О вас, ребята - Александр Власов

Он подал матери ножницы, чтобы она разрезала бечевку.

— Подарки развязывают! — сказала мать и принялась терпеливо распутывать узелки.

Наконец бечевка упала, бумага развернулась и новенькая приятная подставочка с фигурными ножками заблестела отшлифованной ровной поверхностью.

— Кстати ты это выдумал! — похвалил Ромку отец. — Неси на стол свое изделие — пригодится! Сейчас будем угощать нашу королеву царским обедом!

Стол накрывали отец и сын. Мать сидела на своем обычном месте и с ласковой улыбкой наблюдала за их неумелыми руками. Но вот сервировка закончилась. Отец открыл духовку и вытащил оттуда кастрюлю с наваристыми щами. Кастрюля удобно встала на подставку в центре стола. Ромка подал поварешку. Отец снял крышку. И тут что-то хрупнуло, как орех под каблуком, кастрюля накренилась и заскользила с подставки в сторону Ромки. Мать ахнула, ухватилась голыми руками за край горячей кастрюли и удержала ее от падения.

А потом… Потом матери мазали мылом ошпаренные пальцы. Было очень больно. Но еще больнее было Ромке.

Проводив родителей в Дом культуры на торжественный вечер, посвященный 8 марта, Шурик лег на диван, потянулся к книжной полке, вытащил брошюру и стал читать устав ВЛКСМ. Резкий звонок в передней заставил его вздрогнуть. «Это еще кто?» — подумал он и нехотя пошел открывать. На площадке стоял Ромка.

— Ты… один? — спросил он, странно кривя губы.

— Оди-ин! — удивился Шурик. — А что?

— Так просто!.. Поговорить по душам надо… Без свидетелей!

Он переступил через порог, с треском захлопнул за собой дверь, вытянул вперед руку с подставкой, перевернул ее кверху ножками. Шурик увидел, что одной ножки недостает. Вместо нее торчал покривившийся на сторону винт.

— Узнаешь? — крикнул Ромка. — Это подставка!.. Та-а подставка!

Ромкина рука взлетела вместе с подставкой и опустилась на прилизанную голову Шурика… Еще раз и еще…

— Это тебе за ножку! — выкрикивал Ромка. — Это за твою идею! Это за мою маму!..

Ромка был слабее Белова. Когда Шурик очнулся от неожиданного нападения, подставка вылетела из Ромкиных рук и сам он, получив пару увесистых тумаков, оказался прижатым к стене.

— Бей! — завопил Ромка. — Можешь бить до смерти! Все равно все узнают, что ты за гад!

— Скажешь, да? Скажешь? — хрипел Шурик, тряся Ромку за грудь. — Донесешь?

— Скажу!

Белов ткнул Ромку под подбородок.

— Скажешь?

— Скажу!

— Тебе же, дураку, попадет! Кто привинчивал ножки? Ты!

— Скажу! — твердил Ромка. — Скажу! Скажу!

Это исступленное «Скажу!» лишило Белова сил. Он еще подергал, потолкал Ромку в бессильной ярости. Но страх разоблачения упрямо овладевал им, леденил душу. Белов выпустил Ромку и убежал в комнату.

В квартире наступила тишина.

Ромка постоял у стены, тяжело дыша, прислушался, заглянул в комнату. Белов лежал на диване вниз лицом.

— Ладно… Леший с тобой! — произнес Ромка. — Ничего я не скажу… Только сидеть с тобой не буду и перейду в другое звено! Но ты не радуйся, — сами про тебя узнают! Всё узнают!.. А я руки пачкать не буду!..

Со следующего дня Белов сидел за передней партой один. Ромка пересел на правый фланг к третьему звену. В классе догадались, что приятели поссорились. Высказывалось много предположений о причине ссоры. Но никто не знал толком, что произошло, а Ромка не давал никаких объяснений.

Белов старался держать себя по-прежнему — независимо и авторитетно. Но все, в том числе и он сам, чувствовали, что приближается скандал.

Он разразился в самый неожиданный для Белова момент — на большой перемене.

— Химики приехали! Серебро привезли! — облетела школу радостная весть.

У пионерской комнаты собралась толпа ребят. Комната не могла вместить всех желающих посмотреть на добытое из раствора серебро, но Шурик сумел протолкаться сквозь задние ряды и добрался до дверей. Здесь он и остановился с гордым, спокойным видом. Сейчас все увидят настоящее серебро и вспомнят, что именно он предложил собирать проявитель. Шурик надеялся, что серебряный слиток развеет тучи, собравшиеся над ним.

К столу в центре пионерской комнаты подошла пожилая женщина. Она приветливо улыбнулась, раскрыла желтый кожаный портфель, достала книгу, полистала ее и вынула тоненькую полоску светло-серого металла.

— Вот оно — ваше серебро! — сказала она.

