Пещера мечты. Пещера судьбы - Владимир Мальцев

В то же время единость гидросистемы совсем не означает единости экосистемы. В затопленных гипсовых пещерах идут процессы образования серы за счет разложения гипса бактериями. Собственно, так образуется чуть ли не большая часть промышленных серных месторождений, и в частности, одно такое есть по соседству — в Гаурдаке. Так вот одним из следствий этого разложения гипса является обогащение воды сероводородом. Полости большие, течение в них очень медленное, и сероводород в воде накапливается. При удалении уже в один километр от точки поступления воды из известняковых пещер в гипс, в ней уже столько этого ядовитого вещества, что никакая живность в такой воде не выживает, а вода годится разве что для лечебных ванн. Каковые, впрочем, там и организованы на большей части сероводородных источников.

Так вот именно эти сероводородные барьеры и разделяют экосистему коллектора на несколько десятков пригодных для жизни бассейнов, фауна в которых вполне может быть различной. А заодно и препятствуют распространению карпов из тех провалов, куда они были запущены, в другие, способствуя тем самым сохранению троглобионтных видов. От поедания. Так что есть вполне серьезные перспективы новых находок. Хотя — не факт. Нахождение одной и той же изоподы в провале с гольцом и в Кайнар-Бобо может свидетельствовать о сравнительно недавнем разделении экосистем. Но тогда гольцы тоже должны были бы хоть иногда появляться в Кайнаре, чего мы не имеем. Так что, поживем-увидим.

Естественно, дальнейшие биоспелеологические находки так легко не дадутся. Провал с гольцами — единственный, где дневной свет достигает воды, и который не испоганен запускными карпами. А где свет — там и растительность, там и всякая мелкая живность. Словом, еда, с которой вообще-то под землей напряженно. На запах которой гольцы и сплылись из всех ближайших окрестностей. Сотня-другая метров вбок, туда, где нет водорослей, и гольцы уже встречаются единично. В соседнем провале, где вода начинается за границей освещаемой зоны, за все время видели только двух. Так что концентрация живности в истинно подземных водах Кугитанга, как и в водах любых других пещер, очень мала и для обнаружения этой живности нужно тратить весьма и весьма много времени. Которого всегда мало. Поэтому именно такие подземные воды и остались неисследованными.

Например, в пещере Кап-Кутан Первый. Огромное озеро умеренной глубины. Плавай себе на лодке с фонарем помощнее и вглядывайся в воду. Химический состав которой точно такой же, как в провале с гольцами, а изредка колеблющийся не в такт дождям уровень воды определенно указывает на огромные объемы близлежащих полостей. Но, насколько мне известно, этим пытались заняться от силы человек пять, с суммарным временем наблюдения несколько часов. Что, конечно же, недостаточно.

В провалах, где глубины велики, а зеркало воды мало, все, конечно, много сложнее — время наблюдения диктуется техникой обращения с аквалангом — сколько есть воздуха и сколько времени нужно на декомпрессию. Но ведь есть же всякие сети и прочие ловушки — а вот ни разу не видел попыток их применения.

Кроме живности, провалы преподносят и другие сюрпризы. Иногда они возникают в зонах, где течение еще не успело рассосаться в объемах и потому значимо. Так, в пещере Каптяр-Хана течет целая река, причем с рыбами. Правда, не троглобионтными, а запущенными.

Совершенно замечательный провал такого типа был найден Сергеем Смирновым (еще одним биологом и, пожалуй, самым активным из всех) в 1983 году. Нависающие козырьки со всех сторон, около пятидесяти метров вертикали при диаметре метров двадцать вверху и около тридцати ниже, а совсем внизу — озеро во все дно. И солнце хорошо освещает весь пролет. Красота! Веревка висит свободно, нигде не касаясь стены, нигде не надо корячиться, перестегиваясь через перегибы.

Каждый спелеолог при наличии зрителей немного пижон. Сергей не исключение. Вообще-то это очевидно — в спелеологии обычно зрители отсутствуют полностью, а людям с таким самомнением, как у спелеологов, просто необходимо хоть иногда кому-нибудь хвастаться достижениями в технике и стиле.[25] Итак, наплевав на все обычаи, Сергей роздал зрителям свои фотоаппараты, снял комбез, надел обвязки на голое тело, нацепил маску и ласты, и картинно поехал на рогатке[26] вниз. Где и влетел с разбегу в воду с температурой девять градусов вместо привычных и ожидаемых восемнадцати-двадцати. Процесс перестегивания со спуска на подъем (с рогатки на самохваты) и в нормальных условиях занимает пару минут, так что обратно наверх Сергей появился основательно синий, трясущийся, и с несколько сбитым гонором. А провал просто оказался у самого выхода в гипсы крутонаклонной пещерной системы, быстро доставляющей талые воды с пригребневой части хребта.

В отличие от аквафауны, с обычной троглобионтной живностью в пещерах Кугитанга туго. Практически любая пещера Средиземноморского пояса может похвастаться какими-либо пауками, ложноскорпионами, жуками или кивсяками. Пещеры Средней Азии — нет. Там отсутствовали ледниковые периоды, «загонявшие» насекомых в пещеры, а по собственной инициативе насекомые очень редко забираются вглубь достаточно далеко, чтобы начался процесс изолирования популяции и ее адаптации к условиям пещеры.

Тем не менее, кое-что есть. Тот же Левушкин обнаружил в зале Фонтан пещеры Кап-Кутан Главный колонию полуадаптированных жуков-чернотелок, которую я уже упоминал в главе «Эпоха вандализма». Практически во всех пещерах живут также полуадаптированные жужелицы не менее чем двух видов. Истинно троглобионтные насекомые (с полной адаптацией) пока неизвестны, но, учитывая специфику исследующих Кугитанг спелеобиологов, поверить тому, что их нет совсем, трудно. К тому же есть некоторые данные, позволяющие с уверенностью говорить об обратном.

Например, в пещере Геофизическая под одним из водокапов на полу есть большой покровный натек из красноватого прозрачного кальцита. Как будто ничем не отличающийся от сотен таких же в других местах. Меня он заинтересовал залитыми в толщу прозрачного кальцита тоненькими белыми геликтитами совершенно необычной формы. Я периодически возвращаюсь к совершенно безнадежной задаче расклассифицировать все типы геликтитов пещер системы Кап-Кутан, и потому потратил на попытку понимания этих более часа. С презабавным результатом. «Геликтиты» принадлежали отнюдь не к миру минеральному, а к миру живому — они оказались впаянными в кальцит многими тысячами панцирей кивсяков.[27] Судя по их количеству, глубине нахождения и чисто белому цвету, троглобионтных. К сожалению, живых мы не нашли. И так оно и заглохло.