Юмористические произведения - Н. Тэффи

* * *

Нас окружила мгла могильными стенами,

Сомкнула ночь зловещие уста,

И бледная любовь стояла между нами

В одежде призрачной, туманна и чиста.

Поникли розы, робостью томимы,

Меж брачных мирт чернеющей листвы,

И — шестикрылые земные серафимы —

Молчали лилии, холодны и мертвы,

Нас истомила мгла мучительными снами,

Нам жертвенных костров забрезжили огни…

И проклял ты Ее, стоящую меж нами,

И ты сказал: распни Ее! распни!

К позорному кресту мы Ей прибили руки,

Ты для Нее терновый сплел венец…

И радовали нас Ее земные муки,

И опьянил Ее земной конец!

Но, искупленья чудо совершая,

На землю пала жертвенная кровь…

И вновь воспрянула бессмертная, живая,

Любовь единая, воскресшая любовь!

Раздвинулась небес тяжелая завеса,

И вспыхнули светил златые алтари…

Свершалася для нас таинственная месса

В надмирной высоте негаснущей зари.

Молилася земля, и радостные слезы

Блистали в облаках, блаженны и легки…

И тихо в темный мирт ввиваться стали розы,

Сплетаяся для нас в венчальные венки!

И радость та была прекрасна и желанна,

В Единый Свет сливая дух и плоть…

И лилии вокруг воскликнули: Осанна!

Благословенна Жизнь! Благословен Господь!

На кривеньких ножках заморыши-детки!

Вялый одуванчик у пыльного пня!

И старая птица, ослепшая в клетке!

Я скажу! Я знаю! Слушайте меня!

В сафировой башне златого чертога

Королевна Гульда, потупивши взор,

К подножью престола для Господа Бога

Вышивает счастья рубинный узор.

Ей служат покорно семь черных оленей,

Изумрудным оком поводят, храпят,

Бьют оземь копытом и ждут повелений,

Ждут, куда укажет потупленный взгляд.

Вот взглянет — и мчатся в поля и долины.

К нам, к слепым, к убогим, на горе и страх!

И топчут и колют, и рдеют рубины —

Капли кроткой крови на длинных рогах…

Заморыши-детки! Нас много! Нас много,

Отданных на муки, на смерть и позор,

Чтоб вышила счастья к подножию Бога

Королевна Гульда рубинный узор!

ТОПАЗ

Видения о стране Сеннаарской

…И золото той земли хорошее;

там бдолах и камень оникс.

Бытие 2, 12

Было в земле той хорошее злато,

Камень оникс и бдолах.

Жили мы вместе в долине Евфрата,

В пышных эдемских садах.

Тени ветвей были наши покровы,

Ложе — цветенье гранат.

Ты мне служил по веленью Иеговы,

Мой первосозданный брат.

Вместе любили мы с венчиков лилий

Стряхивать сладостный прах,

Ночью луну молодую дразнили,

Выли, визжали в кустах.

Сень теревинфа смыкалась над нами

В зыбкий зеленый шалаш…

Чей это сон — этот луч меж ветвями —

Мой, или твой, или наш?..

Брали мы радость, как звери, как боги

Всю — без надежд и потерь!

Тихо рыча, ты лизал мои ноги,

Темный и радостный зверь.

В день отомщенья греха и изгнанья

Скучной дорогой земной,

Зверь, не вкусивший от древа познанья,

Тихо пошел ты за мной.

Но в мире новом мы стали врагами!

Злато, оникс и бдолах

Бросили вечным проклятьем меж нами

Злобу, страданье и страх…

Где теревинф мой? Его ли забуду!

Разве не та я теперь!..

Помню, тоскую и верую чуду —

Жду тебя, радостный зверь!

В ночь Священной Пальмы месяца Реджеба

Черные туманы плыли в небесах,

Звезды — златоискры, звезды — очи неба

На восток смотрели, затаили страх!

В храме черных камней знойного Саббата

Тихо лили арфы среброструнный стон,

Вил малийский ладан клубы аромата

В аметистных чашах бронзовых колонн.

Замерли, дрожа, павлиньи опахала,

Пали ниц рабы на мраморном полу,

Эль-Сайр царица, жрица Уротала

Солнце вызывала, заклинала мглу:

«Переливным лалом ласковые зори

Расцветили нежно край небесных скал!

Облачные челны на сафирном море

Ждут тебя, прекрасный, ясный Уротал!

Золотой верблюд в рубиновой пустыне! —

Он тебя примчит из огненной страны!

Он растопчет тень испуганной богини —

Побледневшей Син, предутренней луны!»

Рокотали арфы… Сбросив покрывало,

В трепетной тоске молила Эль-Сайр:

«Я люблю любовью бога Уротала!

Я его зову на свой венчальный пир!

Выйди! Я отдамся сладостному зною,

Грудь свою открою властному лучу!

И в тебе, с тобою искрой золотою

В пламени бессмертном я сгореть хочу!»

