Круг - Бернар Миньер

— Прости, — извинилась Марго, вылезая из «Сааба».

39

Выстрелы в ночи

Сервас вернулся к машине, по-стариковски волоча ноги. Он чувствовал себя подавленным. Свет уличного фонаря просачивался через темную листву деревьев. Сыщик прислонился к джипу, чтобы подышать и подумать. Из дома доносился звук работающего телевизора. По унылому голосу комментатора Сервас догадался, что Франция проиграла.

Он оказался наедине с кучкой пепла. Марианна, Франсис, Марсак… Прошлое воскресло, но сделало это с единственной целью: исчезнуть навсегда, подобно попавшему в шторм кораблю, взлетающему на гребень волны, прежде чем кануть в пучину. Все, во что он верил — лучшие годы его жизни, воспоминания о молодости, ностальгия, — иллюзия… он выстроил жизнь на лжи. Мартен с тяжелым сердцем открыл дверцу и тут же услышал сигнал мобильника. На экране появился желтый конвертик — ему пришло новое сообщение.

Эсперандье.

Он нажал на кнопку и долю секунды пытался понять смысл прочитанного: у него всегда были проблемы с постижением новых диалектов.

«Жду тебя доме Элвиса кккое-что нашел».

Сервас сел за руль и набрал номер Эсперандье, но попал на голосовую почту. Нетерпеливое любопытство мгновенно избавило сыщика от поганого чувства на душе. Что Венсан делает в доме Элвиса в такой час, вместо того чтобы следить за Марго? Сервас вдруг вспомнил, что сам поручил лейтенанту покопаться в прошлом албанца.

Он выехал из города, ведя машину гораздо быстрее обычного, и незадолго до полуночи оказался у развилки небольшой дороги. Выскочившая из-за туч луна залила голубоватым светом черные леса. На следующей развилке сыщик съехал на заросшую травой… тропу (на дорогу она никак не тянула), в третий раз попытался дозвониться до своего лейтенанта, и у него снова ничего не вышло. Чем, черт возьми, занят Венсан? Почему не отвечает? Сыщик почувствовал растущую тревогу.

Телефон завибрировал.

— Венсан, ты…

— Папа, это я.

Марго…

— Мне нужно с тобой поговорить, это важно. Мне кажется…

— Что-то случилось? У тебя все в порядке?

— Да, не волнуйся… Я в своей комнате.

— Ладно. Слушай, прости, детка, я сейчас не могу говорить. Перезвоню, как только освобожусь… — пообещал Сервас и бросил телефон на пассажирское сиденье.

Он переехал маленький деревянный мост, и свет фар выхватил из темноты зеленый туннель, ведущий к лужайке.

Ни одной машины поблизости не наблюдалось.

Проклятье! Мартен доехал до середины аллеи, выключил двигатель и вышел, едва не оглохнув от стука захлопнувшейся дверцы. В молочно-серой июньской ночи, не похожей на настоящую ночь, прогремел гром… Проклятая гроза… только грозит и никак не начнется. Сервас вспомнил зимний вечер в детском лагере, когда его чуть не убили, натянув на голову пластиковый мешок: ему до сих пор время от времени снились кошмары, и он просыпался, как от толчка, в липком ледяном поту.

Сервас открыл дверцу и несколько раз нажал на клаксон, но ответной реакции не последовало, разве что он сам завелся еще сильнее. Сыщик достал из бардачка оружие и фонарь, дослал патрон в ствол. Луна снова скрылась за тучами, и он направился к дому, светя фонарем на темные кусты и кроны деревьев. Он дважды позвал лейтенанта по имени, но тот не откликнулся. Когда Сервас добрался до лужайки, луна на мгновение явила миру свой лик, осветив деревянную веранду и дом с темными проемами окон. «Проклятье, Венсан, покажись!» Будь лейтенант здесь, у дома стояла бы машина.

Сервас пришел в ужас при мысли о том, что́ его ждет в чертовом доме. Темноту ночи над лесом пометил струистый контур молнии.

Майор поднялся по ступеням. Сердце билось в груди, как обезумевшая птица.

Есть кто-нибудь внутри или нет?

Сыщик заметил, что оружие дрожит у него в руке. Он никогда не был выдающимся стрелком, чем повергал в уныние своего инструктора.

Внезапно он все понял. Внутри кто-то есть. Сообщение было ловушкой. Тот, кто затаился в доме, не Эсперандье. Этот «кто-то» связал Клер Дьемар, засунул ее в ванну и смотрел, как она умирает; этот «кто-то» затолкал ей в горло фонарик, он же скормил живого человека собакам, и у него был телефон друга и подчиненного Серваса. Сыщик мысленно представил расположение комнат. Он должен войти.

