Мгновения вечности - Бхагаван Раджниш

«В чем дело? — спросил я. — Почему вы не делаете то, что задумали? Я всегда осуществляю свои планы, а как же вы? Я бросаю вам вызов!»

«Вы единственный человек, который бросил мне вызов, — ответил он. — Простите меня, я не могу зарезать вас. Я хочу быть вашим учеником». И теперь он в самом деле мой ученик.

На мою жизнь часто покушались, но я никогда не чувствовал себя в опасности. Для меня не существует такого понятия, как опасность. Когда я преподавал в университете, ко мне приходили страховые агенты. Они уговаривали меня купить у них страховку. «Это глупо, — отвечал я. — Я никогда не чувствую опасность. С какой стати мне страховаться?»

«Застрахуйтесь ради своих детей», — внушали мне агенты.

«Я не женат, — отвечал я. — Вы хотите, чтобы я уподобился Иисусу? Мне нужно создать детей для вашей фирмы?»

Тридцать лет я ездил по Индии без сопровождающих, встречался с враждебно настроенными толпами народа. Но я никогда не чувствовал опасность просто потому, что если я говорю правду, то сколько времени люди будет враждебны ко мне?

Я всей душой радуюсь враждебности людей и принимаю это как вызов моей любви. Если я все равно смогу любить их, то только так познаю любовь. Если я буду любить лишь тех, кто любит меня, значит это бизнес, сделка. Если я же я буду любить и тех, кто не любит меня, кто ненавидит меня, кто хочет погубить меня, значит это подлинная, безусловная любовь, которая не делает между людьми различие.

Я принял на себя невероятно много людского гнева, причем с самого детства, потому что я по духу был мятежником. Я был непослушным и мятежным. Я докучал почти всем: родственникам, деревенским жителям, учителям, профессорам. Я надоедал всем, и мне это нравилось! Но я никогда никого не ненавидел. Даже те люди, которым я досаждал, которые мстили мне... Меня выгоняли из колледжей и университетов, но я никогда никого не ненавидел. Даже те люди, которые выгоняли меня, пользовались моей прежней любовью.

Их озадачивало это обстоятельство. Они терялись, потому что ожидали от меня гнев. Но я никогда не гневался. Я постоянно устраивал мятежи, но никогда не гневался. Я постоянно проявлял непослушание, но никогда не выказывает неуважение. Я ослушивался, сохраняя уважение! Я всегда оставался смиренным, хотя восставал, боролся, досаждал, совершал разные неприятные для людей действия, и все же оставался «искренне вашим». Люди были уверены в том, что я уважаю их.

Я испытал самые разные враждебные реакции со стороны других людей, но это не погубило мою любовь. На самом деле, моя любовь еще больше окрепла. Она стала такой сильной, что теперь ее ничто не способно поколебать. Даже если меня кто-то убьет, я умру с любовью к этому человеку.

Некоторые люди оскорбляют меня, а затем уходят. Мое сердце искреннее благодарит их за их оскорбления. Я чувствую, как моя любовь льется к ним, распространяет вокруг покой всего моего естества, и этот покой не от мира сего.

Только вообразите: тридцать лет я постоянно ездил по Индии, но в ответ в меня лишь бросали ботинки, камни и ножи. Вы не знаете индийские железные дороги, залы ожидания. Вы не знаете индийский образ жизни. Индийцы живут в грязи, не соблюдают гигиену, он они привыкли к такой жизни. Тридцать лет я страдал. Наверно, мне пришлось хуже, чем Иисусу на кресте. На кресте можно провисеть лишь несколько часов. Казнь мгновенно умертвляет человека. Но странствующий по Индии мастер — вот крест!

У меня было отменное здоровье. Прежде чем начать эти переезды, я ясно уяснил себе, что подорву свое здоровье... мне приходилось есть всякую дрянь, а в Индии рацион питания меняется через несколько миль. Мне приходилось жить в грязи, в негигиенических условиях. Мне приходилось все время быть готовым принимать все эти подарочки в виде камней, ботинок и ножей, которые в меня метали. Индия это огромная страна, почти континент. Я часто ездил в поезде.

В некоторые места Индии приходится добираться поездом двое суток. Если вы хотите говорить с людьми, то должны ездить в поезде. А если вы хотите посетить центральные регионы страны, тогда вам придется ездить в самых худших поездах. Разумеется, в поездках я подрывал свое здоровье, хотя и понимал, чем все закончится.

Но я хотел любой ценой, даже ценой своей жизни, делиться истиной с несколькими людьми, хотел воспламенить их. Мое тело может умереть от чрезмерных усилий, но я зажег несколько других тел своим пламенем, и они будут дальше распространять этот огонь по земле.

