Жрец богини Лу. Гексалогия (СИ) - Якубович Александр

Если до этого мне было на все плевать, то вид Гарена всколыхнул во мне волну ненависти, хотя мне казалось, что я больше вообще не могу мыслить – моя апатия была даже глубже, чем после атаки Лу на мой разум – но, как оказалось, что‑то уцелело. Желание придушить этого ублюдка – точно пережило пытки.

Я почувствовал, как глухая злость стала медленно перерастать в ярость, и только мысленно усмехнулся. Даже в статусе королевского раба я найду способ, как тебя прикончить, Гарен. Ведь у меня будет впереди достаточно времени и, я уверен, возможностей. Ты труп, Гарен, пусть для этого мне придется стать рабом. Ничего, не впервой. Нашел общий язык с истеричной богиней, и к молодому королю найду подход.

В ответ я медленно кивнул, мол, все понял.

Гарен встал за моим плечом с другой стороны и стал зачитывать куски клятвы, да такой интонацией, будто выплевывал что‑то омерзительное.

Я покорно повторял за придворным целителем, пестуя в груди чувство ярости, которое вернуло меня к жизни. Спасло мне эту самую жизнь. Нельзя, нельзя упустить эту ярость, я должен пронести ее сквозь годы и служение, взрастить и сделать центром себя, за отсутствием других целей. Я прикончу эту мразь. С королем будет сложнее, клятва будет меня сковывать, но и на паренька я найду управу, даже если это будет самоубийством. Они заплатят мне за боль и унижение, дорого заплатят. Потому что дважды уничтожить человека невозможно – за них со мной это сделала Лу, еще там, в далеком Трейле.

Клятва подходила к концу, это чувствовалось в том, как с каждой фразой повышал голос Гарен. Наконец, он остановился:

– А теперь подтверди свою клятву перед каждым богом словами «клянусь, Матерь» и далее, упоминая каждого бога. Когда поклянешься перед всеми, скажешь «Да будете вы свидетелями моей клятвы», – сказал Гарен.

Я начал подтверждать клятву перед ликом богов.

– Клянусь, Матерь…

…

– Клянусь, Воин…

…

– Клянусь, Кузнец…

Осталось всего два божества – Мудрец Соф и Бард Калита. После чего я призову их в свидетели и стану рабом‑менталистом короля.

– Клянусь, Мудрец…

…

– Клянусь, Бард…

Я сглотнул.

– Да будете вы свидетелями моей клятвы, – закончил я ритуал собственного порабощения.

Глава 6. Охотник и дичь

Что должно было случиться? От алтарей спустится свет и пронзит мою грудь? Появится реальный рабский ошейник или клеймо на лице? Как вообще становятся рабами клятвы? Потому что я пока ничего не ощущал, все также планировал оскопить Гарена и как‑нибудь придушить молодого короля.

«Боги не приняли мою клятву? Потому что я раб Лу? Так я не давал ей клятв», – пронеслось в моей голове.

В этот момент два алтаря – Мудрого Софа и Веселой Калиты – буквально взорвались на части, осыпав осколками всех присутствующих в комнате, а алтарь Воина раскололся по самому центру. О таких особенностях принятия рабской клятвы я не слышал.

Солдаты за моей спиной, быстро оценив ситуацию, попытались увести короля, а Гарен высоко взвизгнул и подал палачу отчетливый знак. Расценить резкое движение рукой можно было только одним образом: «кончай его быстрее».

Палач не успел. Огромный клинок в его руках раскалился добела, сжигая ладони до костей. Потянуло вонью горелого мяса. Мужчина закричал. Меч, выпущенный палачом из сожженных до локтя рук, со звоном упал на каменный пол. Клинок почти сразу сменил цвет с белого на темно‑красный, то есть его температура резко упала с двух тысяч до шестисот‑семисот градусов.

«Любопытно», – скользнуло по краю сознания.

– Убить! Убить! – заверещал Гарен, давая команду пришедшим вместе с королем солдатам, когда увидел, что палач со своей задачей не справился и сейчас просто выл от боли, катаясь по полу.

Параллельно с раздачей приказов маг плел какое‑то заклинание – я видел это по движениям рук, которыми он помогал себе сформировать конструкт и наполнить его энергией.

Я не стал дожидаться когда меня проткнут ледяным копьем или что там шаманил этот урод, и схватился за раскаленную рукоять меча, который лежал прямо передо мной. Гарен стоял буквально в двух шагах от меня. Так что надо просто найти в себе силы подняться на ноги, разок взмахнуть этой дурой, которую кто‑то по ошибке принимал за меч, и я снесу мерзкому магику голову.

