Магия прорывается (ЛП) - Эндрюс Илона

Лэндон скользнул обратно на водительское сиденье и указал на мой меч.

— Убери его.

— Скажи волшебное слово.

— Пожалуйста, — выдавил Лэндон.

Я вложила клинок обратно в ножны и погладила их.

— Все в порядке, «Саррат». Если он оскорбит тебя, я отрублю ему голову, и ты сможешь выпить его кровь.

Лэндон на долгое мгновение закрыл глаза, выдохнул и направил «Лендровер» обратно на шоссе.

Деревья проплывали мимо моего окна, покрытые снегом и льдом. Внутри хорошо звукоизолированного внедорожника царила тишина, если не считать низкого гула двигателя. Лэндон смотрел на дорогу. В его голове, без сомнения, происходили какие-то сложные вычисления. Вероятно, пытается выяснить, как мое присутствие повлияет на его маленькое королевство в империи Роланда.

Дорога петляла по лесу. Снег закончился, и начался асфальт, усеянный большими каменными блоками.

— Зачем камни?

— Его магия разрушает современные дороги, — сказал Лэндон.

За окном тянулся лес. Деревья становились все больше и выше, они тянули свои могучие ветви к солнцу. Снег искрился в слабом зимнем свете, чисто-белый на солнце, голубой в тени. Магия, должно быть, питала этот парк так же, как она питала парки в Атланте, и то, что начиналось как тщательно ухоженный участок зелени, взбунтовалось и превратилось в непроходимый старый лес. Как странно, должно быть, было моему отцу отправиться из древней Месопотамии в эту зимнюю страну чудес.

Ворон посвятил свою жизнь тому, чтобы подвести меня к этому моменту. Если бы он был еще жив, он бы знал, что я еду навстречу своей смерти. Теперь я поняла, что он никогда и не ждал, что я выиграю. Все его планы всегда заканчивались тем, что я сталкиваюсь с Роландом. Никогда не было никакого обсуждения того, что делать после. Он не ожидал, что у меня будет «после».

Лес расступился. Вдалеке маячило здание, окруженное спиралью широкого, покрытого льдом рва, извивающегося вокруг строения, как змея из матового стекла. Продолговатое здание возвышалось, почти паря, над заснеженной лужайкой, его стены представляли собой скопление изящных белых панелей, подозрительно похожих на гигантские перья. Они торчали из самого здания, идеально имитируя птицу. Дорога повернула, огибая здание, и я увидела всё сооружение целиком.

Лебедь.

Здание было построено в форме гигантского лебедя, его хвост лежал на земле, грудь застряла во льду озера, а гордая шея изгибалась на пять этажей над водой. Солнце омывало его, и он слегка светился, будто весь дворец был тщательно вырезан гениальным скульптором из огромной глыбы сверкающего алебастра. Каждое перо отчетливо выделялось, можно было проследить его пушок и стержень. Лебедь, казалось, был готов оттолкнуться от берега и выплыть в озеро. Если бы он был в натуральную величину, я бы подумала, что он настоящий. От его красоты у меня перехватило дух.

Как мог человек, который построил Мишмар, создать это?

— Почему лебедь? — спросил Кэрран.

— Он их любит, — сказал Лэндон, останавливая машину. — Выходим.

Он вышел из машины. Мы с Кэрраном последовали за ним к трем богато украшенным мостам. Один за другим мы прошли через них и через концентрические кольца рва, похрустывая снегом под ногами.

Я шла в самое сердце силы моего отца, в то время как магия была в силе. Я совсем не так представляла себе противостояние с ним, но, по крайней мере, Кэрран был со мной, чтобы мы могли героически умереть вместе. Ладно, это была не самая лучшая мысль, которая могла прийти мне в голову прямо сейчас.

Это не имело значения. Я пришла сюда и выйду обратно с Кристофером и Робертом. Или, по крайней мере, я увижу кровь Роланда на своем новом мече, прежде чем он раздавит меня.

Может быть, мне стоит просто перестать думать вообще. Мосты кончились, а я была не готова.

Кэрран остановился и осмотрел лебедя.

— Какого черта…

— Просто смирись, — сказала я ему.

