Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы - Чарльз Брокден Браун

Клитеро посмотрел на меня с холодным презрением.

– Докажите! – потребовал он. – Докажите правдивость ваших утверждений! Поклянитесь, преклонив колена, и пусть поразит вас Господь, если вы солгали! Поклянитесь, что Юфимия Лоример действительно жива и счастлива, что она забыла об Уайетте и не держит на меня зла, сожалея о случившемся. Поклянитесь, что вы видели ее и говорили с ней, что из ее собственных уст получили подтверждение тому, что она готова проявить сочувствие к человеку, направлявшему кинжал ей в сердце. Поклянитесь, что она стала женой Сарсфилда.

Я сложил руки на груди и, подняв глаза к небу, воскликнул:

– Да будет так, как вы хотите! Призываю Всемогущего Творца в свидетели, что Юфимия Лоример жива. Я видел ее, говорил с ней, несколько месяцев мы жили под одной крышей.

Слушая меня, Клитеро дрожал, но скепсис и презрение все еще сквозили в его взгляде.

– Возможно, – сказал он, – вы знаете, где она теперь живет? В каком городе, на какой улице, в каком доме?

– Да, знаю. Она живет в Нью-Йорке, на Бродвее, в доме по соседству с…

– Что ж, хорошо! – с неистовством в голосе отрывисто провозгласил Клитеро. – Хорошо! Вы сами подписали себе приговор, не подлежащий обжалованию и пересмотру. Да, беспечный, безрассудный юноша! Меня теперь ничто не остановит. Вы сами указали мне путь, который позволит уличить вас во лжи. Я не мешкая отправлюсь по названному адресу, чтобы воочию убедиться в обмане. Если она жива, мои прегрешения останутся в прошлом. Их и так было слишком много. Но если мертва, я заставлю вас поплатиться.

С этими словами он распахнул дверь и спустя мгновение скрылся из виду, оказавшись вне моей досягаемости. Я выбежал на дорогу, озирался по сторонам, звал его снова и снова, все было тщетно. Он умчался со скоростью быстроногого оленя.

Меня охватило смятение, я был в ужасе. Клитеро безумен, на это явственно указывала его бессвязная речь. Ведомый больным рассудком, он принял решение во что бы то ни стало увидеться с вашей женой. И я дал ему ключ к тому, где ее искать. Чем чревата их встреча? Клитеро – маньяк, это правда, которую нельзя игнорировать. Вашей жене трудно сохранять спокойствие даже просто при воспоминании о нем. Что же будет, когда он предстанет перед ней, опустившийся, одичавший и, возможно, движимый столь же чудовищными помыслами, как те, что некогда привели его к ее алькову?

Свои намерения он выразил довольно туманно. И все же тревожные опасения не покидают меня. Он так раскаивался в деяниях, за которые расплачивался душевными муками, так сетовал на злосчастную судьбу, что я, не заметив пугающих свидетельств его безумия, проникся сочувствием к нему, и это привело к таким катастрофическим последствиям.

Уповаю на то, что Всевышний не оставит вас и поможет предотвратить их встречу! Я же не знаю, как это сделать. Впрочем, всегда остается надежда на чудо, какой бы призрачной она ни казалась.

Не могу смириться с тем, что моя опрометчивая оплошность сотворила это зло. Но разве возможно было предвидеть такую реакцию на благую весть? Я думал, что Клитеро стал жертвой своих ошибочных представлений о благодарности, рабом предрассудков простолюдина, не искорененных образованием, что его ввели в заблуждение фантомы, скрывавшиеся под личиной добродетели и долга. Поэтому я не готов был согласиться с резкостью ваших высказываний о нем.

Я бесспорно виноват перед вами и заслуживаю осуждения, однако прошу принять во внимание смягчающие мою вину обстоятельства. Меня переполняли столь сильные чувства, что это не позволило мне трезво оценить ситуацию. Да, я допустил ошибку, но не по злому умыслу, а из сострадания к ближнему.

Э.Х.

Письмо 3

Эдгару Хантли

Нью-Йорк

Эдгар!

Вернувшись домой после утомительного дня, я застал свою жену с письмом в руках, она как раз собиралась его распечатать, но увидела меня и протянула конверт мне.

«По обратному адресу я поняла, от кого это письмо, – сказала она, – и, памятуя о твоих пожеланиях, уже готова была вскрыть его, но раз ты пришел, прочти сам, избавь меня от излишней информации».

Письмо было от вас. Речь шла о Клитеро. Счастливый случай спас мою жену! Не дай бог ей стало бы известно содержание письма! Мне стоило огромных усилий скрыть от нее мое беспокойство и под благовидным предлогом не позволить ей ознакомиться с вашим посланием.

Я лучше вас знаю Клитеро и, понимая, чем грозила его встреча с Юфимией, сделал, как вы можете догадаться, все от меня зависящее, чтобы предотвратить это.

Действия, которые следовало предпринять, были для меня очевидны. Клитеро безумен и опасен, его необходимо заковать в кандалы и содержать в тюрьме как самого отъявленного преступника.

Я обратился к главному судье, моему другу, и добился предписания о немедленном аресте Клитеро, где бы тот ни находился, дабы удержать его от новых преступлений.

В отличие от Пенсильвании в Нью-Йорке не предусмотрено тюремное заключение для сомнамбул. У меня было только одно желание: чтобы этого безумца держали подальше от моей жены. К счастью, в порту в это время стояло почтово-пассажирское судно, вскоре отправлявшееся в Филадельфию. Я договорился, что Клитеро доставят на нем в штат Пенсильвания, где поместят в клинику для душевнобольных. У пирса Паулюс Хук и на причалах, куда прибывали суда из Джерси, дежурили специальные люди.

Эти меры оказались весьма эффективными. Через несколько часов после получения вашего письма, как только Клитеро ступил на землю Элизабеттауна, его схватили, препроводили на пакетбот и сразу же подняли паруса.

Я старался действовать тайком от женщин, но, к сожалению, не учел, что вы обещали на следующий день сообщить мне подробности произошедшего, и ничего не предпринял для того, чтобы ваше новое послание не попало им в руки. Письмо вручили моей жене, когда я отсутствовал, и она его прочитала.

Вы знаете, Эдгар, в каком она была состоянии. Знаете, почему я всеми силами ограждал ее от любых опасностей и треволнений. И тут такое! Вряд ли что-то могло повергнуть ее в больший ужас. Впрочем, вполне ожидаемая реакция. А в результате у Юфимии начались преждевременные роды, она чуть не лишилась жизни, и моя самая заветная мечта была повергнута в прах. Ребенок, с появлением которого мы связывали столько надежд, родился мертвым.

Поверьте, Эдгар, это тяжкое бремя буквально подкосило меня. Трудно было удержаться от нелицеприятных слов по поводу вашего легкомыслия. Вы все делали наперекор моим советам и здравому смыслу. Постарайтесь