В Институте Времени идет расследование - Ариадна Громова

— Нет, Борис, он не дурень! — вдруг сказал Аркадий. — Уж поверь моему слову. Это он нас с тобой в дурнях оставить хочет, но мы не дадимся! Ты вот спроси его, как он в двадцатое мая попал! Не в это двадцатое мая, а в то, два года назад!

Ну конечно! Это его интересовало сильней всего! Это его прямо-таки терзало! Он сразу поставил вопросительный знак на моем чертеже, отметил то, что для него было загадкой: кто же это разгуливает во времени и отклоняет мировые линии? Кто, кроме него, смеет это делать? А если этот нахал вдобавок из прошлого… то есть если он додумался до таких вещей еще в 1974 году, когда гениальный Аркаша гонял себе брусочки и ни о чем таком даже не мечтал, ну, это уж такой удар по самолюбию Аркадия! Впрочем, самолюбие самолюбием, а Аркадий при всем при том настоящий ученый, так что этот факт с научной стороны тоже не может его не интересовать.

Одного я все же не понимал: догадывается Аркадий, кто я такой на самом деле, или нет? Как он понимает «мою» пунктирную кривую на схеме?

Думая об этом, я вдруг словно бы увидел нашу веселенькую троицу со стороны… То есть если буквально со стороны смотреть, а тем более издали, то ничего особенного нет, все тихо-мирно. Центральная полоса России, ясное и теплое майское утро; небольшой тенистый скверик в центре одного областного города, ухоженный такой скверик, чистенький, песчаные дорожки подметены и цветочки вдоль них высажены, решетчатые скамейки аккуратно покрашены в три цвета: желтый-синий-красный. И сидят в этом скверике на скамейке три друга, о чем-то беседуют, одеты прилично, спиртным от них не пахнет, драки не намечается… В общем, словно бы тут все в порядке. Но подойди поближе — и начнешь понемногу замечать, что тут не все в порядке. Пока не установишь, что все тут не в порядке. Но для этого придется сесть с нами рядышком и вникнуть в то, о чем мы говорим. С виду-то мы и вблизи можем сойти за норму. Что двое из нас очень похожи, это, конечно, факт вполне объяснимый: близнецы небось! Что у третьего собеседника пиджак больно чудной — ну, бывает! Пощеголять захотел парень и напялил какую-то зарубежную штуковину, а получилось курам на смех… может, это форма какого-нибудь тамошнего оркестранта либо официанта, а он за пиджак посчитал.

Зато разговорчики наши — это… «Ты откуда? Из 1976 года? — Да, только не из этого, а из другого совсем… — А вот я, братцы, из 1974 года! — Ну да? Здорово! Как же это ты? — Да так как-то… Иду я по институту, гляжу: хронокамера! Дай, думаю, зайду! А она ка-ак швырнет меня прямо в 1976 год! А ты, значит, мой здешний двойник? Очень приятно познакомиться!» Ну, и так далее… Нет уж, хорошо, что никто нас не слышит.

Но пока я думал об этом и о многом другом, никаких разговоров мы не вели. Аркадий и Борис ждали, когда же я выскажусь и все объясню. А я сомневался, что смогу все объяснить. Вернее, не сомневался, что не смогу. Такая уж это была история! Я в ней подметил любопытную закономерность: как только мне покажется, что я в чем-то разобрался, тут же выясняется, что я проглядел небольшую деталь, которая в корне меняет всю картину.

Ребята смотрели на меня во все глаза и явно нервничали. Аркадий, конечно, делал вид, что ему все нипочем, и насмешливо улыбался, но я видел, с каким ожесточением он терзает листок липы: попробовал скрутить его в трубочку, но так нажал, что все пальцы зеленой мякотью измазал. Борис насупился и смешно оттопырил губы, как обиженный дошкольник. (Неужели и у меня есть такая дурацкая манера? Надо будет последить за собой!) Наконец Борис решительно встал и заявил, что он не намерен сидеть тут в рабочее время и смотреть, как я молчу и изображаю из себя роденовского мыслителя в одетом виде.

— Я пошел! — с достоинством заключил он, одергивая свитер. — Надумаешь говорить, позвони в лабораторию.

Я отлично понимал, что никуда он не уйдет, что тягачом его не вытащишь из сквера. Но мне было совестно: ну чего я, в самом деле, канителюсь? Рано или поздно объясниться нам придется, начинать это дело надо мне — и по справедливости, и просто для экономии времени и энергии: без моих объяснений слишком многое останется в тумане.

— Садись, друг, брат и двойник! — сказал я, вздыхая. — Лекция сейчас начнется. Только разрешите мне как лектору подкинуть одному из слушателей один вопросик. А именно: объясни ты мне, Борис, как ты меня воспринимаешь?

— То есть? — не понял Борис. — Какими рецепторами, что ли?

— Нужны ему твои рецепторы! — вмешался Аркадий. — У него свои такие же. Боренька-юниорчик, насколько я понял, интересуется результатами анализа и обработки той информации, которая поступает в твои мозги через эти самые рецепторы. То есть: что ты думаешь о нем, воспринимая его оптически, акустически, тактильно и… ну, как там еще?

— А-а… — протянул Борис.

Он ухватился за подбородок и начал его осторожно теребить. Тоже смешная манера. А это я уж безусловно делаю! Теперь вижу, до чего это нелепо выглядит… Модель ошибок! Словно тебя на кинопленку засняли скрытой камерой, а ты глядишь и краснеешь. И чего он рот кривит? Ох, наверное, и я тоже! Ну и смешной же я тип, оказывается!

— Это… это, знаешь, нелегко объяснить… — вдумчиво говорил Борис, слегка кривя рот. — В общем, вижу перед собой… ну, двойника, скажем. Не просто очень похожего человека, а именно двойника… не совсем, конечно…

Аркадий сочувственно и снисходительно улыбнулся.

— Да ну тебя! — разозлился Борис, поймав эту улыбку. — Сам небось тоже мямлить будешь! Я что имею в виду? Мы с ним не двойники. Я старше на два года и вроде потолстел за это время… — с неудовольствием заметил он, глянув на свой живот. — Но, с другой стороны, шрам на левой руке. Видишь?

— Он растопырил ладонь, демонстрируя Аркадию тот самый шрам. — Борька, покажи, я видел у тебя. Вот… Видал, Аркадий? Ну, и тому подобное… Значит, что? Обман зрения тут исключается. Биологических дублей конструировать пока не научились, слава те господи. Обращаемся к хронофизике и задаем ей вопрос: в каком случае может рядом со мной появиться еще один я? Получаем ответ: только в том случае, если он придет сюда из другого времени. Условие необходимое и достаточное. Тем более, что в принципе я такие штучки уже наблюдал…

— Ты? Наблюдал? — Аркадий так и вскинулся. — Где?!

Я захохотал, и Аркадий так яростно сверкнул на меня глазами, что из них будто искры вылетели. Борис-76 был и вправду постарше, посолидней, чем я, и на Аркадия меньше реагировал. Он спокойно объяснил, что в апреле был на конференции в Москве и там японские хронофизики показывали фильм о своих опытах на мышах.

— Своего они, в общем, добились, — сказал Борис. — Правда, в крохотных объемах — ну, мышь, представляете! И результаты неустойчивые. Но все же!