Попытка возврата – 3 - Владислав Конюшевский

И тут, нарком странно улыбнувшись, обломил меня ответом:

– Поверь Илья, я хоть и атеист, но тебя отлично понимаю. Только вот, несмотря на огромную лестность для меня твоих слов, вынужден от этой роли отказаться. Сразу объясню почему...

Тут генерал-полковник, замялся и я пришел ему на помощь:

– Должность не позволяет?

– Именно так. – Колычев выпрямился и посмотрев мне прямо в глаза, повторил – Именно так. Должность и элементарная порядочность. Просто лично я, столько лет говорил: "религия – опиум для народа" и даже, было дело, карал, за излишнюю религиозность, что теперь, мое появление в церкви, будет расценено как подлость по отношению к одним и крайнее лицемерие по отношению к другим...

Оба-на... Мда, против такого не попрешь. Причина – железная. Иван Петрович, действительно слишком порядочен, чтобы подобно коммунистам начала девяностых, пойти против своих убеждений... И настолько легкомысленно, как я, он тоже действовать не может.

А нарком тем временем продолжал:

– Но это вовсе не означает, что я ТЕБЕ запрещу крестить своего сына. Ты в гонениях на священников не участвовал, да и верующих людей не оскорблял, так как сам являешься верующим. А что касается твоего отношения к религии, то ты свою мотивацию можешь и в церкви озвучить, что впрочем, я думаю, совершенно не помешает проведению обряда. Хотя знаешь, Илья, своим поведением, ты мне сильно напоминаешь настоящего интеллигента...

Я насупился:

– Это почему?

– Да потому что есть мнение, будто обычные люди приходят в церковь чтобы сделать лучше себя, а интеллигент, чтобы сделать лучше церковь. Ладно, не обижайся, это я так, просто философствую...

Вот ведь сказанул! И что-то мне такая философия, совсем не нравится. Я и сам понимаю, что мое теперешнее желание отдает некой двуличностью, но вот так вот тыкать носом... Да и вообще... я ведь командиру не всю правду сказал. Просто у меня, после "оси мира" и последующих рассказов того же Колычева, о подобных занимательных случаях, в мозгах царит некоторое смятение. А такое количество происходящей задокументированной мистики, заставляет взглянуть на жизнь несколько по-другому. И если сам я, свои взгляды на веру пока менять не собираюсь, то уж сыночка, на всякий случай, точно окрещу. Во всяком случае – лишним не будет. В этот момент, прикуривающий Колычев, пыхнув дымом, отвлек меня от потусторонне-самокритических мыслей, огорошив:

– Самое интересное то, что Иосиф Виссарионович, узнав о рождении твоего ребенка, высказал возможный сценарий развитии событий. В нем он предположил, что в крестные, ты вполне можешь позвать меня, или принимая во внимание твое отношение к жизни, то не исключена возможность что и его...

– Сталина???!! – я чуть не кувыркнулся со стула – Вы что, у меня столько наглости не хватит! И вообще...

– А что "вообще"? Иосиф Виссарионович тоже человек и ему было бы это очень приятно. Он бы разумеется отказал, по тем же причинам что и я, но... – тут командир прервался и хлопнув себя по колену, подытожил – Короче, предположив твое возможное решение, товарищ Сталин высказался в том смысле, что его можно будет неплохо обыграть, показав всему миру, что в СССР, на деле а не на словах существует свобода совести. И факт, когда полковник НКВД, дважды Герой Советского Союза, может свободно, без каких либо последствий, окрестить своего ребенка в церкви, широко разумеется освещаться не станет, но кому надо, рот заткнет. Особенно если этот факт будет не единичный... Тогда, на том же западе, вопли по поводу гонений на верующих сразу поутихнут.

Мля... я слушал Колычева открыв рот и поражался повышенной хитромудрости вождя. Ну надо же было так все просчитать! А когда услышал про запад, то сразу заподозрил, что на том совещании, наверняка присутствовал не менее хитрожопый Тверитин, который на моем примере моментально захотел развернуть пиар-компанию в рамках лозунга – "Я другой такой страны не знаю...". Ну да, понятно – политика партии меняется и люди, типа, должны это видеть воочию. Единственно:

– А почему вы сказали про "не единичный случай"? Что, уже очереди стали выстраиваться?

Нарком усмехнулся:

– Пока нет. Но как мы поняли, вера в коммунистические идеалы, ничуть не отменяет веры в создателя. Это особенно хорошо, на фронте стало видно... ты ведь не будешь этого отрицать?

– Конечно не буду. Сам видел, как парторги крестятся. Что кстати, совершенно не умаляло их авторитета среди солдат. Если конечно у человека был этот самый авторитет... А то когда в затишье верующих гнобят, а под обстрелом молитвы читают, это уже повышенным паскудством отдает...

