Убей или умри! Оскал «Тигра» - Юрий Стукалин

— Для чего у вас глаза, унтер–офицер? — сверлил он взглядом одного из командиров. — Вы отдаете своим подчиненным приказ двигаться вперед, когда на карте ясно обозначено минное поле!

Виновный стоял по стойке «смирно», не мигал и, судя по его виду, старался не дышать. Лицо у него было пунцовым, как у молоденькой девушки, которой рассказали скабрезный анекдот.

— И вы, дурная голова, застреваете там, ставя под удар не только свою машину, но и ремонтный взвод, который, пытаясь вытащить вас оттуда, теряет технику. Я вас спрашиваю!

Командир продолжал молча изображать статую, прекрасно сознавая, что оправдываться бесполезно.

— Мне плевать, как вы оттуда вытянете свой танк, даю вам два часа! Можете хоть русских попросить, благо они недалеко ушли и с радостью вам помогут, болван вы этакий! Выполнять немедленно!

Командир так резко дернулся с места, что, проходя к двери, задел меня плечом. Клог проводил его долгим взглядом и остановился на моей персоне. Я весь внутренне сжался, ожидая расправы, но ее, к счастью, не последовало.

— А, Беккерт, — произнес он уже совсем другим тоном. — Мне доложили, что вы ранены.

— Со мной все в порядке, герр гауптман, — отрапортовал я.

— Хорошо. Всем бы вам, — он оглядел командиров, — равняться на этого парня. Он еще во вчерашнем бою себя проявил, пока вы все топтались на месте. Одним танком разогнал противника, грамотно просчитал ситуацию и вырвался вперед, посеяв сумятицу в рядах врага.

Все было не совсем так, и я действовал скорее из–за безвыходности положения, но не стал разубеждать командира.

— И в сражении за Луханино фельдфебель Беккерт сумел вычислить и уничтожить отлично замаскированную вражескую артиллерийскую батарею. Правда, не обошлось без потерь, но в целом это обстоятельство дало возможность прорвать на фланге оборону — и глубоко проникнуть в тыл к русским.

— Герр лейтенант, — обратился гауптман к командиру моего взвода Дитриху Золлену, — подготовьте документы к награждению фельдфебеля Беккерта.

— Слушаюсь! — отчеканил Дитрих.

— Ну а теперь о насущном, — Клог уперся ладонями в стол. — Возможно, нам предстоит трудная ночь.

Он жестом пригласил нас к карте, взял в руки карандаш и указал на деревню Луханино.

— Мы, господа, тут, — сообщил он нам, будто мы сами этого не знали, — что есть прискорбный факт. Через час с небольшим окончательно стемнеет, и о дальнейшем продвижении не может быть и речи. А согласно генеральному плану, мы должны в данный момент находиться вот туг.

Острие карандаша Клога сместилось достаточно далеко от Луханино. Я прикинул расстояние и мысленно присвистнул. Это примерно в два с половиной раза больше, чем мы прошли за двое суток. Гауптман провел на карте жирную черту, сломав грифель. Он отбросил карандаш в сторону и посмотрел на нас выжидающе. Мы молчали.

— Нет сомнений, что русские попытаются отбить Луханино, заставить нас увязнуть тут в боях за незначительные со стратегической точки зрения пункты, отвлекая силы от удара по решающим целям. Возможна попытка контратаки пехотными частями противника численностью до полка плюс бронетехника. По–моему мнению, ожидать наступательных действий русских нам следует ближе к рассвету либо в течение нескольких часов после него.

Гауптман выдержал паузу:

— Теперь слушайте внимательно. Перед нашей танковой ротой поставлена задача по возможности скрытно вывести «тигры» на юго–восточную оконечность Луханино, рассредоточиться по периметру и нести дежурство. В случае попытки прорыва противника держать позицию до дальнейших распоряжений. И так, парни, я на вас надеюсь. Мы не должны посрамить «Великую Германию».

Мы стояли по стойке «смирно». Клог оглядел нас долгим взглядом, брови его удивленно поползли вверх:

— Вы еще тут? Выполняйте, господа!

Я возвращался к «тигру» в подавленном настроении. Чувствовал себя полностью разбитым, опустошенным. Слишком многое пришлось сегодня пережить, и даже похвала Клога не улучшила моего состояния, хотя услышать такое из его уст дорогого стоило. Нам предстояла очередная бессонная ночь. Единственное, чего мне сейчас хотелось, так это забыть все и завалиться спать.

Заприметив по пути колодец, я решил, что ледяная колодезная вода пойдет мне на пользу, и направился к нему. Рядом, крепко вцепившись в карабин, дремал пехотинец. Услышав мои шаги, он встрепенулся.

— Свои, — произнес я. — Мне бы воды.

— Со всем уважением, дружище, — зевнул солдат, — но нельзя.

— Почему? — удивился я.

— Русские могли отравить, — ответил пехотинец. — Я, конечно, в это не верю, но наш командир все равно запретил.

— Слушай, да мне не пить, мне башку отрезвить слегка.

— Ааа… — протянул солдат, — это можно.

Он нехотя поднялся и принялся крутить ручку колодца. Звякнула цепь, начиная медленно наматываться на барабан. Вскоре показалось мятое жестяное ведро. Солдат бережно взял его в руки и, широко расставив ноги и отклячив зад, приготовился поливать. Я нагнулся, подставил шею. Ледяная вода обожгла затылок, у меня перехватило дыхание.

— Уф! — мне действительно полегчало. — Спасибо!

Вода залилась за воротник, я почувствовал, как легкий ветерок продувает намокшую одежду.

— Всегда пожалуйста, — снова зевнул солдат и подытожил: — Завидую я вам танкистам.

— Это почему же?

— И паек у вас улучшенный, и отношение командования. Коньячок, поди, попиваете.

— Бывает, — ответил я, подумав, что солдат не совсем правильно истолковал мое состояние. — Удачи тебе.

— И тебе.

Мой экипаж пребывал в расслабленно–благообразном состоянии. Ланге с Херманном дрыхли на своих местах, а Зигель со Шварцем о чем–то спорили и, вероятно, уже давно. Томас махал руками перед носом Хуберта, а тот кивал головой и скептически ухмылялся:

— Ну да. Конечно. Ага. Так я тебе и поверил.

— Эй, спорщики! — обратился я к ним. — Будите этих клоунов и в путь.

— Опять вперед на восток? — скривился Зигель.

— Почти. Будем в боевом охранении.

На сборы ушло минут десять. Ланге все это время ворчал, что наш «тигр» точно не сдюжит такой усиленной эксплуатации. Пришлось на него прикрикнуть и заставить замолчать.

Когда взревели двигатели, я не стал забираться в башню, а устроился на корпусе слева от пушки. Фары мы не включали, а в сумерках одних глаз механика–водителя маловато. Не хватало нам еще застрять в какой–нибудь яме.

До окраины деревни добрались без проблем, если не считать того, что Зигель, тоже не желавший торчать внутри танка и потому усевшийся справа от меня на броне, задремал и начал клевать носом. Я по опыту знал, чем такой сон может закончиться.