Следствие считать открытым - Дмитрий Туманов

— А как же городская стража. Кто у вас за порядком следит?

— А никто, понимаешь! Вся стрржа, до единого человека, вчерра покинула горрд в неизвестном напррвлении. Защитнички, называется! Коалиция, понимаешь, Данидан, все такое… Тьфу на них! Кинули нас на ррстеррзание ррзоррителям, тррсы поганые!

— Каким еще разорителям? Кто, будучи в здравом уме, нападет на Коалицию? Э-э, дядя, что-то ты завираешь!

— Святая Аррмия Света, понимаешь, стррмится с заката на Последнюю Битву — Аверркоррд. А легион блистательных ррцаррей Хррма скачет в авангаррде! Они сметают все на своем пути и скорро будут здесь, понимаешь! Они несут смеррть неверрным! Они…

— Что-о-о?! Да кто ж сболтнул тебе этакую чушь?

— Так… слухами земля полнится… Соррка на хвосте принесла, понимаешь.

— Сорока, говоришь… А вот мне отчего-то кажется, что ты сам эти слухи распространяешь, чтобы пойло у тебя скупали побыстрее.

— Я, не я, какая ррзница? Власти-то в горрде никакой, понимаешь! Черрз час-дрргой наступит ночь беспррдела. Кто не гррбит, да огррблен будет! Бегите отсель, люди прршлые, не вводите во искушение, понимаешь!

При этом он украдкой скосил глаза на шипастую орясину, стоявшую в уголке за стойкой. А ведь не шутит, дай ему отмашку — и ринется черепа крушить направо и налево. Только сейчас я обратил внимание, что каждый из немногочисленных посетителей был во всеоружии и осторожно посматривал на нас, как медведь на корову, прикидывая, с какой стороны начать разделку. Мы, пожалуй, пойдем, покуда у вас аппетит не проснулся.

Давясь недоеденным ужином, я уверенно, с чувством достоинства двинулся на выход. Никто бы и внимания не обратил, выйди мы спокойно по одному, но моя ретивая команда, повинуясь незримому импульсу, повскакивала со скамеек, с грохотом опрокидывая их, и двинулась вослед, прикрывая мою спину и держа руки на эфесах клинков. Тут же парочка темных личностей, сидевшая у дверей, выскочила из кабака как ошпаренная, а по мордам тех, кто остался, забегала нехорошая ухмылка.

— Не иначе, за подмогой понеслись. Бегом к лошадям! — зашикали Таниус и Миррон, перебивая друг друга.

У конюшни нас ждал неприятный сюрприз — в сумрачном переулке дорогу преградили семь-восемь черных фигур. По двое на каждого, но лихоимцы даже и предположить не могли, насколько такой расклад был не в их пользу. Сомкнув строй впереди меня, «хранители» рванулись на врага. Еще до того, как мы добежали до грабителей, половина из них уже оценила вкус стали наших арбалетных болтов и метательных ножей Миррона и удовлетворенно дергалась в грязи. Еще двое распрощались с конечностями, повстречавшись с двуручным мечом Таниуса. «Мою» пару Миррон и Штырь по-свойски поделили промеж себя. Я тоже поучаствовал в сражении, с разбегу запнувшись о чью-то голову, так некстати высунувшуюся из лужи, при этом чуть сам туда не влетел. Путь был свободен, сзади затихали стоны тех, кто более-менее счастливо отделался.

Наша кавалькада вихрем пронеслась по городским улицам и растворилась за околицей в ночи. Позади запоздало тренькали луки, и раздавалась раздосадованная ругань незадачливых охотников за головами, упустивших добычу. И такой разгул преступности — в стране, где без разрешения оккупационных властей и пукнуть нельзя! Что же тогда в остальном мире творится!

Наше дальнейшее продвижение замедлилось — где-то поблизости расположилась та самая армия Коалиции, которая сначала готовилась к вторжению в Зеленодолье, а теперь, по всей видимости, перешла к обороне и мобилизовала все вооруженные силы в Травинате на битву с авангардом мифической армии Света. Миррон уходил далеко вперед, проверяя дорогу, но каждый раз возвращался без новостей. В очередной раз он вернулся и объявил:

— Армия стоит под стенами Травинкалиса. Огромный лагерь — около тысячи шатров, восемь-девять тысяч клинков, не считая тех, кто в городских казармах. Овечий Брод перекрыт рогатками и кольями. Вдоль тракта сплошь понатыканы дозоры и засады, но в них большей частью сидят новобранцы и ополченцы — я проползал у них прямо под носом, и хоть бы один встрепенулся. Кстати, я подслушал их треп: оказывается, они и сами не знают, кого ждут, не знают, когда появится противник, и даже не знают, что им делать в случае появления оного. Все это похоже на огромный бедлам. Так или иначе, сейчас вокруг Травинкалиса ошивается такая тьма народу, что к городу не подойти и на выстрел из лука. Но в этом же имеется и одно важное преимущество — сам город переполнен разношерстной солдатней, которую повытаскивали со всей округи: разгульные бойцы регулярной армии, растленные городские стражники, волчары-наемники, ополченцы-невольники, военная полиция, маркитанты, снабженцы, инженеры и прочая, прочая, прочая. Весь этот военный винегрет бродит и закисает в городских кабаках, томясь в преддверии схватки и выплескиваясь на улицы пьяными дебошами и кровавыми драками. Голову даю на отсечение: там сейчас такой хаос творится, что на нас никто и внимания не обратит, хоть бы мы и голяком на соборной площади отплясывали, — лишь бы на причинном месте данийский вымпел болтался.

— Маленькая проблема. В город надо попасть для начала.

— Вот это как раз не проблема. Северный берег реки не охраняется вполне обоснованно — нападения с тыла не ждут. А в Травинкалисе хотя и одни ворота, но выходов немного больше — один из них проходит под рекой и открывается в неприметной балочке. Только переправляться через реку нужно уже здесь, прямо на стремнине. Опасно, но вот тут уж выбора действительно нет.

Река, стекающая с гор Хиггии и впадающая в озеро Танен там, где стоял Травинкалис, по праву называлась Стремглавой, а в простонародии — Стремной. Скорость водного потока здесь местами была просто неимоверной — с ног сбивало уже в трех шагах от берега. Перейти же реку можно было лишь в одном месте, расположенном в двух минутах езды от ворот Травинкалиса и именуемом Овечий Брод, — издали белые буруны на перекатах создавали впечатление огромного овечьего стада, зашедшего попить студеной водички. Во время войны там стояла наша последняя линия обороны. Тогда данийцы попросту выдавили наши войска, неся огромные потери, — брод был завален трупами так густо, что река вышла из берегов и затопила окрестные поля почерневшей водой с розовой пеной.

А нам как бы и здесь не потопнуть. Хорошо, что весеннее половодье уже миновало, оставив на отмелях вывороченные с корнем деревья и устлав пойму липкой грязью, — ощущение такое, будто лезешь в болотную трясину.

Болото кончилось внезапно — шедший впереди Миррон резко ушел в воду, скрывшись с головой, и утянул за собой мою резервную кобылу, отчаянно ржущую от страха. Сержант вынырнул уже посреди течения, лошадь так и не появилась.