– Вот именно. И так как есть решение РЕАЛЬНО, предоставить людям свободу вероисповедания, то твой случай будет, просто один из многих.

– Понятно... Только – я почесал затылок и продолжил – значит вы даже просто так не придете?

Колычев вздохнул:

– Разумеется нет. Никого из ОФИЦИАЛЬНЫХ лиц, на подобных мероприятиях быть не должно. Причины я тебе уже озвучивал. – и видя мою растерянность, продолжил – но ни Гусев, ни Пучков официальными лицами, занимающими важные государственные посты, не являются. Так что сам выбирай, кого из них в крестные позовешь.

– Серегу конечно! Леха до этого еще не дорос!

– Я так и думал. Ладно, считай – поговорили. А сейчас – иди читай свое любовное послание, и через два часа чтобы все были в сборе!

– Есть!

Встав по стойке смирно, я только что не щелкнул каблуками и пошел выполнять распоряжение командира.

А потом, было чтение письма, разглядывание фотографии с восхитительно пузатенькой, похожей на глобус на ножках, Хелен (видно заранее, до родов, фотку сделала), быстрый сбор мужиков и последующая за этим буря. Это когда ребята узнали причину сбора. В общем, остаток этого дня я не помню. Да и остальные четыре, пролетели как в тумане. Окончательно в себя я пришел, только когда сопровождающие самолет "Яки", покачав на прощание крыльями, отвалили в сторону. А это значит – граница пересечена и лету осталось, менее часа...

Глава 20

– Товарищ Лисов, здесь так не принято...

Я, глядя как слегка обалдевшая продавщица заворачивает в станиоль и какие-то ленточки, огромный букет роз, слегка наклонившись к сопровождающему, спросил:

– Что именно – "не принято"?

– Дарить такие огромные букеты. Это считается неприличным.

– Да? Кхм... Ну и флаг им в руки. Пусть эти скопидомы дарят по одной розочке, а я своей любимой весь этот магазин скупил бы, но он в машину не поместится.

Панарин на это покачал головой, только я не обращая внимания на консульского зануду, расплатился и ухватив одуряющее пахнущие цветы, оповестил:

– Все. Вот теперь я готов.

Теперь я действительно был готов. А то Степан Панарин, который встретил меня в аэропорту, хотел сразу избавится от обузы, отвезя московского гостя на улицу Маркгассе 18, где и проживала Хелен Нахтигаль. Разумеется не сразу с самолета, а после того как мы заехали в консульство, где я переговорил и с консулом, и с атташе по науке, оказавшимся моим коллегой. Консул, тот только улыбался и пожимая руку говорил что очень рад видеть и все такое прочее, зато коллега с "редкой" фамилией Иванов, отведя в свой кабинет, не меньше часа объяснял особенности и нюансы поведения в столице Швейцарии. Знал, что я и так заинструктирован до невозможности, но предпочел подстраховаться. В конце концов пожимая на прощание руку, сказал:

– В общем, все. Телефон консульства у вас есть, поэтому если возникнут какие-то вопросы – звоните. И напоследок хочу дать совет – оставьте оружие у меня. Берн городок тихий, так оно вам тут точно не понадобится.

– Да ну? А как же быть с толпами агентов гестапо? Сами же говорили, что их тут просто немеряно?

– Хм, во-первых здесь нейтральная страна, а во-вторых, вы же не собираетесь заниматься свободной охотой? – Иванов улыбнулся – Просто пистолет и звание помощника атташе, несколько несовместимы. Да, плюс, учтите еще то, что вас постоянно будут страховать мои люди.

Тут уже я ухмыльнулся:

– Все трое?

Василий Макарович развел руками:

– Сколько есть.

– Понятно. Но не беспокойтесь, я вам проблем тут создавать не собираюсь. Неделю тихо поживу и следующим самолетом – обратно. Так что можете даже своих бойцов, на меня не задействовать...

На что Иванов ответил:

– Я в курсе когда вы уезжаете. Но у вас свои инструкции у меня – свои. Да, и не забудьте, что завтра к десяти я вас жду для представления местным властям и получения необходимых отметок в документах, а сейчас, не смею больше задерживать!

После чего, пожав руку на прощание, Василий Макарович опять передал меня Панарину, который намылился сразу катить на Маркгассе. Но я его вовремя остановил, увидев по пути маленький цветочный магазинчик и теперь затарившись букетом, с замиранием сердца ехал к своей Аленке.

Я уже знал, что она и ребенок, вчера утром благополучно выписались из родильного отделения фамильной клиники и сейчас находятся в своем особнячке. А так как Нахтигаль о моем приезде ничего не сообщали, то сегодня у нее будет день сюрпризов...