Тайные войны спецслужб - Игорь Атаманенко

Следует отметить, что в те годы даже пропаже обыкновенного пневматического ружья из стрелкового тира парка культуры и отдыха в каком-нибудь заштатном городишке Мухославске придавалось исключительное значение. Меры по его обнаружению и розыску виновных принимались, прямо скажем, экстраординарные. Что уж говорить о бегстве вооруженного офицера в Москву накануне торжеств по случаю возвращения на Землю группы космонавтов, в которых должны принять участие высшие партийные и государственные деятели страны, — это уж совсем запредельное чрезвычайное происшествие!

Ленинградцы, анализируя записи в дневниках, изъятых на квартире беглеца, искали мотивы, побудившие молодого холостяка рвануть из части с оружием в руках. Ревность? Месть любимой женщине за измену? Сведение счетов с обидчиками?

Однако откровения, доверенные Виктором Ильиным бумаге, ни на один из вопросов поисковиков ответа не давали. Да и вообще, в дневниках отсутствовали какие бы то ни было свидетельства о любовных переживаниях их автора. Зато они изобиловали цитатами из рас-суждений иностранных политических и государственных мужей XIX–XX веков.

Находка! Трижды в разном контексте Ильин цитирует одного и того же автора — Джона Уилкса Бута, убийцу американского президента Авраама Линкольна. Цитата способна развеять беспечность даже закоренелого скептика, рассеять любые сомнения в отношении целостных ориентиров человека, чьей рукой она вписана в дневник. Вот что сказал Бут накануне покушения на Линкольна и что гипнотически подействовало на Ильина: «Я убью президента хотя бы только из-за одной моей сокровенной надежды, что отраженный свет его славы озарит мое безвестное существование. А память времени, лишенная щепетильности, всегда объединяет распятого и распявшего».

Далее следовала приписка-резюме Ильина:

«Может, это и мой выбор? Ведь сколько в стране людей с фамилией Ильин? Несравнимо больше, чем с фамилией Брежнев… Само провидение требует объединить эти две фамилии!»

Мотивы неожиданного бегства вооруженного Ильина в Москву не оставляют места для сомнений, имеют конкретный преступный умысел, и поэтому начальник Управления ОО КГБ СССР по ЛО лично оставляет шифротелеграмму на имя своего сановного куратора, генерала Цвигуна.

На часах 22.47. До покушения — более шестнадцати часов, еще есть время его предотвратить.

Группа оперработников вновь выезжает для беседы с приемной матерью Ильина. Офицеров интересует один вопрос: у кого, кроме гостиницы, может остановиться Виктор по прибытии в столицу. Александра Васильевна назвала адрес своего брата и вспомнила взорвавшиеся в кладовке банки с грибочками. Народная примета — знак свыше, никогда не подводит…

В Москву уходит еще одна, последняя шифровка…

Подробное перечисление предпринятых ленинградскими чекистами мер, заметьте — не всех, потому что были и другие, которые навсегда останутся под грифом «совершенно секретно», — приведено в нашем повествовании с одной целью: показать, что кровавую акцию можно было предотвратить даже на стадии выдвижения террориста на исходную позицию — к Боровицким воротам. Было бы желание.

По прошествии тридцати с лишним лет можно констатировать: у московского получателя шифротелеграмм такого желания не было, потому что в его планы отнюдь не входило предотвращение каких-либо ЧП. Пусть их будет как можно больше, чтобы Леониду Ильичу наконец стало ясно, что во главе Комитета государственной безопасности находится пришелец из другого мира, человек сугубо штатский, а отсюда — беспечный…

В бездействии Цвигуна, в попустительстве преступному умыслу, о котором он знал заблаговременно, не следует искать признаков его профессиональной некомпетентности, — им двигали только карьерная алчность и циничный расчет.

Ильин на рейсовом автобусе доехал от аэропорта до метро и уже через час звонил на квартиру своего дяди, отставника органов МВД. Увидев на пороге нежданного гостя, хозяин и его жена удивились — что стряслось, если племянник прилетел в Москву без предупреждения, без телефонного звонка, без телеграммы?

— Все в порядке. Просто хочу на космонавтов посмотреть. Когда еще такая возможность представится. Завтра ведь встреча?

О точной дате предстоявшей церемонии сообщили газеты, радио и телевидение, поэтому, как впоследствии объяснял следствию хозяин, дядя Ильина, мотивы приезда родственника вполне его удовлетворили. Тем более что племянник всегда был несколько чудаковат.

