И аз воздам - Ирина Чернова

С рассветом Вилл растолкал меня и пришлось выбираться из-под плаща, зевая и растирая заспанные глаза. Костер жечь не стали, он пояснил, что еще вчера собрал все высохшие ошметки деревьев, которые только могли гореть и теперь попросту нет топлива.

— Вилл, а как нас будут искать? — стала я приставать к вилту, когда мы прошли уже большое расстояние вдоль подножия гор. — Пошлют стражников или еще как-нибудь?

— Людей пошлют только когда будут точно знать, где мы находимся, — недовольно рыкнул он, довольно шустро перебирая ногами. — Пока не определят, никто за нами не пойдет.

— Это я понимаю, а вот как определять будут? — этот вопрос занимал меня прежде всего… был еще один, который я так и не задала вчера, но он очень долго вертелся на языке и если бы не усталость, я наверняка узнала бы еще кое-что новенькое из жизни вилтов. — Короче, чего бояться-то надо?

— Птиц бойся, особенно больших, — я с готовностью уставилась в небо и он хрюкнул, увидев это. — Так не увидишь, если вот птица над головой зависнет, то это наверняка кто-то наблюдает.

— Вчера у водопада была большая, я видела!

— Надо было сказать про нее.

— Да откуда же я знала? Вот ты сказал, теперь буду таращиться по сторонам, — я огляделась, но вокруг летали и пищали всякие мелкие пичужки типа воробьев. — Эти, — ткнула я пальцем в птичек, — точно не годятся?

— Нет, мозгов мало, управлять ими трудно и летают низко. Плохой наблюдатель.

— Вилл, а плечо у тебя болит? — вспомнила я вчерашнее пятно на рубашке. — У тебя там кровь была, я видела! Надо было промыть хотя бы, если перевязать не получилось…

— Там все нормально, — отозвался он, мерно шагая чуть впереди, — это вчера болело, а за ночь уже все подсохло и почти затянулось.

— Точно все нормально? — я заглянула с другой стороны, но мокрых пятен на рубашке больше не было. — Да вроде не врешь…

— Чего это ты так забеспокоилась?

— А как ты себе представляешь мою судьбу, если с тобой что-то случится? Я же тут просто умру одна… ничего не умею, даже огонь развести не могу сама, куда идти — не знаю, спросить не у кого… так что ты мне еще пригодишься! К тому же ты живой и вполне нормально разговариваешь, не вижу ничего странного в том, что я интересуюсь твоим состоянием. Вилл, ну вот ты сказал, что спрашивать можно обо всем…

— Когда это я такое говорил? — вполне натурально удивился он.

— Так уже когда стемнело, не помнишь разве? Я вот что хотела тебя спросить… а откуда ты знаешь про походный мешок Дайлерии и про то, что в нем лежит? Ты был у нее в Арсворте?

— Ну да… — протянул вилт, — был… у нее.

При этом он повернул голову и посмотрел таким странным взглядом, что внутри мигом ожили все подозрения и предположения, а мне стало очень не по себе. Минут пять я шла молча сзади, раздумывая, как бы поэтичнее поднять скользкую тему, но ни к чему вразумительному так и не пришла, а дурацкое любопытство продолжало выедать все внутри.

— Спросить хочешь, так спрашивай, — бросил он через плечо.

— Кусаться не будешь? — поинтересовалась я, проклиная себя. — Это я на всякий случай спрашиваю… мало ли еще оскорбленным себя почувствуешь… или наоборот, польщенным…

— Ты точно не Дайлерия, — буркнул Вилл. — Ей бы и в голову подобные мысли не пришли.

При этих словах я совершенно уверилась в своих предположениях, но на всякий случай отошла от него в сторону еще на пару шагов, продолжая двигаться в прежнем темпе.

— А откуда ты знаешь, какие мысли ей приходили в голову? Ты был ее… — я запнулась, но потом решила, что мы все люди взрослые и нечего тут стесняться, и продолжила, — ее любовником?

Вилл остановился, поправил мешки и совершенно спокойно выдал:

— Почему это любовником? Вообще-то я был ее мужем.

