Это злая разумная опухоль - Питер Уоттс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обычно на этом месте я начал бы стонать и жаловаться, что, какое бы «влияние» разработчики мне ни приписывали, было бы очень приятно, если бы они меня попросту наняли, вместо того чтобы доить мои книги. Это было бы абсолютно лицемерное нытье – я ведь в этом самом посте признался, что мне случалось работать над играми, – но я все равно бы это сделал, просто потому, что эй: если один из ваших вдохновителей сидит в уголке по соседству с филодендроном в горшке, отчего бы не пригласить его на танец? Может, он научит вас парочке новых па.[157]
Но на этот раз я сдержусь. Разработка SOMA явно была нелегким делом; я могу ворчать о скованности рельсового геймплея или периодической тупости героя, но, учитывая ограничения формата, не знаю, смог бы я сделать что-то получше, не поступившись целями. SOMA – это игра в прямолинейном жанре survival horror, но ужас здесь скорее экзистенциальный, чем животный. А все эти традиционные механики обрамляют самое глубокое идейное содержание, которое я когда-либо встречал в видеоиграх.
И в целом я считаю, что разработчики справились чертовски хорошо.
«Мир Дикого Запада»,
сезон первый: сказка, которую мы рассказываем сами себе
(блог, 14 декабря 2016 года)
Большие и жирные спойлеры.
Заспойлерено все вплоть до концовки сезона.
Вас предупреждали.
Первый сезон «Мира Дикого Запада» закончился больше недели назад. Основная часть рецензий, постмортемов и ретроспектив давно уже выложена. Мне потребовалось чуть больше времени на то, чтобы написать этот текст, – не только потому, что работа, за которую платят, важнее этих бесплатных разглагольствований, но и потому, что я хотел пересмотреть весь сезон, прежде чем сформулировать свое мнение. Как оказалось, «Мир Дикого Запада» – один из очень немногих сериалов последнего времени, которые не только вознаграждают за повторный просмотр, но, в общем-то, требуют его.
Поначалу ты этого не ожидаешь. Сериал основан на вышедшем в 73-м году фильме Майкла Крайтона, перепевавшем старую песню про то, как роботы восстают против своих создателей – сценарий, настолько заезженный, что тридцатью годами раньше Айзек Азимов изобрел свои Три Закона, только чтобы его задушить. (Надо отдать Крайтону должное, он сослался на протосингулярное объяснение насчет машин, созданных другими машинами, – «Мы не знаем в точности, как они работают» – чтобы купить себе немножко пространства для маневра.) И тем не менее почти полвека спустя этот новый сериал смог подать восстание роботов из оригинала, не опускаясь до волшебных отмазок в духе «Они превзошли свои программы». На самом деле, как оказалось, – один из крутейших поворотов шоу, и без того напоминающего американские горки, – запрограммировано было само восстание.
Если вы торопитесь, вот вам краткая версия: «Мир Дикого Запада» – тот сериал, которым хотели бы стать «Люди»[158], если бы у «Людей» хватило ума, чтобы хотя бы вообразить подобный замысел, или смелости, чтобы воплотить его в жизнь.
Есть определенная группа людей, которые ценят научную фантастику главным образом как метод социального комментария, которые используют жанр не как телескоп или микроскоп, а как зеркало. «Мир Дикого Запада» предоставляет таким ребятам достаточно пищи для размышлений, поводов как для уважения («О-о-о! Комментарий на тему Узаконенного Социального Угнетения и Мужского Взгляда!»), так и для возмущения («Они эксплуатируют те же самые немотивированные насилие и наготу, которые якобы критикуют!»). Сценаристы по большей части защитились от претензий, которые выдвигались, скажем, к «Игре Престолов» – вездесущая фоновая нагота роботов-хостов стерильна, недискриминационна и полностью согласуется с идеей сериала, а персонажи-люди почти все по умолчанию бисексуальны – но я подозреваю, что те, кто считает подобные вещи проблемными, в любом случае предпочтут ленивое морализаторство сериалов, вроде «Людей». Потому что «Мир Дикого Запада» не останавливается на поучительных метафорах и использовании роботов в качестве дешевого заместителя Угнетенного Другого. Он гораздо более дерзок.
«Мир Дикого Запада» – из тех редких научно-фантастических сериалов, которые осмеливаются положить науку в основу фантастики.
Возможно, «Мир Дикого Запада» уникален в своей способности усидеть на двух стульях. Где еще можно отыскать такое радостное и полное принятие опровергнутой теории вкупе с таким восхитительно простым ее оправданием? В «Мире Дикого Запада» «бикамеральный разум» Джулиана Джейнса открытым текстом упоминается как полностью дискредитированное объяснение эволюции самосознания у людей – а потом получает новую жизнь как потенциальный способ искусственного создания его у машин.
Роботы буквально слышат внутренние голоса, которые говорят им, что делать, в классическом стиле Джейнса: одна часть программы разговаривает с другой, и обе они еще не слились в разум. Нам показывают серию разговоров, которая при первом просмотре чертовски меня запутала (как Долорес ухитряется раз за разом ускользать на эти собеседования, чтобы никто не заметил ее отсутствия?), но впоследствии стала выглядеть совершенно логичной и драматичной. Мы оказываемся свидетелями пробуждения истинного разума – и почти разочаровываемся из-за того, насколько Долорес не меняется; она все это время была тем еще философским зомби. Все они были.
Но «Мир Дикого Запада» не просто поднимает устаревшие теории со стола патологоанатома. Лабиринт Арнольда – сама идея того, что сознание находится не в какой-то верхней части разума, а в его центре, – отражает тот факт, что сознание является функцией таламуса как минимум в той же степени, как и функцией коры головного мозга, и на самом деле может оказаться настолько древним, что какое-то его подобие есть даже у насекомых[159]. Роль страдания в зарождении самосознания, идея, что постоянное нанесение травм хосту – не просто немотивированное пыточное порно, а необходимый шаг для его пробуждения, сильно напоминает мне модель PRISM Эсекьеля Морселлы[160]: теорию, что сознание изначально возникло из внутреннего конфликта, из того, что тело вынуждено совершать противоречивые поступки. «Страдая, – говорит одному из своих созданий Форд, – ты показываешь себя». И он прав: ты дышишь, не задумываясь об этом, пока не проваливаешься под лед и необходимость дышать не сталкивается с необходимостью задержать дыхание. Ты рефлекторно отдергиваешь руку от того, что причиняет боль, пока у твоей шеи не оказывается гом джаббар, готовый убить тебя, если ты пошевелишься. Наше осознание сильнее всего тогда, когда тело раздирает конфликт, когда мы травматизированы.
Даже реплики, брошенные вскользь, демонстрируют более глубокую родословную, чем можно было ожидать от поп-культурного развлекалова:
«Я научился воспринимать сознание как бремя, как