И в ответ царице задрожали тучи,

Оборвали арфы среброструнный стон…

Кто-то знойно-сильный, радостно-могучий

Дерзостным порывом сдвинул небосклон!

И, мечом багровым рассекая небо,

Солнце, Пламя Жизни, охватило мир…

В ночь Священной Пальмы месяца Реджеба

Умерла от счастья жрица Эль-Саир.

Меж яшмовых колонн, где томно стонут птицы,

Где зыбит кипарис зеленопьппный кров,

Покуда спит Иштар, мы — избранные жрицы —

Ткем покрывало ей из золотых шнуров.

Когда ж настанет ночь, и в прорези колонны

Свой первый бледный луч богиня бросит нам

И вздымет радостно звезду своей короны —

Мы в рощи убежим, в ее зеленый храм!

Взметнутся и спадут пурпуровые шарфы —

Восславим наготой великую Иштар! —

И будут бубны звать и будут плакать арфы

Для пляски сладостной сплетенных юных пар…

Но я одна из всех останусь одинокой,

Останусь до зари с своим веретеном,

Стеречь златой покров богини звездноокой

И горько вспоминать и думать об одном…

Как привели меня на первый праздник лунный,

В толпе таких, как я, невинных робких дев,

Как опьянил меня тот рокот сладкострунный,

Священный танец жриц и жертвенный напев.

И много было нас. Горбуньи и калеки,

Чтоб не забыли их, протиснулись вперед,

А мы, красивые, мы опустили веки,

И стали у колонн, и ждали свой черед.

Вот смолкли арфы вдруг, и оборвались танцы…

Раскрылась широко преджертвенная дверь…

И буйною толпой ворвались чужестранцы,

Как зверь ликующий, голодный, пестрый зверь!

Одежды странные, неведомые речи!

И лица страшные и непонятный смех…

Но тот, кто подошел и взял меня за плечи,

Свирепый и большой, — тот был страшнее всех!

Он черный был и злой, как статуя Ваала!

Звериной шкурою охвачен гибкий стан,

Но черное чело златая цепь венчала —

Священный царский знак далеких знойных стран.

О, ласки черных рук так жадны и так грубы,

Что я не вспомнила заклятья чуждых чар!

Впились в мои уста оранжевые губы

И пили жизнь мою, и жгла меня Иштар!..

И золото его я отдала богине,

Как отдала себя, покорная судьбе.

Но взгляд звериных глаз я помню и поныне,

Я этот взгляд его — оставила себе!

Зовут меня с собой веселые подруги:

«Взгляни, печальная, нам ничего не жаль!

О, сколько радости — сплетаться в буйном круге,

Живым лобзанием жечь мертвую печаль!»

Иштар великая! На зов иного счастья

Я не могу пойти в твой сребролунный храм!

Я отдала тебе блаженство сладострастья,

Но мук любви моей тебе я не отдам!

Собирайтесь! Венчайте священную пальму Аль-Уззу,

Молодую богиню Неджадских долин!

Разжигайте костры! Благосклонен святому союзу

Бог живых ароматов, наш радостный Бог Бал-Самин!

— Мой царевич Гимьяр! Как бледен ты…

Я всю ночь для тебя рвала цветы,

Собирала душистый алой…

— Рабыня моя! Не гляди мне в лицо!

На Аль-Уззу надел я свое кольцо —

Страшны чары богини злой!

Одевайте Аль-Уззу в пурпурные ткани и злато,

Привяжите к стволу опьяненный любовью рубин!

Мы несем ей цветущую брачную ветвь Датанвата,

Благосклонен союзу наш радостный Бог Бал-Самин!

— Мой царевич Гимьяр! Я так чиста…

Поцелуя не знали мои уста!

Не коснулась я мертвеца…

Я как мирры пучок на груди у тебя,

Я как мирры пучок увял, любя,

Но ты мне не надел кольца!

Раздвигайте, срывайте пурпурно-шумящие ткани!

Мы пронзим ее ствол золоченым звенящим копьем.

С тихим пеньем к ее обнаженной зияющей ране

Тихо брачную ветвь мы прижмем, мы вонзим, мы

привьем!

— Мой царевич Гимьяр! Ты глядишь вперед!

Ты глядишь, как на ней поцелуй цветет,

И томится твоя душа…

— Рабыня моя! Как запястья звенят…

Ткань шелестит… томит аромат…

Как богиня моя хороша!

Бейте в бубны! Кружитесь! Священному вторьте

напеву!

Вы бросайте в костры кипарис, смирну, ладан и тмин!

В ароматном огне мы сожжем непорочную деву!

Примет чистую жертву наш радостный Бог

Бал-Самин!

— Мне тайный знак богинею дан!

Как дева она колеблет свой стан

Под пляску красных огней…

Ты нежней и прекрасней своих сестер!

И как мирры пучок тебя на костер

Я бросаю во славу ей!

* * *