Мгновения вечности - Бхагаван Раджниш

Поднести факел к костру оказалось самым трудным делом моей жизни. Мне казалось, что я поджигаю одну из самых красивых картин Леонардо или Ван Гога. Разумеется, для меня она была ценнее Мона Лизы и Клеопатры. И это не преувеличение.

Все, что я считаю прекрасным, как-то связано с ней. Она помогла мне стать кем, кого вы видите перед собой.

Даже в смерти она была прекрасна. Я не мог поверить в то, что она мертва. Неожиданно все статуи Каджурахо ожили для меня. В ее безжизненном теле я увидел всю философию Каджурахо. После ее погребения я снова поехал в Каджурахо. Это был единственный способ засвидетельствовать ей свое почтение. На этот раз Каджурахо стал еще более прекрасным, чем прежде, потому что во всех его статуях я видел только Нани...

Одно только слово «Каджурахо» вызывает во мне радость. Мне кажется, что этот город спустился с небес на землю. Если вы увидели Каджурахо в ночь полнолуния, значит увидели все, что только стоит увидеть. Моя бабушка родилась там. Неудивительно, что она была красивой женщиной, мужественной и одновременно опасной. У нее была смелость. Моя мать не напоминает ее, и очень жаль. В моей матери вы не найдете моей бабушки. Нани была очень мужественной женщиной, и она вселяла в меня мужество на все мои поступки, на абсолютно все мои поступки.

Переезд в квартиру в Вудленде

8 декабря 1970 года Раджниш переезжает в квартиру в Вудленде, в которой живет до марта 1974 года. Теперь он получает возможность работать ближе с учениками. Он дает частные интервью и читает лекции, которые часто сопровождаются десятиминутными киртаном и медитациями.

В Вудленде, что в Бомбее, я постоянно давал саньясу людям наедине в своей комнате.

Вы говорите: «Когда я впервые встретился с вами в Вудленде, то встал с коврика и пошел на улицу, но открыл не дверь комнаты, а дверь туалета». Такие вещи происходили не только с вами, но и со многими другими людьми, потому что в Вудленде, где я жил, двери комнаты и туалета были абсолютно одинаковыми. Люди, которые приходили ко мне впервые, часто ошибались. Каждый второй посетитель, уходя от меня, попадал в туалет, меня это очень потешало. Около меня был дистанционный электрический блокиратор обоих дверей. Как только человек заходил в туалет, я сразу же запирал дверь...

Такое зрелище в самом деле было очень потешным, потому что люди выходили из туалета очень смущенные, с опрокинутыми лицами. Они бродили по комнате, среди множества роб и, наконец, в сильной растерянности выбирались на улицу. Что случилось? Им казалось, что оба раза они выходили из одной двери.

Уже на улице они начинали понимать, что в комнате были две совершенно одинаковые двери.

В комнате была еще одна дверь, она вела в ванную комнату. Иногда человек выходил из туалета, пропускал вторую дверь (ум склонен бросаться в крайности) и направлялся к третьей двери, а она вела в ванную комнату. Люди, попадавшие в мою ванную комнату, тратили больше времени для того, чтобы выбраться наружу, потому что в ванной комнате была еще одна дверь, которая вела в сауну.

Распахивая все эти двери, люди обалдевали и спрашивали: «Что случилось с дверью, через которую я вошел сюда?» А я отвечал: «Всегда помните о золотой середине, о средней двери».

Это верно не только для дверей, но и для всей жизни. Никогда не бросайтесь в крайности. Всегда находите золотую середину. В крайностях бывает лишь полуправда, и только посредине вы найдете цельную, полную правду.

Что бы вы ни делали, если вам нравится ваше занятие, оно никогда не будет скучно повторяться. Если вы любите то, что делаете, то не будете скучать. Но вы не любите свою работу.

Я разговариваю с вами каждый день. Иногда некоторые люди сочувственно говорят мне: «Вы целый день сидите в комнате и даже не смотрите в окно. Разве вам не скучно?» А я пребываю с самим собой — с какой стати мне скучать? Они спрашивают: «Разве вам не скучно сидеть в одиночестве?»

Если бы я ненавидел себя, то скучал бы, потому что невозможно жить с человеком, которого ненавидишь. Вы скучаете наедине с собой, вы не в силах оставаться в одиночестве. Стоит вам посидеть несколько минут в одиночестве, и вы начинаете ерзать, елозить, вам становится очень неуютно. Вы стремитесь встретиться с кем-нибудь, потому что не можете остаться с собой. С самим собой вам скучно. Вы не можете смотреть на свое лицо. Вы не можете коснуться с любовью своей руки, это немыслимо.