Сервас поднял ленту ограждения, рывком распахнул дверь и нырнул на пол, в темноту. Раздался выстрел, пуля попала в косяк двери; он на что-то наткнулся, раскроил лоб и сделал два ответных выстрела. Грохот оглушил его, горячая гильза задела ногу. Стрелок переместился, опрокинув стул. Вспышка от второго выстрела осветила комнату, но Мартен успел отползти за барную стойку. Наступила тишина. В ноздри ударил кислый запах пороха. Сервас прислушался, пытаясь уловить шорох или дыхание. Ничего. Его мозг работал на полных оборотах. По звуку он определил, что противник стреляет не из револьвера и не из автоматического пистолета.

«Охотничье ружье, — подумал он, — двустволка, стволы расположены параллельно или один на другом». И всего два выстрела… стрелку придется перезарядить, а для этого понадобится переломить ружье и выбросить использованные гильзы. Сервас вычислит его местоположение и выстрелит первым. Всё, парень попался.

— У тебя кончились патроны! — крикнул он. — Даю тебе шанс: бросай оружие на пол, поднимайся и руки в гору!

Он нащупал ручку стоявшего за спиной холодильника и потянул за нее. Хорошо, этого света будет достаточно (фонарь Сервас выронил в момент своего акробатического кувырка).

— Брось ружье, кому говорю!

Ответа он не дождался. Майор моргнул, отпустил ручку, вытер глаза рукавом и понял, что лоб все еще кровоточит.

— Чего ждешь, сдавайся, шансов у тебя никаких!

В глубине дома скрипнула дверь. Черт, он уходит! Сервас ринулся на звук, опрокинул на пол что-то металлическое и выскочил из дома через заднюю дверь. Лес. Темнота. Он ничего не видел — но услышал справа от себя глухой щелчок. Его противник успел перезарядить ружье. Сервас почувствовал выброс адреналина в кровь и мгновенно сгруппировался. Раздались два выстрела подряд, острая боль обожгла руку, сыщик выронил оружие и принялся ощупывать землю.

«Куда подевался чертов пистолет?»

Он стоял на коленях и раздвигал кусты, водил ладонями по траве, лихорадочно обдумывая ситуацию. Рука болела, но, на счастье Серваса, его задело рикошетом. В нескольких метрах от него злоумышленник снова перезарядил ружье, выстрелил, и заряд со смертоносным свистом прошел над головой. Мартен понял, что нужно уходить, и кинулся в лес. Прозвучал очередной выстрел, стрелок перезарядился и начал неспешное преследование. Он догадался! Теперь он знал, что Сервас безоружен. Майор запнулся о корень, ударился головой об ствол, горячая густая кровь потекла по щекам; он поднялся и побежал, петляя между деревьями.

В него выстрелили еще два раза, но уже не так прицельно. Сервасу нужно было на что-то решаться: бежать или спрятаться, затаиться? «Бежать, — решил он. — Чем дальше уйду, тем больше затрудню врагу поиск…» Снова показалась луна, придав окружающему пейзажу вид театральной декорации и осветив окрестности, что было на руку врагу сыщика. Мартен попытался преодолеть очередное препятствие — заросли колючего кустарника, — зацепился рубашкой, застрял, попробовал высвободиться, рубашка порвалась, и в этот момент Сервас понял, что светлая одежда превращает его в идеальную мишень. Он рывком избавился от рубашки и помчался дальше, то и дело вздрагивая от жалящих прикосновений шипов ежевики. «Раздевание» мало что дало — теперь стрелок мог целиться в его бледную спину. Он болван, и этот болван сейчас сдохнет! Смерть выйдет позорная — обезоруженного полицейского прикончит выстрелом в спину человек, которого он долго и безуспешно пытался поймать. Сервас задыхался от усталости, горло было в огне, но он бежал вперед и на бегу думал о Марианне, Гиртмане, Венсане и Марго… Кто защитит дочь, когда его не станет?

Он преодолел последний куст и застыл на месте.

Ущелье…

Майор услышал шум протекавшей по дну реки, почувствовал головокружение, шагнул назад и вздрогнул: он стоял на краю утеса. До реки было метров двадцать, не меньше, вода сверкала в лунном свете…

У него за спиной сухо хрустнула ветка.

Все кончено.

Он может прыгнуть, разбиться о камни и получить картечь в спину. Или посмотреть убийце в лицо… Так он хотя бы узнает правду. Жалкое утешение. Сервас глянул вниз и почувствовал дрожь в ногах. Два года назад, зимой, во время расследования дела в горах, он часто испытывал точно такой же — беспричинный, неконтролируемый — страх. Сервас представил себе, как будет падать, его затошнило, и он повернулся спиной к обрыву. Уж лучше пуля, чем ужас пустоты…