Люди постоянно говорили мне: «Ваше тело подобно мраморной статуе». Так оно и было. Я весил всего лишь сто девять фунтов, и во мне не было жира, я никогда не страдал излишним весом. Мое тело было очень крепким, как камень. Я никогда не болел и даже не знал, что такое болезнь. Но когда мое здоровье пошатнулось, я узнал, что такое головная боль, мигрень, желудочные колики. В конце концов, я приобрел диабет и астму. Теперь во мне сто тридцать один фунт веса, хотя когда-то он составлял сто девять фунтов.

Путешествуя по Индии непрерывно в течение двадцати лет, я получал много впечатлений. В Индии, восемьдесят процентов которой проживает в деревнях, бытует поверье, что если вы служите какому-нибудь святому, то приобретаете огромные заслуги. Тогда на небесах вам воздастся стократ. И не важно, хочет святой, чтобы ему служили, или нет! Мне часто приходилось выгонять людей из комнаты, потому что они хотели служить мне. «Служение» в Индии означает, что вам будут массировать ноги... «Но я хочу спать!» — возмущался я.

«Вы можете спать, но не можете запретить нам служить вам, — отвечали индийцы. — Иначе как нам получить заслуги?»

Люди навязывали мне свои услуги. Из-за таких происшествий мне пришлось выставить в ашраме охрану, потому что я устал от людей, служивших мне! Они начинали массировать мне ноги, а я кричал: «Мне не нужен массаж!» Но им было все равно, нравятся мне их услуги или нет. Посреди ночи на какой-нибудь станции в мое купе входил человек и начинал служить мне. Я крепко спал, но он будил меня. «Вы можете отдыхать, — говорил человек. — Но поезд будет стоять на станции еще целый час, поэтому я не захотел терять прекрасную возможность послужить вам». И в течение часа мне приходилось страдать! Эти люди вытворяли все, что им заблагорассудится.

Такие вещи случались очень часто. Однажды я ехал из Калькутты в Варанаси. У меня случилась лихорадка. Я сильно устал, потому что проводил недельный лагерь в Калькутте. Я просто хотел принять таблетки и уснуть, но тут в мое купе вошел человек. «Что вам нужно?» — спросил я.

«Ничего, — ответил он. — Я буду просто сидеть на полу. Я всегда хотел сидеть у ваших ног, в теперь мне представилась отличная возможность».

«Послушайте, у меня лихорадка, и я хочу спать, — сказал я ему. — Вы мешаете мне». Но он не слушал меня.

Индийцы верят в то, что духовные людей не страдают от лихорадки, не нуждаются в отдыхе и сне. Они должны быть доступны все сутки напролет всевозможным болванам. Я лег поспать после обеда в Джайпуре, и тут услышал, как кто-то ходит по крыше. Незнакомец отодрал черепицу и заглянул в комнату. «Что вы там делаете?» — спросил я.

«Ничего особенного, — ответил он. — Я никогда не видел вас так близко. На ваших собраниях толпятся пятьдесят тысяч человек. Я сижу так далеко, что не могу разглядеть ваше лицо. Вы можете отдыхать, спать, а я буду сидеть здесь».

Но садовник увидел этого человека. Он прибежал в мою комнату и стал выталкивать незнакомца. «Вы знаете этого человека?» — спросил я садовника.

«Это правительственный чиновник, — ответил садовник. — Он очень образованный».

Но в Индии люди полагают, что если вы просто лицезрите святого, то тем самым получаете большие заслуги. Каково приходится святому, не важно, это его проблемы. Как можно отдыхать и спать, если кто-то сидит у вашей головы и смотрит на вас?

Меня окружали тысяч людей все сутки напролет. Я не мог уединиться. Я говорил, и вдруг кто-то подбегал ко мне и обнимал меня за ноги. Мне приходилось прерывать лекцию...

Я не мог даже спать, потому что в комнате сидели люди. Я не мог даже есть, потому что люди заглядывали мне в рот, они принимали прасад с моей еды... Я совсем не мог есть! Они убивали меня! Люди чуть не убили меня, в любом случае они сильно подорвали мое здоровье.

Двадцать лет я жил без организации, но потом мне вообще стало невозможно говорить. Даже когда я ночью спал, в комнате сидели пятьдесят человек, в комнате сидела толпа! Даже говорить я не мог, никто не мог задавать мне вопросы. Я не мог уделять внимание отдельным людям, не мог помогать им расти, не мог делиться с ними своей радостью. Толпа была абсолютно бесполезной, потому что я не человек толпы.

По сути, моя работа ориентирована на индивидуальность, потому что только человек с яркой индивидуальностью способен расти. Толпа никогда не растет, она всегда остается одной и той же. Одинаковые люди распяли Иисуса, отравили Сократа и лишили жизни Мансура. То же самое случилось со мной. Толпа абсолютно бесполезна, она разумность в минимальной степени.