Люди спрашивают меня (лишь оттого, что сами скучают наедине с собой): «Разве вы иногда не выходите?» В том нет никакой потребности. Иногда они спрашивают меня: «К вам приходят люди с одними и теми же трудностями. Неужели вам не скучно?»

У всех людей одинаковые трудности... Вы так банальны, что не можете даже придумать оригинальную трудность. У всех людей одинаковые проблемы. Люди спрашивают меня о любви, сексе, душевном покое, смущении или еще чем-то (психологии, патологии), но людей можно легко поместить в семь категорий. У вас семь главных вопросов, которые вы то и дело задаете мне. Поэтому меня спрашивают: «Разве вам не скучно?»

Мне никогда не скучно, потому что для меня каждый человек уникален. Трудность, которую мне принесли, все же отличается от других, потому что ситуация другая, характер человека иной. Вы приходите с трудностями в любви, и еще кто-нибудь приходит с такими же трудностями. Вроде бы трудности одинаковые, он это не так, потому что два человека различаются и тем самым меняют качество трудности.

Итак, если вы решите помещать трудности по категориям, то насчитаете всего семь категорий. Но я никогда этого не делаю. Каждый человек настолько уникален, что его ни с кем не сравнишь. Категории не получаются. Но в таком случае нужно иметь очень острую осознанность, чтобы проникать в самый корень, где проявляется уникальность человека. А вообще-то, внешне все люди похожие.

Внешне люди очень похожи, у них одинаковые трудности, но если вы проникнете поглубже, если вы будете бдительны и готовы отправиться вместе с человеком в глубокую суть его бытия, то чем глубже вы будете погружаться, тем более оригинальное, индивидуальное и уникальное явление будете видеть. Если вы увидите самый центр, тогда сидящий перед вами человек уже никогда не будет прежним. Он уникален. Таинство, которое охватывает вас, лучится от уникального человека.

Ничто не повторяется, если вы умеете, проникать в суть вещей, если умеете быть любящим и бдительным. В ином случае все повторяется. Вам скучно, потому что ваше сознание порождает скуку. Измените сознание, и тогда скука исчезнет. Но если вы будете постоянно менять предметы, то все равно по сути ничего не измените.

Я говорил на собраниях самого разного толка. Я говорил перед толпами, в которых меня слушали все люди, но между ними не было внутреннего общения. Поэтому я все равно как говорил с одним единственным человеком. Возможно, передо мной было десять тысяч человек, и тем не менее я говорил лишь с одним человеком, потому что каждый человек одинок, и между людьми нет связи. И я понял, что такой метод не подойдет.

Потом я начал создавать семью. Теперь, когда я говорю с вами, я обращаюсь не к одному человеку, а к семье. И я ясно вижу, что какой-то человек возносится, и в этот самый миг вся группа ощущает его вибрации. Один человек улыбается, и сразу все люди улыбаются. Пульсация одной улыбки достигает всех людей. Я вижу, что если среди нас сидит не саньясин, он становится препятствием. Он преграждает движение потока. Он не часть целого.

Итак, теперь все будет совсем иначе. Таков характер саньясы, но человек становится осознанным не сразу, а постепенно.

Посвящение Вивек

Вивек принимает саньясу в 1971 году и помогает Раджнишу с 1973 года и до самой своей смерти.

В молодости у меня была девушка, но она умерла. Перед смертью она обещала мне возвратиться и выполнила свое обещание. Ее звали Шаши. Она умерла в 1947 году. Моя Шаши была дочерью врача в моей деревне, доктора Шармы. Теперь и его уже нет в живых. Шаши возвратилась как Вивек, чтобы заботиться обо мне. Вивек не может помнить об этом. Я называл Шаши Гудией, так же я зову Вивек, для цельности процесса.

Жизнь это великая драма, замечательный спектакль, который переходит из одной жизни в другую.

Вчера утром пришла девушка, и я посоветовал ей принять саньясу. Она замешкалась и попросила у меня время, чтобы подумать и принять решение, хотя бы два дня. «Кто знает, что случится через два дня? — сказал я. — Вы просите очень много... Примите саньясу сегодня, прямо сейчас».

Но она оказалась нерешительной, поэтому я дал ей два дня. На следующее утро она пришла и приняла посвящение. Ей было достаточно и одного дня. «Вы просили два дня. Почему же вы пришли так скоро?» — спросил я.

«Я неожиданно проснулась в три часа ночи, что-то глубоко во мне призвало меня принять саньясу».