Изба и хоромы - Леонид Васильевич Беловинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таким образом, помещичья благоустроенная усадьба, разумеется, у богатого владельца представляла собой самодовлеющий замкнутый хозяйственный организм. Из продуктов раз или два в год закупали на ярмарках только чай, кофе, сахар, сарацинское пшено (рис), изюм, чернослив да вина для винного погреба: богачи – настоящие французские, итальянские и рейнские, а кто попроще – разные дрей-мадеры и лиссабонское ярославской и кашинской выделки. Водка нередко была своей, поскольку русское дворянство имело монопольное право винокурения; если же водка и закупалась, ведрами, разумеется, то на своих кубах перегонялась на померанцевых цветах из своих оранжерей на полыни, анисе, тмине, березовых и смородиновых почках и десятках других горьких, ароматических и лечебных корений, трав, листьев и цветов: так считалось и полезнее, и вкуснее. Эта замкнутость усадьбы усиливалась еще и наличием в ней собственных мастерских с крепостными ткачами (тальки пряжи сдавали крестьянки в виде дополнения к оброку), кружевницами, вышивальщицами, портными, сапожниками, столярами, живописцами, музыкантами и певчими, которые, впрочем, могли стоять и с салфеткой позади барских стульев за обедом, и, нарядившись в чекмень, скакать за борзыми собаками.
Отмена крепостного права мало повлияла на структуру помещичьих усадеб (уцелевших, разумеется): они по-прежнему оставались хозяйственным комплексом. Вот Орловская губерния, усадьбы когда-то небедного помещика. «Проехав плотину… мы на быстром ходу проезжаем сначала птичий двор – грязную избу под тенью ракит. Спешно разбегаются куры с выводками цыплят, крякают утки с утятами, переваливаясь и спеша к сажалке за птичником… Это вырытый в земле бассейн величиной примерно метров 20 на 10 для водоплавающей птицы. Оттуда слышен гогот гусей. Дальше мы быстро едем по аллее из больших ракит, оставляя в стороне скотный и отдельный воловий дворы, и между двух въездных кирпичных столбов с пирамидальными верхушками. Их уже выстроил мой отец как знак, что вы въехали в самую усадьбу. Тут как раз растут девять громадных дубов, очевидно, еще с поры Смутного времени, и дальше тянется так называемый старый фруктовый сад, в отличие от нового, посаженного в самом конце прошлого (XIX. – Л. Б.) века, с яблонями, грушами и сливами. Еще несколько саженей, и открывается широкий двор – луг с клумбами цветов, и мы по половине овала этой дороги подкатываем к подъезду барского дома… Он – деревянный, в два этажа, снаружи покрытый деревянным тесом, выкрашенным в темно-розовую краску. Большие окна снабжены двустворчатыми ставнями, которые повар или горничные по вечерам закрывают, для чего служат щеколды. Утром их открывают и закрепляют на стене такими же щеколдами. <…>
В саду перед террасой были цветники, которые по ужасной тогдашней моде украшались разноцветными стеклянными шарами, помещенными между цветами. От дома расходились аллеи лиственниц, липовая, жасминовая, кленовая. Жасминовая упиралась в густейшие заросли кустов и камыша… Эти заросли спускались под обрыв, на дно бывшего большого пруда. <…>
Усадьба Кубани была построена по старому принципу. Ничто не должно было ускользать от глаза бдительного помещика. Поэтому, если он сидел на скамеечке у подъезда главного дома, то перед ним по овалу располагались: баня, расхожий амбар с продуктами для рабочих, каретный сарай, большая каменная конюшня, для тепла покрытая соломой, ледник – деревянный домик срубом с глубокой ямой, которую зимой набивали глыбами лед с пруда и укрывали их соломой… Далее шел колодец и большая каменная людская, жилье для рабочих с кухней, где повариха… приготовляла обед и ужин для рабочих. Рядом с домом, но с другой стороны стояла каменная кухня, где готовил еду хозяевам повар…
За пределами этого овала находилась еще одна большая кирпичная людская… житный двор, где под навесами стояли сеялки, косилки, конные грабли, плуги… За житным двором была псарня с собаками. Напротив житного двора был большой скотный двор. Эти постройки были срубы, соединенные в несколько венцов, под соломенной крышей… Еще дальше были расположены амбары, одноэтажные деревянные срубы с ровным дощатым полом для ссыпки зерна, под железной крышей; тут же невдалеке кузница и, наконец, рига, которая служила для молотьбы… Вокруг риги складывались в скирды высотой с двухэтажный дом с искусно выведенными из уложенных снопов двускатными крышами. Такие скирды стояли правильными рядами в несколько рядов и образовали своего рода городок, в котором мы играли в прятки и догонялки… Рига перерабатывала этот запас хлеба зимней молотьбой» (59, с. 551, 552–553).
Описанная здесь обширная и благоустроенная усадьба могла принадлежать только весьма богатому помещику, владельцу многих сотен, а то и тысяч душ, а после отмены крепостного права – сотен и тысяч десятин земли. Чем мельче был владелец, тем, естественно, мельче было и владение: сокращалась площадь под усадьбой, сокращалось число построек в ней, уменьшались и сами они в размере, пока не исчезала псарня и людская (собаки и дворовые жили в доме вместе с помещиком), переходили под одну крышу конюшня и коровник с птичником, из исчезнувшего каретника перемещались под навес немногочисленные экипажи, и так далее
Необходимо подчеркнуть, что большая благоустроенная усадьба принадлежала первой половине ХIХ, в крайнем случае, концу XVIII в. Ведь вообще-то барская усадьба нового типа – исторически новое явление. За полсотню с небольшим лет, прошедших со времен Петра I, обязавшего дворянство поголовной и пожизненной службой, старые, допетровские усадьбы должны были прийти в упадок, а старые теремные хоромы – сгнить. Те послабления дворянству, которые сделала Анна Иоанновна, для оживления усадьбы не могли дать ничего. Возрождение ее начинается с введения в действие в 1762 г. Манифеста о вольности дворянской, освободившего
