Петля - Сергей Александрович Арьков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, что? – быстро спросил тип со шрамом, поднимаясь с корточек навстречу Шаману. За его спиной сгрудилось все Племя. Все ждали, что скажет их лидер.
– Настроились идти с ним? – спросил Шаман, кивком головы указав на Андрея.
Людоеды смущенно забормотали что-то, отводя глаза. Все-таки они слишком сильно благоговели перед своим предводителем, чтобы открыто перечить его решению.
– Да давай, что ли, попробуем, – набравшись храбрости, предложил один из них. – Вдруг и вправду вырвемся.
Шаман поймал взглядом активиста, и тот поспешил спрятаться за спины своих товарищей.
– Попробуете? – насмешливо спросил старик. – Думаете, если не получится, сможете уйти оттуда живыми? Кто-то, может, и уйдет. Но немногие.
– Да что же, можно подумать тут сладкая жизнь, – неуверенно буркнул тип со шрамом. – Много ли потеряем?
– Ну, жизнь какая-никакая, а все же есть, – напомнил ему Шаман.
– Людей-то жрать – жизнь? – донеслось из толпы.
Андрей удивленно приподнял брови. А ему почему-то казалось, что все члены Племени не только смирились со своей диетой, но и давно не находят ее странной и ненормальной. И вдруг такой сюрприз – оказывается, людей им трескать поперек горла. Андрей едва сдержался, чтобы не спросить у обступивших его грязных дикарей, где же все это раньше было, и почему до сих пор при выборе между каннибализмом и голодной смертью они всегда останавливались на первом варианте?
– Ну, вот не надо, не надо этого, – забормотал Шаман недовольно. – Не от хорошей жизни, сами же знаете.
– Да в том-то и дело, – произнес тип со шрамом и сплюнул на пол. – В том-то и дело, что жизнь у нас нехорошая. И что-то я не думаю, что она станет лучше.
Он покосился на Андрея, и тот, кивнув головой, подтвердил этот вывод.
– Не станет, – сказал он. – В лабиринте можно жить только так. Здесь нельзя оставаться человеком.
– Ну, тогда и думать нечего, – загалдели людоеды. – Идем, и все тут.
Поднялся шум. Люди потрясали оружием и храбрились, хотя многие из них явно не понимали, с чем им предстояло иметь дело. Скорее всего, они решили, что путь наружу преграждает какой-то человек или нечто, не сильно от него отличное. Андрей, который сам не видел босса, сомневался, что это так. В подобном случае Бродяга давно бы управился с этой тварью. Нет, там поджидало что-то очень и очень скверное. И не зря Шаман, которому довелось увидеть это существо, наотрез отказывался участвовать в предложенной затее.
– Ну, хорошо, – вдруг произнес Шаман, и людоеды тотчас же замолчали, уставившись на него. – Раз таково ваше желание, то мы пойдем. Никого из вас я не стану принуждать ни к чему. Знайте – существо, что ждет нас наверху, ужасно и беспощадно. Даже если мы и сумеем одолеть его, во что, откровенно говоря, верится с трудом, немногие смогут насладиться плодами этой победы. А потому решайте сами – кто хочет идти, и кто не хочет. Плохая жизнь здесь все же лучше, чем никакая нигде.
Андрей очень рассчитывал на то, что все Племя поголовно изъявит готовность пойти вместе с ним. Но едва дошло до дела, как число желающих рисковать своей шкурой резко сократилось. Многие из тех, кто шумел и бил себя кулаками в грудь, вдруг передумали. И даже тот субъект, что возмущался повальному людоедству, успел пересмотреть свои взгляды на этот вопрос.
В конечном итоге, набралось всего только пять человек, не считая Шамана. Правда, Андрей утешил себя тем обстоятельством, что в добровольцы вызвались самые сильные и матерые из людоедов. Ну, все, кроме их предводителя. Судя по его виду, Шаман едва ли мог принести какую-то пользу в бою. Однако когда он выразил желание идти с ними, Андрей не стал ему возражать. Пусть и бесполезный в драке, старик имел авторитет среди своих людей и мог контролировать их. А это тоже было немаловажно, поскольку вышедшие из-под контроля людоеды могли составить не меньшую опасность, чем стерегущий выход монстр.
Глава 25
Они поднимались медленно, с частыми остановками. Шаман был ужасно слаб, и не мог осилить за раз более пяти этажей. Его люди заботливо помогали старику, поддерживали под руки и нежно подталкивали в спину, но даже с учетом этого его ноги едва шаркали по бетонным ступеням.
– Старый хрен нас сильно тормозит, – шепнула Оля на ухо Андрею, когда они остановились на очередной привал.
Шаман без сил опустился на бетонный пол, привалился спиной к холодной стене и прикрыл глаза. Его обычно бледное лицо раскраснелось, из легких с хрипом вырывался воздух. Андрей не имел достаточной медицинской квалификации, но даже его дилетантского уровня было достаточно, чтобы с уверенность дать неутешительный прогноз относительно ближайшего будущего предводителя Племени. Он явно был серьезно болен и как минимум одной ногой твердо стоял в могиле. Кого-то другого на его месте Андрей, возможно, и пожалел бы, но к Шаману очень трудно было относиться по-людски. Андрей рассматривал его лишь как средство достижения цели. Средство, которое он согласен был терпеть подле себя лишь до тех пор, пока в нем была необходимость.
– Что тут поделаешь? – ответил он девушке. – Настоял на том, что тоже пойдет. Не мог же я его не взять.
– И какой прок от него будет в бою? – скептически нахмурившись, спросила Оля. – Случится чудо, если он не загнется по дороге. Хотя, если это вдруг произойдет, я горевать не стану.
Оля и Бродяга уже не чаяли увидеть Андрея живым. И когда тот все же предстал перед ними, да не один, а во главе целого отряда людоедов, оба были сильно удивлены и обрадованы. Но их радость не распространялась на членов Племени. На них они смотрели с откровенной враждебностью, не выпуская оружия их рук. Притом если Бродяга умел неплохо контролировать свои эмоции, то Олины чувства были написаны на ее лице крупными, понятными каждому, буквами. Надпись эта гласила, что девушка ждет малейшего повода, чтобы начать резать глотки.
Людоеды ответили им полной взаимностью – увидев двух незнакомых людей, они тотчас же схватились за оружие. Но тут Шаман показал свою полезность – оперативно вмешался и приказал своим людям успокоиться. Он разрядил напряжение, возникшее на почве взаимного недоверия, напомнив всем, для чего они здесь собрались. После чего призвал если не к взаимной любви, то хотя бы к цивилизованному сотрудничеству.
Его слова возымели эффект,