— Так мало? — разочарованно спросил кто-то.

— Не так уж мало! — ответила женщина. — Если каждый класс в школе, в городе, во всей стране соберет столько же серебра, это будет не меньше, чем добывается на большом руднике. И получится так, как будто в нашей стране начал работать еще один рудник.

Ребята оживленно переглянулись.

— Молодцы пионеры! Большое вам спасибо! — продолжала женщина. — Но… должна вас и огорчить… Это серебро мы получили из одной бутыли раствора. А другая бутыль оказалась пустоцветом. Кто-то поступил нечестно. У нас, у взрослых, это называется очковтирательством, а у вас… Но это уж ваше дело — разобраться и решить, как называется такой поступок. А я просто хочу вас попросить — не делать так, не обманывать ни себя, ни своих товарищей, ни нас — химиков…

Пионеры стояли тихо, неподвижно. Никто, кроме Ромки, еще не успел произнести в уме фамилию Белова. Но Шурику казалось, что все глаза с презрением смотрят на него. Он резко повернулся и, опустив голову, стал пробираться сквозь толпу. Выбравшись, он побежал по гулкому коридору, а сзади нарастал рокочущий гневный шум — предвестник большой бури.

Клад

Обе половинки дверей кинотеатра распахнулись, и первыми выскочили на улицу ребята. Оживленные и взволнованные, они говорили все разом, и ни один не слушал другого. Фильм «Король Шумавы» — о пограничниках. А пограничная жизнь — любимая тема мальчишек. Здесь есть чем восторгаться, есть о чем спорить. Даже Филя Киреев, вытирая разгоряченное лицо, сплошь покрытое глубокими выбоинками оспы, в упоении выкрикнул какие-то фразы, стараясь, чтобы его услышали. Но кто будет его слушать? Ему ли рассуждать о смелых людях! Молчал бы уж, тихоня!

Вот Яшка Чернов — другое дело!

Яшка знал себе цену. Вначале он тоже, как и все, говорил что-то, тонувшее в общем хоре восторженных голосов. Но потом сообразил, что в эту минуту и его слушать не будут. Тогда он замолчал, уверенный, что последнее слово останется за ним.

Этот момент наступил не скоро. Но все же наступил. И Яшка ухватился за самый животрепещущий вопрос: кто из пограничников «всех смелее».

— Я его узнал сразу, — заявил Яшка. — Как он тарабахнул из винтовки по бутылке, — так и узнал! А потом еще из окна прыгнул не глядя! И вообще смелого человека сразу видно. Я, например, посмотрю — и моментально скажу: трус он или храбрый!

— Это в фильме легко узнать, а на улице не очень узнаешь, — робко возразил Филя.

Яшка мельком взглянул на него.

— Ты, может, и не узнаешь! Чтобы узнать, надо понимать, что такое смелость. Хочешь, я тебе всех людей в два счета рассортирую?

Не дожидаясь ответа, Яшка орлом посмотрел на ребят и крикнул тоном безоговорочного приказа:

— А ну, за мной!

Ребята повалили за ним гурьбой, не спрашивая, зачем и куда ведет он их.

Маленький городок разделялся рекой на две части. На левом берегу высились корпуса керамического завода, стояли новые жилые дома. А на правом — раскинулась старая часть города. Связь между правобережьем и левобережьем была не очень удобная. Раньше левый берег пустовал. Кому требовалось переправиться через реку, тот переходил по железнодорожному мосту, видневшемуся в километре от города, или переплывал на лодке, а зимой шли прямо по льду.

Когда, на левом берегу открыли богатые запасы глины и построили керамический завод, положение резко изменилось. Город разросся. Его центр постепенно переместился к заводу. Движение через реку увеличилось, а удобных переправ по-прежнему не было. Железнодорожный мост находился в стороне от города и мог пропустить только пешеходов. Срочно смонтированная подвесная дорога служила для переброски грузов. Гужевой и автобусный транспорт и большая часть жителей летом переправлялась на паромах, а зимой, как и прежде, по льду. Особенно трудно было весной, когда ледяные дорожки становились опасными.

Яшка привел ребят к одной из таких дорожек. Он помнил, что утром на берегу устанавливали большой фанерный щит с надписью: «Проезд и проход воспрещен».

Было около четырех часов дня. На заводе окончила работу первая смена. От ворот потянулись к берегу толпы рабочих.

— Вот теперь смотрите! — объявил Яшка. — Смелые пойдут по льду, а кто потрусливей, — зашлепает в обход, через железнодорожный мост!

Яшка не раз удивлял ребят выдумкой, но сегодня он превзошел самого себя. Мальчишки даже не нашли, что сказать. Они влюбленно посмотрели на Яшку, расположились по обеим сторонам щита, приколоченного к двум высоким палкам, и стали наблюдать.