Серебряный пояс - Владимир Топилин

Не понял Афанасий выдержанного поведения новых знакомых к своему рассказу. Как и не узнал от хозяев прииска, о ком шла речь в его байке. В тот день он не узнал имя Лукерьи и обо всем, что с ней было связано. Вероятно, это было не нужно. Да и незачем.

Проказы криволапого медведя

Неторопливо передвигаясь в густой подсаде пихтача-курослепа, Михаил Самойлов осторожно двигался вперед. Шаг за шагом. От дерева к дереву. Скрываясь за стволами пихт и елей. Движения охотника отточены до мелочей. Мягкая одежда не шуршит от соприкосновения с кустами и ветками. Ноги в кожаных броднях чувствуют каждую кочку и корягу. Его дыхание спокойно и уравновешенно. Острый взгляд видит любое непонятное трепетание листочка. Слух ловит незнакомый шорох. Плавное перемещение имеет направленную цель. Впереди, вон на той маленькой полянке, у падали настроен капкан на черного зверя.

Какова бы ни была жизнь Михаила Самойлова, все так или иначе связано с промыслом медведя. Все его предки, начиная от прапрадеда и включая сынов, Артема и Степана, охотились на хозяина тайги. Он не помнит своего прадеда. Но в его жилах течет бесстрашная кровь поколений некогда знаменитых на всю Самарскую губернию охотников-медвежатников. Из года в год, из поколения в поколение с незапамятных времен Самойловы несли славное бремя бесстрашия, хладнокровия и преданности избранному делу. Они не боялись черного зверя, так как знали его характер и повадки. Любой из них мог встать в единоборство с медведем с ножом или рогатиной и выйти из него победителем. В доброй памяти не было постыдных упреков, что кто-то отступил перед хозяином тайги или бросил товарища под когтями и клыками хищника. Так было много десятков лет или даже веков. А может, тысячелетий.

Проживая в крепостных у помещика Морозова, род Самойловых всегда стоял в егерьском составе для барских утех. Для элитной, медвежьей охоты помещик, его дети, а потом дети детей не жалели ни сил, ни средств. Некогда большой семье Самойловых на далеком кордоне, за двадцать верст от поместья, был выстроен огромный, деревянный двухэтажный дом, конюшня на десять лошадей, притоны для коров, бани и подсобные помещения, связанные с обработкой добычи, выделкой шкур и изготовлением медвежьих чучел. Кроме поиска зверя и организации охоты на него, никто из мужчин не имел права делать какую-то другую работу. Для обеспечения кормов скоту и продуктами питания семье помещик Морозов специально пригонял крестьян из деревни. Еще одной, немаловажной особенностью чистоты охотничьей крови, являлось строгое веление молодым парням и девушкам жениться и выходить замуж только за избранных и преданных медвежьему промыслу. Сам барин в долгих разъездах по соседним — Вятским, Тульским, Ярославским — губерниям находил понравившихся ему невест или женихов из медвежатников и, соблюдая честь и достоинство (но без любви и согласия), соединял выгодные ему пары законным браком. Таким образом происходил намеренный отбор чистой охотничьей крови: в семье Самойловых рождались сильные, выносливые, проворные, смелые дети, готовые в одиночной схватке с черным зверем невооруженными руками вырвать у него сердце. Мальчиков приобщали к промыслу с раннего возраста. В десять лет подросток был обязан убить своего первого медведя. Если ребенок не мог проявить характер, был слаб и труслив, его отправляли из кордона в деревню на сельские работы без права возвращения в семью. Целенаправленное очищение рода Самойловых в итоге возымело триумфальную степень. На медвежьи охоты Морозов приглашал высшие чины государственного правления. Были здесь министры, военачальники, представители знатных родов и даже царь. Михаил Самойлов помнит рассказы своего деда, видавшего самого правителя государства российского, который молодым юношей участвовал в царской охоте на медвежьих берлогах. «Вот де, как бывало! — говорил он. — Никому батюшка царь не доверял. Смелостью и храбростью был напитан. Подойдет государь к челу, самолично вытравит зверя, ударит медведя рогатиной прямо в сердце, завалит черного. А после этого тут же выпьет кубок вина, и нам подаст за достойную охоту. А другой раз возьмет с собой какого воеводу, подставит к челу, а сам травит зверя. Который воевода от страха трясется или от вида зверя побежит, государь его тут же перед нами от двора отдаляет, несмотря на заслуги. А другого, сердцем и духом крепкого, сумевшего постоять за себя и ударить зверя рогатиной, здесь же, за кубком, в чине повышал. При медвежьей травле кажон раз дамы светские присутствовали. Для поднятия духа и храбрости у охотника. Какой воевода в охоте победителем вышел, каждая его в обе щеки целовала. А другого, кто бежит, на смех поднимали. Вот такие времена были!»

