ощутил странную легкость в голове; вновь почудилось, что пол под ним начинает крениться. В серебристом свете полной луны его прежний товарищ казался недвижимым и бесцветным, как рельефные подобия умерших с крышек саркофагов в гробницах Винтус-холла.

Мафусаил замолчал на мгновение, словно читая мысли оруженосца, а затем произнес:

— Я не ты, юнец, запомни. Мною двигало — и движет до сих пор — великое стремление. Даже если падет предводитель, наша Миссия не умрет вместе с ним... Да и шанс нагнать отряд все же оставался. Возможно, достигнув Умерта, я нашел бы их там, или дождался бы... или двинулся бы следом. Всегда есть надежда. Я знал, что в одиночку будет очень нелегко пробраться через эти земли...

«О нет. Ты не знал», — подумал Гэп.

— Но разве у меня был выбор? Я много дней блуждал, подгоняемый единственной мыслью: добраться до Умерта» Шел лесными тропами, ведомый лишь инстинктом... и безнадежно заблудился. Тогда-то я и повстречал вэттерский отряд охотников. Остальное ты знаешь.

Он снова поднялся и принялся вглядываться в освещенный лунным сиянием лес внизу.

«Ты оставил попытки найти отряд в Мист-Хэкеле, — размышлял Гэп, — чтобы встретить их в Умерте? Вряд ли... Ты солдат-наёмник, а не религиозный фанатик — даже Винтус так говорил. Единственное твое отличие от Паулуса Пукулуса — преданность нашему предводителю...»