Я уже стоял напротив мага и почти поднял меч над плечом. Гарен же заканчивал плетение, готовый в любой момент проткнуть меня созданным заклинанием.

В последний момент между нами влетел молодой король, от крика которого затряслись стены:

– СТОЯТЬ!!! ВСЕМ!!! СТОЯТЬ!!!

Гарена в этот же миг скрутили солдаты, сбивая плетение конструкта, а король схватился за мои ослабевшие руки, не давая окончательно поднять для удара меч.

– Нам надо очень серьезно поговорить, – прямо сказал монарх.

– И о чем мне говорить с хозяином моих палачей? – высокомерно выплюнул я в ответ.

Хоть король, хоть император, хоть сам властелин вселенной и всего сущего, сейчас мне было плевать на чины. Этот человек встал между мной и моей добычей в лице Гарена. Скорее всего, магик успел бы бросить свое заклинание, так что наша с ним дуэль должна была закончиться двумя трупами. Но я был согласен и на такой счет.

– Например, о том, что твою клятву не только отклонили, но еще за тебя заступились Мудрец, Бард и Воин, – сказал король, который все еще держал меня за руки и не давал поднять меч. – Знаешь, у меня тут скоро большая война, а я чуть не прикончил любимца трех из семи богов Старшего Круга. Среди которых – бог Войны. Так что поговорить будет о чем, господин счетовод.

Я наконец‑то перестал высматривать жирную тушку Гарена, выволакиваемую из зала солдатами, и перевел взгляд на монарха, который лично удерживал меня от самоубийственной атаки. Я заглянул в серые, почти белесые глаза молодого короля и тут до меня вообще стало доходить произошедшее. Тупая ярость притихла, уступив место любопытству. И надежде.

– Хорошо, – я выпустил меч из обожженных до кости ладоней, – Давай поговорим, Кай Фотен Первый.

Из алтарного зала, где Семеро отвергли мою клятву, а трое из них и вовсе вступились за вырванного ими же из другого мира бухгалтера, мы пошли длинными коридорами наверх – прочь из подземелья.

Как я понял, держали меня в темницах дворца, причем очень далеко от основных помещений – в каком‑то глухом углу, который, видимо, строился специально для порабощения менталистов.

Конвоировали меня два гвардейца, которые вынырнули из‑за ближайшего угла, как только я вышел из алтарного зала следом за молодым королем. Меня взяли в клещи: один гвардеец шел впереди, закрывая от меня короля своей широкой спиной в форменной куртке. За мной, сохраняя дистанцию в несколько шагов, шел его сослуживец.

Мне было плевать. Произошедшее несколько минут назад накатывало на меня волнами вопросов, так что мне было о чем подумать, вместо того чтобы дуться на недоверчивость личной охраны монарха.

Я мог понять заступничество Софа: уверен, у нас с ним установились некоторые обоюдно полезные отношения. Я подкармливал божество новой информацией, он же поддерживал мои мозги в тонусе, я реально чувствовал себя если не умнее, то способнее к интеллектуальному труду.

Бард? Чем я угодил Веселой Калите? Своей придумкой с устройством игр лото? Или тем, что на меня сейчас работало, с учетом Энжи, еще восемь бардов, а за свои труды они получали денег больше, чем могли и мечтать? Теплее только на месте личного песенника графа или барда короля при дворе. Или Калите понравилась новая азартная игра и поэтому ветреная богиня решила вступиться за маленького слабого человечка?

Но даже если все именно так и Шестой с Седьмым божеством Первого Круга решили раскинуть надо мной свою покровительствующую длань, то как в этой компании нарисовался Воин Пал? Могучий бог Солнца и Войны, покровитель героев и солдат? Я даже отдаленно не мог претендовать на милость сурового Первородного, не говоря уже о заступничестве с его стороны. Что произошло? То, что Пал явился чуть ли не лично, возглавляя троицу моих заступников, я не сомневался: его алтарь хоть и не взорвался, но треснул пополам, а меч палача раскалился в самый нужный момент. Еще и упал так удобно, будто просился мне в руку… Вот только Пал не остудил клинок до конца. Проверял, на что я готов и крепок ли мой дух? Смогу ли я ухватиться за раскаленную рукоять и, вдыхая вонь собственной горящей кожи и мяса, пустить огромный секач в дело?