Паутина - Сергей Федотов

Петров расхохотался:

— А хочешь, Юра, я тебе прямо так, сразу причину назову?

Вот теперь Комаров обиделся. Но не сильно.

— Почему же ты, Саша, со мной в поиск не пошел?

— А кто думать будет, Юра?

— Ладно, — сказал Комаров, не найдя резонов для спора. — Правильно ты догадался. Как там у Пушкина? «Ни он, ни ты, а баба виновата».

Петров погладил друга по голове.

— Может, борща нальешь?

Петров налил. Комаров выхлебал две тарелки. Горячего, со сметаной и косточкой, которую долго обгрызал. Зубы у него были крепкие, у нашего предка или потомка. Как тут разобрать, если развитие скрутилось в спираль, разворачивающуюся во времени и пространстве и саму на себя замкнутую?

— Поймал я его с Надежкиной. Или с Найденовой, если считать ее женой Леса. Дура, говорю. Мужика погубить хочешь? Она в слезы: «Нет, хочу хоть часок-другой пожить по-человечески». И тут мне стало до того паршиво — не выразить. Думаю: ничем я тебе, Надя, помочь не могу. Не поживешь ты с милым. Даже не встретишься. Потому что Леса у таежной речки арестуют и силком в Ю-мир забросят. И поклялся я, Саша, самой страшной клятвой, что когда мы свой проход откроем, то я все силы приложу, чтобы Леснов с Надей встретился.

В Ю-мире другие законы времени, и я надеюсь… Как ты думаешь, Саша, если я с парнем в параллельном мире встречусь, то смогу создать временной парадокс? Я бы ему сказал: «Лес, одна леснянка тебя очень любит!..» Можно попробовать еще И-миром воспользоваться, где время назад течет. Вдруг, Саша, тут какой-нибудь вариант выгорит?

— Интересный вопрос, — задумался Петров. — Но требует тщательных расчетов. Пока же полагаю, что какие-то варианты вполне возможны. Но продолжай.

— И вот я мысленно плачу, но с Надей веду себя твердо. Возвращаю ее к родителям, продолжаю тренировки с подопечным. Времени у нас неограничено, но через месяц вижу, что хватит гонять парня, боец готов. Мысли ютов читает, компетентного от дуболо-ма, каких к нам засылают, отличит за пару секунд. Против трех-четырех с мечами, а то и с бластерами выстоит. А против пары дюжин я и сам не устою, если не смогу контроль над сознанием взять. Так что нечего время попусту терять.

— Все, мужики, — говорю старожилам. — Завтра мы с Лесом выступаем. Прощайте.

— Ни хера, — возражают по-гречески. — А мы сюда не из-за ютов ли угодили?

— Косвенно из-за них, — признаю я.

— То-то и оно-то. Потому и мы пойдем. В чику сыграть, в подкидного дурачка.

— Хорошо, — соглашаюсь. — Довод у вас неоспоримый. Одного не пойму, кто дурачки — вы или юты?

Среди дурацких заданий, выполнения которых старожилы от меня потребовали, было такое: чтобы кобыла Инфляция опоросилась. Я и подсадил ей три биомеханических зародыша. Через восемь часов они развились во взрослых коней-киборгов. Перед тем как в путь тронуться, старожилы нарекли их по-военному.

Глава тридцатая. Огонь Змея Горыныча

Досадно, если зажигалка на ветру гаснет.

Выехали мы из Драчевки, — продолжил Комаров, — ив сторону Дома ютов двинулись. В пути с Косом разговорились. Он заявил, что скифы и аланы — одно и то же. Наукой, мол, доказано, что скифский язык — индоиранский, иранский, восточный, скифский, аланский, осетинский. Есть образцы языка, лингвистический анализ корней и прочие тети-мети.

— Ну да, — говорю, — вашей наукой доказано, что скифы и сарматы — одно и то же. Но ею же доказано, что сарматов было более ста племен. И все данники скифов. И аланы входили в число народов, платящих дань. И среди скифов значились земледельцы с самоназванием сколоты.

А когда сарматы на скифов бросились, то особенно бабы свирепствовали, обиженные за своих чаду-шек. Скифы деток племенных вождей в заложники брали и селили на берегах Дона. Удирая, скифы заявили, что являются отцами воинственных амазонок. «Мы ваших баб пояли…» И не врали, между прочим…

— Пропусти, — улыбнулся Петров и накапал еще вина. Фалернского.

— А больше и рассказывать нечего, — сказал Комаров, принимая фужер. — Добрались, с боем прорвались к левому зраку и запустили Леса с Болваном в паутину. Кос про скифов забыл, занялся улучшением ютской породы. Надоело ему монголоидов в европейцев переделывать.

