Солнце цвета ночи - Дмитрий Казаков

– Что делать, наставник? – Ингьяльд ударил широко, из раны на боку зверя неохотно потекла белая пузырящаяся кровь. – Они неуязвимы!

– Огнем их, огнем! – Арнвид, не обращая внимания на жар, хватал ветки и кидал в стороны.

Явившиеся из мрака твари уворачивались, отскакивали, но искры настигали их. Ивар рубил, пытаясь хотя бы зацепить противника, но никак не мог попасть. Меч пролетал будто сквозь туман, а тонкие, как травинки щупальца норовили достать человека.

Одна прикоснулась к руке, и Ивар зашипел сквозь зубы – обожгло так, будто упал уголек.

– В круг! – рыкнул повторно. – Ульв, отходи!

– Нет… – раненый викинг расхохотался, выплюнул сгусток крови. – Я им еще покажу…

Кари зарычал, поймал бросившееся на него чудовище за лапу, вскинул и с гулом ударил на землю. Завизжало, заверещало, деревья вокруг стоянки отчаянно заскрипели.

Мохнатая лапа со сверкающими когтями впилась берсерку в плечо, вторая хватила за горло, но Кари одним движением разорвал противника надвое и отшвырнул половинки прочь.

Выставил залитые темной кровью руки, пошел вперед, не обращая внимания на хлещущие по бокам щупальца, на то, что под ногами что-то хрустит и чавкает, пытаясь вцепиться в подошвы.

Гримгельмир бился наравне с остальными, чужих зубов не боялся, знал, что собственная шкура крепче камня, никто не прокусит. Убивал тварей голыми руками, давил, как медведь соты.

– Послал же Один таких дружинников… – просипел Ивар, – и прочих дураков. Лезут вперед и лезут…

Костер угасал, некому было подкинуть в него дров. Конунг отшибал тянущиеся из тьмы когти, щупальца, рубил оскаленные хари, что-то волосатое и покрытое чешуей, рассекал клоки черного тумана и какие-то плети. Меч скрежетал, по нему текла слизь, в стороны брызгала кровь, белесая, прозрачная или вовсе черная.

Слышал за спиной крики и ругань, но обернуться не мог – порождения ночи напирали.

Сверху упало что-то визжащее, попыталось вцепиться в плечо, зубы заскрежетали по кольчуге. Ивар не глядя, схватил, сжал в кулаке. Заверещало, ощутил, как расползается под пальцами склизкое, противное, прянула волна зловония.

Сдержал тошноту, вытер руку об очень кстати высунувшуюся из мрака мохнатую спину, ткнул в нее же мечом. Чудище взревело, бросилось прочь, круша деревья и, судя по гулкому стуку, ударяясь о них головой.

– Держись! – рядом возник Нерейд, более страшный, чем ночные твари – с горящими глазами, налитыми кровью, оскаленным ртом, выщербленным клинком в мускулистой руке.

Ивар удивился, что видит такие подробности, поднял голову.

На востоке из-за деревьев вздымалось розовое зарево, звезды поспешно отползали к западу, спеша укрыться от дневного света. Луна пряталась за горами, едва торчал серебристый краешек.

Явившиеся из ночной тьмы чудовища сражались не так отчаянно, как раньше, пятились, прикрывали глаза лапами, клочья тумана уползали туда, где между деревьями сохранился мрак.

– Проваливай! – Ингьяльд полоснул мечом по покрытой серыми пластинками спине, дал пинка твари, похожей на приземистого паука размером со щит.

Та с визгом улетела в чащу, мелькнули задранные ноги.

– Здешняя ночь рождает чудовищ, – Ивар опустил клинок, только в этот момент ощутил, что руки трясутся, а рубаха под кольчугой мокрая от пота. – Да еще каких разных…

– На нашу голову, – Нерейд брезгливо сморщился, плюнул на ближайшее чудище.

Утро разгоралось, над горизонтом поднималась голова исполинского сверкающего орла, трупы порождений тьмы истаивали, растекались слизью, с бульканьем впитывались в землю.

Викинги сходились к потухшему костру, измученные, покрытые кровью и грязью, со слипшимися волосами и царапинами на лицах.

– Все целы? – Ивар оглядел дружинников. – Эх, Ульва не уберегли…

Шестирукий лежал на спине, сжимая меч. Тело выглядело искореженным, будто его мяли громадные жернова, но на лице застыла радостная улыбка, а глаза яростно смотрели в небо.

– Он был доблестным воином, – проговорил Даг. – Сегодня спас мне жизнь…

– Надо бы сочинить поминальную вису, – Арнвид закряхтел. – Только вот мысли в голове путаются, как тараканы после пьянки.

– Будем рыть могилу? – Нерейд вопросительно глянул на конунга.

– Надо бы… – Ивар покачал головой. – Только долго все это. Я бы многое отдал, чтобы побыстрее убраться из этого леса.

– Устроим Ульву огненное погребение, – предложил Ингьяльд. – Наставник, если позволишь… У меня силы остались!

– Давай, – кивнул эриль.

Ингьяльд прокашлялся, сел на корточки и быстро нарисовал на лбу Ульва три руны. Они загорелись малиновым огнем, точно куски раскаленной проволоки, в стороны пошел жар.

– Лучше отойти, – предупредил Арнвид, сделал шаг назад.

Тело вспыхнуло, затрещал, взметнулся огонь, рыжие языки облизали низко склонившиеся ветви деревьев. К небу рванулся столб черного, как помыслы злодея, дыма.

Ни одно, самое сильное пламя не сожжет тело человека быстро, долго будет шипеть на углях жир, а кости обугливаться. Но тут через считанные мгновения остался лишь пепел.

И лежащий в нем меч, даже не покрывшийся копотью.

– Это мы возьмем, – Ивар наклонился, прихватил осторожно, но рукоять оказалась холодной. – Все готовы? Ну тогда собрались, надо идти.

– Надо так надо, – вздохнул кто-то из викингов.

В путь двинулись по утреннему холодку, затем солнце начало припекать, но в глубине леса, под плотными, как дерюга кронами, сохранялась прохлада.

К полудню воздух нагрелся, стал горячим и сырым, как в бане. От земли заструилась сырая дымка, повисла между стволами, как занавеска из полупрозрачной ткани.

Викинги шагали, настороженно оглядываясь, в кронах шуршало, пищало и орало, из-под ног прыгали мелкие лягушки, с раздраженным шипением уползали толстые цветастые змеи.

Шедший первым Даг остановился, замер, напряженно вглядываясь в сплетение зеленых ветвей. Ивар замер тоже, взялся за меч, потихоньку потянул из ножен.

– Ух ты! – ахнул за спиной Нерейд, и в этот момент конунг увидел зверя.

Громадный, как скала ягуар, сидел неподвижно, и от этого казался сплетением пятачков тени и пробившихся через листья солнечных лучей. Глаза хищника чуть заметно поблескивали, уши подрагивали.

– Такой сожрет и не подавится, – в голосе Арнвида не было страха, лишь восхищение.

– Тобой подавится, – заметил Нерейд, – больно уж ты костляв.

Исполинский кот зевнул, показав белоснежные, в ладонь длиной, клыки, грациозно поднялся, просто перетек из позы в позу, длинный и толстый хвост хлестнул по бокам.

– Я не я буду, если это не бог, – сказал Ингьяльд.