Широкая арочная дверь ждала меня у бока лебедя, как раз там, где ноги должны были быть поджаты под тело. К двери вела лестница из белого мрамора.

Он убил мою мать. Он собирается заявить права на город, который я называю своим домом.

Он остановил орду вампиров-нежити в Мишмаре.

Это происходило.

Каждый нерв в моем теле напрягся, мое дыхание участилось. Мои мышцы стали расслабленными и гибкими, будто я потратила полчаса на разминку перед большим боем. Мне казалось, что моя кровь кипит. Рядом со мной Кэрран покрутил головой, вытягивая шею и расправляя плечи.

Лестница закончилась и распахнулась арочная дверь. Я вошла через открытые двери во дворец моего отца.

***

Я ОЖИДАЛА увидеть стерильное монохромное пространство. Я не могла более ошибаться. Пол был выложен плиткой теплого песочного цвета. Внутренний сад с пышной зеленой растительностью, раскинулся по обе стороны от меня на изогнутых, приподнятых клумбах, окаймленный плавно извивающимся прудом, где под листьями лилий плавали жирные ленивые кои. В воздухе стоял аромат лотоса и роз. Крошечные насекомые, голубые, зеленые и рубиново-красные, порхали между цветами, как россыпь невесомых драгоценных камней, небрежно подброшенных горстью в воздух.

В центре сада вращался круглый механизм из золотых и серебряных шестеренок, балансирующий на тонком шипе. Тонкие, как волос, проволочные кольца, обернутые вокруг множества шестеренок. Кольца вращались и вращались, гипнотизируя своей красотой. Вокруг него исходила магия. Какая-то атомная разработка?

Я заставила свой рот двигаться.

— Что это такое?

— Я не знаю, — сказал Лэндон. — Он соорудил его однажды днем по наитию. — Гигантская дверь ждала в другом конце комнаты.

Я потянулась вперед с помощью своих чувств. Вампиры.

У меня задрожали руки. Черт возьми, нет. У меня было двадцать семь лет на подготовку. Я не потеряю все сейчас. Я сделала вдох, медленно выпуская воздух. Мои руки успокоились, пульс замедлился.

— Ты не можешь идти дальше этой двери, — сказал Лэндон Кэррану.

— Хорошо, — сказал он. — Я подожду в дверях.

Мы прошли между цветами, обогнули механизм и остановились перед дверью. Я дотронулась до нее, и она распахнулась. Передо мной простиралась длинная комната, ее белые мраморные стены уходили ввысь. Я стояла на приподнятой дорожке двадцати футов в ширину, она занимала всю длину комнаты, простираясь от двери до противоположной стены. По обе стороны дорожки тянулась траншея, заполненная вампирами. За траншеями по бокам, ожидая, спокойно стояли мужчины и женщины. Двор моего отца.

Дорожка заканчивалась возвышением, в самом центре которого, на троне, образованном телами змей, вырезанных из блестящего белого камня, сидел мой отец. Он был одет в белое.

Я взглянула в его лицо.

Он посмотрел на меня в ответ.

В тот момент, когда я увидела его глаза, я поняла, почему моя мать полюбила его. Его кожа была глубокого ровного бронзового цвета, пропитанная солнечным теплом. У него был прямой нос с покатым кончиком, тщательно очерченные скулы, сильная и мужественная линия подбородка. Кусок белой ткани, наброшенный на его голову, закрывал большую часть его волос. Короткая борода с серебристым отливом обрамляла его подбородок, но брови были черными, а глаза молодыми и полными жизни. Он мог быть арабом или евреем, индусом или латиноамериканцем. Будь он на двадцать лет моложе, он мог бы заставить замолчать комнату, полную женщин, просто войдя. Но он предпочитал казаться старше. Когда сироты мечтали о том, чтобы их усыновили, они представляли себе именно такого отца. Его глаза излучали мудрость и доброту, ум и стойкое превосходство, рожденное возрастом и уверенностью в собственных силах. Он мог бы быть древним царем, великим пророком или почитаемым учителем. Он убил мою мать. Я ненавидела его. И все же, пока он смотрел на меня сейчас, мне хотелось стать выше. Это было похоже на пребывание в лучах утреннего солнца. Когда сила этих глаз осветила мою мать, у нее не было ни единого шанса.