Неизвестно, как долго могло продолжаться благостное продолжение рода Самойловых под покровительством помещика Морозова, да только случился в уезде казус. Появился рядом с деревнями хитрый медведь, промышлявший в округе грабежами и разбоем скота и крестьянского хозяйства. Коров, телят давил, в стайки за поросятами и курицами лазил. Собак одной лапой прихлопывал. И все безнаказанно. Никто ни разу зверя не видел в глаза, хотя след доставлял уважение и страх. Дело дошло до большего: в сенокосную пору на заливных лугах один за другим сразу два мужика потерялось. Потом девка молодая исчезла. Люди от одиночных работ отказываться стали, боялись выходить за выселки.

Вызвал из кордона помещик Морозов деда и отца Самойловых, был немногословен:

— Сроку вам три ночи, а чтобы шкура зверя у меня на полу перед камином лежала!

Самойловы хотели спросить еще несколько дней, однако тот и слушать не захотел.

Стали медвежатники зверя следить: повадки, склонности, где живет, как нападает на скот. Незадолго до этого медведь задавил стреноженного коня, затащил его в глухой овраг, съел внутренности, завалил чащей и хламом, чтобы прокис. А сам неподалеку в завале затаился. Медвежатники его следы недолго искали. В первый день к вечеру определились, откуда и когда зверь ходит на падаль. Хотели его собаками затравить, да дело к темноте подходило, опасно. Здесь же, не спускаясь на землю, чтобы не давать след, верхом на лошадях лабаз на деревьях соорудили. В первую ночь охоты не было, потому что зверь мог слышать шум и не прийти на падаль. Однако каково было их удивление, когда утром они обнаружили медвежьи следы у потаржнины. Зверь приходил, ел мясо и ушел безнаказанно.

На вторую ночь сын Северьян с шомпольным ружьем караулить медведя остался. Дед Михаил лошадей угнал в сторону, стал ждать выстрела. Всю ночь до утра Северьян на лабазе просидел, глаз не сомкнул. Однако зверь на падаль так и не вышел. Утром отец и сын стали осматривать местность и, к своему удивлению, обнаружили, что медведь всю ночь вокруг падали ходил, охотника чувствовал, как бы насмехаясь над ними, оставил кучу, но не выдал себя ни единым звуком.

Для охотников это было ново. Не один десяток косолапых Самойловы у привады добыли. Однако сейчас создавалось ощущение, будто зверь всегда смотрит за ними со стороны, видит их каждый шаг. Это было необычно и неприятно тревожило охотников. Более того, напрасно потраченное время накладывало на Самойловых нервное напряжение: прошло две ночи, а зверь был жив. Недолго думая, охотники решили затравить медведя собаками. Ранним утром Северьян поскакал на кордон за псами, до которого было около двадцати верст. Он вернулся назад только после полудня. Было упущено достаточное количество времени, однако охотники не сомневались в удаче.

Пустив зверовых кобелей, отец и сын быстро нашли медведя по следам в глухом урмане. Слушая азартный, настойчивый лай, охотники поняли, что они окружили зверя, держали его на месте, но потом вдруг разомкнулись (растерялись). Не понимая, что происходит, медвежатники бросились на голоса, оставили лошадей за пригорком, а сами стали скрытно подходить к месту схватки на выстрел. Однако каково же было их удивление, когда они не увидели зверя. Собаки беспутно бегали по лесу, рассеянно лаяли в разные стороны и вообще вели себя странно. Охотники осторожно прошли на место схватки, долго смотрели по сторонам, но медведя так и не увидели. Тщательное исследование следов тоже не дало положительных результатов поиска. Да, медведь был тут! Собаки нашли его, догнали, окружили, держали под деревом, но потом потеряли. Медведь исчез…

Медвежатники были удручены. Такого казуса с ними еще не было никогда. Это было невероятно! По всем существующим законам природы медведь не мог потеряться без следа. Опытные собаки обязательно побежали бы за ним, пусть не догнали, но следили. Здесь же данному явлению не было никакого объяснения. И как набожным Самойловым было не связать случившееся с мистическим явлением?

Страх сковал души охотников. Они бесцельно бродили в чаше, не зная, что делать. Единственные свидетели события, собаки, бегали рядом с хозяевами, лаяли непонятно куда. Их поведение давало повод самой смелой фантазии: а может, это не медведь вовсе, а сам Богун?