Вернулся Леснов, как я и надеялся, с языком. Юта привел — компетентней некуда. Представителя имперской власти. Допросил я его и понял, почему ютролли и вторые юты первым делом под землю зарывались. Ищут они редкоземельные элементы. С их помощью и создаются проходы между мирами. Все дело в концентрации.

Отправили мы языка на родину и поехали по домам. Добрались до Драчевки. В селе уже огни зажглись.

— Сенька, стервец, с курвой Семеновной зажгли иллюминацию, — прослезились старожилы. — Нас манят, подлецы.

Обнялись мы на прощание, я нажал кнопку возвращения и к тебе, Саша, в гости пошел.

— А драконы? — спросил Петров.

— Чего — драконы?

— Почему у них по три головы?

— Это я тоже попутно выяснил, — сказал Комаров. — Когда заинтересовался заживляющими свойствами огненного когтя… А ты откуда знаешь, что я с горынычами встречался?

— Интуиция.

— Понятно. С горынычами было попроще, чем с ютами. Хотя их наша витоаппаратура тоже не дешифровала. Писать писала, но фиксировала на три отдельных файла. Никто такую чушь разбирать не стал. Или руки не дошли, не знаю точно.

Ростом горынычи с человека, если шеи вперед вытянуты. Весят килограммов по двести. Предпочитают передвигаться на конях. Кони обычные, бескрылые, породой похожи на наших тяжеловозов. Чуды-юды имеют две руки, две ноги, хвост со стреловидным навершием и рудиментарные крылья. Летать не могут, но если спланируют с горы, то не разобьются.

Произошли они из летающих ящеров. Мутанты, ясное дело. Отсюда и три головы. Головной мозг змеев разделился на три части: левое и правое полушария в одноименных головах, а в средней — мозжечок для координации движений. Жрут горынычи в три горла. Крайние головы — все подряд. От травы до жареного мяса, которое огнем из средней пасти обжаривают. Даже съедобными минералами не брезгуют. А вот в среднее горло идет только высококачественный керосин…

— Постой-постой, — одернул Петров. — Да где же они его брали-то миллион лет назад?

Комаров обрадовался, что сумел хоть чем-то поразить друга.

— А сам догадайся, — сказал, лучась от удовольствия.

Петров думал целую секунду. А то и две.

— Ага, зовут змеев горынычами. Живут они в горах, точнее, внутри гор, в пещерах. И, видимо, не во всяких, а лишь в тех, что возникли в результате вулканической деятельности…

Комаров с завистью посмотрел на друга. Вот если бы Александр Леонидович сумел оторвать задницу от мягкого кресла да за что-нибудь взяться! С такой головой, а руки как из задницы растут. Ни по одному гвоздю ни разу в жизни не попал, все по пальцам да по пальцам. И не только своим.

— И отсюда, — продолжал рассуждать Петров, — получается, что вулканическая деятельность и обеспечивала каталитический крекинг нефти: высокую температуру, давление и катализаторы. В полученный керосин добавлялся загуститель, и выходило что-то вроде напалма. Все компоненты под землей имелись. А напалмом можно спалить небольшую деревню. Дворов, скажем, на десять-пятнадцать… Постой! Два горла — левое и правое — соединяются с желудком, а среднее?

— В желудке два отделения: пищевое и боевое, — подсказал Юрий Сергеевич.

— Теперь понятно. А золота у них много, потому что живут там, «где золото роют в горах». Они же горынычи…

— Или где? — подмигнул Комаров.

Эпилог

Солнце скрылось за макушками столетних кедров, но небо еще оставалось по-дневному прозрачным, хотя и набирало густоту, словно впитывая горечь длинных хвоинок. С берез слетали первые позолоченные листья и неслышно опускались на поляну. Лес пронзали прозрачные паутинки, связывая пространство Лесного княжества мириадами невидимых нитей.

Небо напиталось густой синью и хвойной зеленью по краям таежного прогала. От земли вверх ползли сумерки, разрываемые пламенем костра.

У огня сидел четырнадцатилетний юноша Лес Нов, сын чародея Крона Нова и кудесницы Насти Новой, внук ведуна Пиха Тоева. Лес лежал в траве и глазел на первые звезды. Дрожащие огоньки напомнили ему глаза рожаниц, которых они с дедулей Пихом видели в таежной избушке Каровых. Жена Мака, Маша, родила наследника. Дедулю Пиха как ведуна и тра-вознатца пригласили принять роды и помочь роженице. Пих Тоев захватил с собой в тайгу пятилетнего Лесика. Мальчик видел, как родился ребенок, помогал дедушке обмывать младенца, а потом дед и Мак Каров хватили хмельного меда…

Среди ночи дедушка толкнул внука локтем и приложил палец ко рту: «Молчи!»