Отражённый блеск - alexz105

Добби, ночевавший в углу в коробке из-под плазменной панели «Филипс», с недоумением наблюдал за ним.

— Добби, хватит пялиться. Марш в спальню Поттера и чтобы я тебя здесь не видел и не слышал!

— Но как же Чаша, господин?

— Я сам посторожу. Вали отсюда.

Добби умиленно покивал головой.

— Как Добби растроган. Господин разрешил поспать. А что с госпожой?

— Ты еще здесь? — злобно рявкнул на него Снейп, и домовик поспешно щелкнул пальцами.

Добби исчез. Зельевар в изнеможении рухнул на стул и уронил голову на руки.

Происходящее не лезло ни в какие ворота. Все было настолько бредово и неправильно, что в подобной ситуации самым приятным исходом было бы просто проснуться в холодном поту.

Вся эта невозможная сцена в холле замка. Это беспримерное по наглости и беспардонности вторжение в самые потаенные уголки его души. Этот липкий холод, сменяющийся сухим жаром, которые попеременно окатывают его с головы до ног…

С этим надо было что-то делать. Причем — немедленно.

Снейп выбрал из кучи склянок, небрежно накиданных им на стол, одну из запаянных реторт и уставился на нее. В сложившейся ситуации это был самый правильный выход. Стереть ей память об этой ночи. И себе стереть память. Чтобы не саднили старые раны, открывшиеся при первом же прикосновении. Чтобы не испытывать мучительный стыд и не менее мучительную тоску по несбывшемуся. Чтобы можно было жить дальше, а не извиваться от вечной боли…

Да. Это будет самым правильным. Только не стереть, а уничтожить. Совсем.

Неожиданно он подумал о Гарольде. Тот тоже уничтожил кусок своей памяти. Неумело и варварски — как обычно. А ведь существуют и более изощренные способы. И сейчас в его руках один из них. Яд Забвения в смеси с эликсиром Покоя. Два глотка — и очнешься утром со звенящей пустотой в душе, из которой удалили боль… или вырезали сердце… Что хуже? Терпеть боль или жить без сердца? В молодости он так и не решился на подобный шаг. Слишком сильна была в душе надежда на чудо. Сейчас этой надежды нет. А жить с вечной болью он больше не намерен.

Только вот девчонка. Впрочем, что ей-то будет? Ей это пойло не понадобится. Отделается стандартным Обливиэйтом. Одним блоком воспоминаний в ее подсознании станет больше. И вряд ли Поттер вновь рискнет копаться в ее голове. Он уже там и так наделал дел, судя по рассказам Добби. А если полезет туда вновь, то для него и так не секрет, что Снейп любил его мать. Любил… Любил — погубил.

Зельевар тяжело поднялся, повернулся к дивану и вздрогнул от неожиданности. Шаннах стояла прямо перед ним. Когда она успела встать и так тихо приблизиться — можно было лишь гадать.

— Э-э-э… — все мысли испарились из головы Снейпа, когда он увидел перед собой сияющие глаза девушки.

Шаннах мягко, но настойчиво вытащила из его судорожно сжатых пальцев реторту с рубиновой жидкостью и швырнула ее в стену.

— Не смей, — прошептала она, — не смей признавать свое поражение. Кондоры не проигрывают… Я заберу твою боль. Отдай.

Снейп не понимая, что делает, коснулся ладонями ее волос и отозвался внезапно севшим голосом:

— Зачем она тебе? Это только мое… это… только…

— Ты отдашь, — спокойно прошептала Шаннах. Она не спрашивала, она утверждала. Она была спокойна и решительна. Она знала, что сейчас произойдет, и чувствовала, что готова к этому. И была уверена, что первый шаг должна сделать сама, иначе этот раненный в сердце хищник никогда уже не распахнет свои гордые крылья…

Мантия скользнула с ее плеч на пол.

— Что ты делаешь? — Снейп цеплялся остатками сознания за ускользающую реальность. Она — юная девушка. Чужестранка без единого близкого человека в этом мире. Он — потрепанный жизнью взрослый мужчина с обожженной и засохшей душой. Это неправильно. Так нельзя.

Шаннах словно услышала его сумбурные и почти панические мысли. Он готов был оттолкнуть ее, и этого нельзя было допустить. Девушка тихо рассмеялась.

— Можно потрогать твой нос? — и, не дожидаясь ответа, она обвила одной рукой его шею, провела прохладными подушечками пальцев по его лбу, по бледной щеке, коснулась губ и приподнялась на цыпочках. — Я давно хотела это сделать.

Эта трогательная нелепость в один миг покончила с решительным намерением Снейпа немедленно завершить эту сцену. Голова у него пошла кругом, а сердце бешено застучало. Его руки, казалось, сами обхватили девушку за плечи и притянули поближе.

— Великий Мерлин, что мы делаем? — выдохнул он потрясенно.