И пошел дальше, а я так и осталась стоять, ошарашенная услышанным. Ну что ж, Валерия Павловна, мы можем себя поздравить с выдающейся логикой — в этом случае я угадала и действительно тут имело место быть нечто, не поддающееся логике моего мира. Дамочка времени нигде не теряла — Сергио, Райшер, тот муж, который доблестно погиб два месяца назад, этот… тоже муж… хм. Почесав голову, я кинулась догонять Вилла. Надеюсь, он не перенесет на меня свои сексуальные пристрастия! Впрочем, эта мысль очень скоро развеялась, как дым. Я вспомнила его бешеные от ненависти глаза еще во дворе Арсворта, его отношение по дороге, когда он был твердо уверен, что я — Дайлерия и понемногу успокоилась. Вряд ли у него настолько снесет крышу, что он вдруг воспылает страстью… хм, к той, которая была причиной его несчастий и совершенно спокойно пыталась его убить, пусть даже чужими руками. Поудивлявшись странности вкусов и пристрастий этой представительницы слабого пола, я решила, что тема теперь исчерпана и любопытство удовлетворено.

Птица была, как и обещал Вилл, большая и кружила у нас над головами. Было жарко и мы двигались вдоль подножия первой горной ступени, стараясь попадать в теневые участки. Здесь плоская равнина начинала вздыматься вверх и через слой земли прорывались серые камни, блестевшие на многочисленных сколах. Но кроме сколов на поверхность выходили и гладкие заветренные макушки, на которых были иногда выбиты пиктограммы. Такие места Вилл обходил по большой дуге, замечая их еще издалека.

— Это что такое, — сунулась я к самому первому гладкому каменном лбу, на котором разглядела коряво выбитую абракадабру — вроде бы человечки выбиты, а рядом буквы или значки, хрен поймешь. Не то, чтобы очень любопытно, но когда идешь с самого утра, то поневоле заинтересуешься чем угодно, отличающимся от однообразной картины вокруг.

— Лерия! — окрик Вилла поднял мелких птиц и они загомонили в дрожащем мареве над каменными раскаленными глыбами, беспорядочно мечась во все стороны. — Отойди подальше от этого!

— А что это такое? У нас похожие картинки тоже высекали на камне, — я вспомнила пиктограммы, найденные где-то у нас в Сибири. — Очень похожи, только в нашем мире эти рисунки были выбиты десять тысяч лет назад и изображали охотников или местных божков. Те люди, что жили около этих изображений, молились им о ниспослании удачи в охоте или рыбалке, о хорошей погоде, о здоровье соплеменников.

— Эти изображения — остатки святилищ и жертвенников ахдов, которые очень давно жили в этих местах. Ахды — большой народ, поклонялся змеям. Здешние жертвенники уже давно затягиваются травой, но это не мешает им по-прежнему служить тому, кто уже давно умер. На них не только нельзя становиться, но лучше вообще не подходить близко. Ахды жили в пещерных городах, до сих пор в горах сохранились остатки этих строений, высеченные талантливыми мастерами. Наверху еще можно увидеть два-три этажа, под которыми идут спуски вниз, в сам город. Основная жизнь у них проходила именно там, под поверхностью. Остались огромные залы с колоннами, проходы, лабиринты, комнаты и везде у них изображались змеи, сопровождающие все их существование. По их поверьям каждый человек проходит жизненный путь в виде змеи, потому что он извилист и никогда не бывает прямым. Еще они считали, что ни одно существо не может быть только добрым или только злым, совсем как змея, которая сверху и снизу имеет разную окраску. От них мало что сохранилось — нет ни книг, ни посуды, ни могил в этой части Лионии. Да и эти земли уже граница королевства, которую можно считать проходящей прямо тут, по обрыву. Ниже его — лес, а здесь — Дейские горы, точнее, Ахдейские, но этот змеиный культ многим не нравится, поэтому горы называют Дейскими. Говорят, что под каждым жертвенником обязательно жила змея, которая должна была питаться кровью или кусочками тех, кого убивали на этих камнях. Трава здесь невысока и на некоторых жертвенниках видны сбоку круглые отверстия, в которые можно просунуть руку. Возможно, это змеиные норы, но проверять не советую.