Том 10. Вверх дном. Пловучий остров. Флаг родины - Жюль Верн

В главном зале казино Сайрес Бикерстаф лично совершает «крещение» членов квартета. Губернатор предлагает им пенящийся кубок, и шампанское льется рекой. Артисты получают свою весьма щедрую порцию шампанского марки Клико и Редерера, и на такое крещение не приходит в голову жаловаться даже Себастьену Цорну, ибо оно ничем не напоминает соленую воду, которая смочила ему губы в первые дни его жизни[47].

Парижане, со своей стороны, отвечают на эти изъявления симпатии исполнением лучших произведений репертуара: седьмого квартета Бетховена фа-мажор (соч. 59), четвертого квартета Моцарта ми-бемоль (соч. 10), четвертого квартета Гайдна ре-минор (соч. 17), седьмого квартета (анданте, скерцо, каприччиозо) и фуги Мендельсона (соч. 81).

Да, публике преподносятся все эти чудеса концертной музыки, и притом бесплатно. В дверях давка, в зале не продохнуть. После каждой вещи приходится по два, по три раза играть на бис, и губернатор вручает исполнителям золотую медаль с ободком из бриллиантов, внушающих уважение количеством своих каратов; на одной стороне медали вычеканен герб Миллиард-Сити, а на другой нижеследующая французская надпись:

«В дар Концертному квартету от Компании, муниципалитета и населения Стандарт-Айленда».

И если все эти почести не проникают в глубину души непримиримого виолончелиста, та к уж наверное по причине его отвратительного характера, о котором неустанно твердят ему товарищи.

- Подождем, чем все это кончится! - только и отвечает он, нервно теребя бородку.

В десять часов тридцать пять минут вечера - по расчетам астрономов Стандарт-Айленда - пловучий остров должен пересечь линию экватора. В это самое мгновение прогремит выстрел одного из орудий батареи Волнореза. Батарея соединена проводом с электрическим аппаратом, установленным в сквере обсерватории. Высокая и чрезвычайно завидная честь - собственноручно включить ток и произвести выстрел - достанется одному из именитых господ.

В этот день на нее притязают два важных лица. Легко догадаться, что это Джем Танкердон и Нэт Коверли. Сайрес Бикерстаф крайне смущен этим обстоятельством. Между мэрией и обеими частями города уже имели место сложные переговоры, но соглашение так и не было достигнуто. По просьбе губернатора Калистус Мэнбар выступил в качестве посредника. Несмотря на все ухищрения, на все свои дипломатические способности, г-н директор решительно ничего не добился. Джем Танкердон не хочет пропускать вперед Нэта Коверли, который в свою очередь не согласен отступить перед Джемом Танкердоном. Все ожидают взрыва.

И он не замедлил разразиться с большим шумом, когда оба богача встретились в сквере лицом к лицу. Аппарат в пяти шагах от них... Остается лишь коснуться его кончиком пальца...

Узнав о возникшем споре, толпа, крайне возбужденная вопросом, кто одолеет, заполнила сад.

После концерта Себастьен Цорн, Ивернес, Фрасколен и Пэншина тоже отправились в сквер, - им любопытно следить за развитием этой борьбы, которая может привести в будущем к исключительно тяжелым осложнениям.

Оба именитых господина выступают вперед, даже не приветствуя друг друга кивком головы.

- Я полагаю, милостивый государь, - говорит Джем Танкердон, - что вы не станете оспаривать у меня чести...

- Именно этого я жду от вас, милостивый государь, - отвечает Нэт Коверли.

- Я не потерплю, чтобы в моем лице было публично нанесено...

- Я тоже не намерен терпеть...

- Хорошо, посмотрим! - восклицает Джем Танкердон, делая шаг к аппарату.

Нэт Коверли тоже делает шаг вперед.

Сторонники обоих именитых господ вмешиваются в дело. В их рядах раздаются вызывающие и оскорбительные выкрики. Уолтер Танкердон, конечно, готов поддержать права своего отца, но, заметив стоящую немного в стороне мисс Коверли, он проявляет очевидною растерянность.

Что касается губернатора, то, несмотря на поддержку господина директора управления искусств, который охотно выступит в роли буфера, он крайне огорчен тем, что не может соединить в одном букете белую розу Иорка и красную розу Ланкастера. И кто знает, не будет ли этот достойный сожаления спор иметь последствия столь же плачевные, как те, которые имела распря XV века для английской знати?[48]

Между тем приближается минута, когда нос Стандарт-Айленда разрежет линию экватора. Расчет произведен с точностью до одной четверти секунды, и расхождение может быть всего метров на восемь. Сейчас надо ожидать сигнала с обсерватории.

- Блестящая идея! - шепчет Пэншина.

- Какая?.. - спрашивает Ивернес.

- Я хвачу кулаком по кнопке аппарата, и это их сразу примирит друг с другом.

- Не надо! - говорит Фрасколен и крепкой рукой удерживает «Его высочество».

Словом, неизвестно, чем кончился бы инцидент, если бы не раздался орудийный выстрел...

Но это стреляет не батарея Волнореза. Все ясно расслышали, что он донесся с моря.

Толпа замерла в ожидании.

Что может означать выстрел орудия, не принадлежащего к артиллерии Стандарт-Айленда?

Телеграмма, полученная из Штирборт-Харбора, почти в ту же минуту разъясняет, в чем дело.

В двух или трех милях от пловучего острова тонет судно и просит о помощи.

Неожиданный и удачный исход! Теперь уже никому не приходит в голову ссориться у электрической кнопки и салютовать по поводу перехода через экватор. Да и время упущено. Линия уже пересечена, а положенный выстрел так и остался в жерле орудия. В конце концов это даже лучше для чести семей Танкердона и Коверли.

Зрители покидают сквер, и так как электрические поезда сейчас не ходят, они пешком устремляются к молу Штирборт-Харбора.

Впрочем, в ответ на сигнал, полученный с моря, дежурный офицер порта уже принял меры для спасения терпящих бедствие. Один из электрических катеров, пришвартованных к гавани, вылетел из-за мола. И в тот момент, когда толпа подошла к порту, катер доставил потерпевших крушение, сняв их с судна, которое тут же погрузилось в пучины Тихого океана.

Это судно - Малайский кэч, который все время следовал за Стандарт-Айлендом от самых Сандвичевых островов.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Маркизские острова

Утром 29 августа «жемчужина Тихого океана» находилась в самой середине архипелага Маркизских островов между 7°55' и 10°30' южной широты и 141° и 143°6' западной долготы, по Парижскому меридиану. От Сандвичевых островов пройдено три с половиной тысячи километров.

Маркизский архипелаг называют также островами Менданы, в честь испанца, открывшего в 1595 году их южную часть. Именуют их, кроме того, островами Революции, так как в 1791 году капитан Маршан посетил северо-западную часть этой группы. Называются они и архипелагом Нукухива, потому что такое название присвоено самому крупному из этих островов. Но по всей справедливости их следовало бы назвать именем Кука: ведь этот знаменитый мореплаватель исследовал их в 1774 году.