Их губы разделяло лишь несколько дюймов. А дыхание уже смешалось. Сияющие, как звезды, глаза Шаннах становились все ближе и ярче, пока он весь не утонул в этом нереальном свете. И тогда их губы соприкоснулись.

Робко и осторожно, словно нащупывая тропинку друг к другу, они слились в первом поцелуе. В сердце Снейпа хлынул жар юной души, вскрывая тайники нерастраченной нежности и ласки. Томительное желание заструилось по его жилам, отменяя все здравые и рациональные мысли, которые были неуместны сейчас, как кляп тому, кто хочет вздохнуть полной грудью. И кондор, наконец, расправил свои огромные крылья…

Чаша, скрытая под защитным колпаком, слабо засветилась. Время понеслось вскачь, подстегивая сердца жаждой взаимного обладания, и притормозило лишь раз, когда двое уже прильнули друг к другу, освободив свои тела от ненужной сейчас одежды, и его хищный нос уже нависал над ее нежной грудью. В этот момент девушка слегка вздрогнула, и Снейп почувствовал это.

— Ты боишься чего-то? Может быть, боли? Так я могу… — хрипло прошептал он.

— Нет, — перебила она его тоже шепотом, — скорее какой-то перемены в жизни. Все будет не так, как раньше… Но я сама хочу этого. Я сама так решила. Я твоя, мой хищник… я твоя…

И Северус вошел в нее с такой нежностью, какой никогда за собой не знал. И даже не считал себя способным на нее.

Глава 49

Истекали третьи сутки ультиматума Реддла.

Гарольд отбросил в неряшливую кучу бумаг последний пергамент и с хрустом потянулся. Распотрошенный тюк с записями, захваченными им из Хогвартса в поход, валялся под ногами, отсвечивая серой джутовой подкладкой.

— Ну, вот и все. Больше ничего полезного я уже не узнаю.

Поттер отбросил мешок ногой и прошелся по комнате. Он ждал Реддла. Во всех переходах, дверях и нишах притаились охранные чары, следилки, оповещалки и прочая сигнальная дребедень. Гарольд поднял перчатку, брошенную Томом, и, не сумев найти его тайный путь в храм, хотя бы обезопасил себя от внезапного нашествия.

От дальних дверей донесся удар гонга. Потом тревожно свистнула следилка на балконе и басовито отозвалась лопнувшая струна охранных чар в переходе из смотровой башенки.

— Ладно! Вижу, меня здесь ждали, — недобро улыбнулся Реддл, появившись прямо посреди залы.

Обе палочки Гарольда уже смотрели на него.

— Это пустое! Твоя девчонка передает тебе привет, просит плюнуть на ее судьбу и не уступать злодею, — Том прошел и непринужденно рухнул в уже знакомое кресло, — но я прекрасно понимаю, что ты этого не сделаешь. Поэтому я снова здесь и меня не смутило даже то, что я обнаружен твоими чарами.

— Похвальная самоуверенность. Других сюрпризов ты не боишься?

— Ввиду полного отсутствия у меня друзей и родственников, если не считать тебя таковым, то мне совершенно нечего терять, мистер Герой. Получается, что бояться мне нечего, так как нечего терять, а обрести я могу весь мир!

— Прямо-таки весь?

— Ну за исключением того кусочка, который придется оставить тебе, Поттер.

— А когда ты успел записать меня в родственники?

— Ну, это, разумеется, натяжка. К славному роду Салазара Слизерина твой род и род Блэков никакого отношения не имеют, но ты имел честь носить мой хоркрукс, что позволяет приравнять тебя к дальнему бедному родственнику! Ха-ха!

Гарольд подвигал кожей на лбу. Язвительно-веселая модификация Темного Лорда сбивала его с толку, потому что вызывала невольную симпатию. Чем-то он напоминал ему близнецов… хм… если бы те отсидели в Азкабане лет двадцать.

— Боюсь тебя разочаровать, но у Салазара Слизерина не осталось кровной родни.

Добродушное выражение слетело с лица Реддла, как сухой лист в грозу.

— Что ты несешь?

— Это не я. Это Дамблдор.

— И ты ему поверил?

— Он представил доказательства.

— Бред!

Гарольд улыбнулся. Ненадолго же хватило благодушия у Реддла. А то прямо рубаха-парень, а не Темный Лорд.

— Ну что ты надумал? — покривившись, спросил Том. Он был разгневан, но вынуждал себя сдерживаться.

— Я решил выполнить твои условия. Мы принесем друг другу Непреложный обет, усиленный еще парой клятв и вместе поведем колонну выходцев из Британии в обратную дорогу.

— Ты даже не спрашиваешь меня, согласен ли я на это? — раздувая ноздри, прошипел Том. — Зачем мне твои лавочники и маглы?

— Ты же понимаешь, что мои уступки имеют определенный предел, который даже судьба Гермионы не заставит меня перейти!