Прилететь специально из Ленинграда в Москву, чтобы посмотреть на любимых всем народом героев? Ну и что тут такого? Летают же фанаты футбола и рока на матчи и концерты в другие города!

Вечером за ужином племянник как бы невзначай произнес:

— Вот если бы ты, дядя, дал мне завтра свою форму…

— Ты что, с ума спятил? Знаешь, что за это полагается?

Ильин рассмеялся, перевел разговор в шутку. А рано утром, не попрощавшись с родственниками, исчез. Вместе с милицейской формой гостеприимного хозяина.

В камере хранения Ленинградского вокзала оставил свой мундир и в форме сержанта милиции вернулся на станцию «Проспект Маркса». Оттуда двинулся к проезду Боровицких ворот, через которые, по его расчетам, в Кремль должен был проследовать кортеж правительственных машин.

Он много раз прокручивал в уме этот маршрут, просматривал кадры кинохроники, запечатлевшие встречи героев космоса руководителями партии и государства. Этим путем в Кремль ехали все — от Гагарина и Титова до последних победителей Вселенной. Виктор знал его назубок, мог воспроизвести с закрытыми глазами.

Он прошел мимо Исторического музея, свернул в Александровский сад В проезде Боровицких ворот увидел милицейское оцепление. Что делать? Преодолев слабость в ногах, Ильин вспомнил, что по виду он не отличается от них, и не спеша встал между ними — наугад по наитию.

Это была крупнейшая удача, немыслимое везение, ибо место, которое он случайно занял, оказалось на стыке между двумя отделениями. На подошедшего сержанта милиции покосились, но в первом отделении подумали, что он из второго, а во втором — что из первого.

Правда, случилась минута, когда он снова ощутил предательскую дрожь в коленях Это произошло, когда к нему, молчаливо стоявшему уже в другой точке — в Кремле, у Алмазного фонда, приблизился некий гражданин в штатском и по-военному строго спросил:

— Ты чего здесь стоишь?

Страх придал наглости, и Ильин зло бросил в ответ:

— Поставили, вот и стою!

…Когда утром дежурный ко Комитету доложил Цвигуну о том, что в Краснопресненский райотдел КГБ обратился заявитель с просьбой разобраться, не связано ли неожиданное появление в Москве его вооруженного двумя пистолетами племянника с предстоящими торжествами в Кремле, генерал понял, что утратил возможность монопольно распоряжаться информацией, поступившей из Ленинградской области, и вскоре обо всем станет известно Андропову.

«Черт бы побрал этих последователей Павлика Морозова, неймется им!» — помянул недобрым словом Семен Кузьмич отставного эмвэдэшника.

Чтобы не выпустить ситуацию из-под контроля, а также для создания видимости проверки сигнала Цвигун приказал коменданту Кремля генерал-майору Шорникову посадить дядю дезертира в машину и ездить с ним по маршруту Кремль — Внуково: не мелькнет ли в толпе встречающих космонавтов москвичей лицо его племянника.

Эта изначально абсурдная идея призвана была притупить бдительность Андропова, внушить ему мысль, что задержание подозрительно ведущего себя младшего лейтенанта — дело получаса.

Однако Юрию Владимировичу сам факт отстранения коменданта Кремля от исполнения прямых обязанностей — руководства охраной вверенной территории — показался в высшей мере странным. Кроме того, Цвигун почему-то не торопится с раздачей фотографий Ильина стоящим в оцеплении сотрудникам милиции и КГБ… К чему бы это?

Кстати, о фотографиях. За несколько минут до подъезда правительственного кортежа к Боровицким воротам их все-таки раздали, но никто из охраны не был предупрежден, что Ильин появится не в военной, а в милицейской форме. Поэтому опричники из оцепления, вместо того чтобы‘проверять всех сержантов милиции, усердно искали младшего лейтенанта в общевойсковой форме.

Возникает еще один вопрос. Почему фото распределили только среди охранников, дежуривших по внешнему периметру Кремля, почему они не достались тем, кто был внутри? Ведь сам факт раздачи фотографий дезертира уже свидетельствует о том, что от него ожидали каких-то враждебных проявлений, не так ли?

И последнее. Последнее по счету, но отнюдь не по важности. Когда Брежнев, Косыгин и Подгорный погрузились в правительственный «членовоз», в машине раздался телефонный звонок. Трубку поднял адъютант Генсека Г. Петров. Звонил Цвигун, попросил к телефону Брежнева. Не вдаваясь в подробности, он порекомендовал дорогому Леониду Ильичу сделать во время движения перестроение и следовать в кортеже под номером «три».