Тэмуджин. Книга 2 - Алексей Гатапов

– Не будет невесты – отпразднуем приход новых нукеров, – договорились они. – Это тоже немалое дело…

– Да и Тэмуджину веселее будет, – говорила Сочигэл. – Не будет долго горевать. А нам и без этих хонгиратов живется неплохо.

– Нужно быть готовыми ко всему, – высказала свою затаенную мысль Оэлун. – Если вдруг приедут сваты, у нас все должно быть готово к встрече.

Сочигэл лишь пожала плечами и, скрывая досадливую насмешку в тонких губах, молча покосилась на нее.

По настоянию Оэлун они поставили еще одну юрту – для гостей – бывшую кожевенную; вымыли решетки и жердочки во всех юртах, постелили новый войлок. Большую юрту убрали яркими сартаульскими коврами, которые с ухода отца Есугея ни разу еще не доставали из сундуков. Впервые за долгое время айл их запестрел праздничными украшениями.

В предчувствии праздника братья (с приездом двух нукеров, Джэлмэ и Боорчи, они все были переполнены радостным возбуждением и не отходили от них) сняли с себя изношенные штаны и рубахи из звериной шкуры, оделись в бархатные одежды и гутулы, перепоясались новыми ремнями на бронзовых бляхах и, как в былые годы на празднествах, защеголяли в ярких цветах.

Глядя на сыновей, приоделись и матери, достали из сундуков шелковые халаты, высокие шапки. Сочигэл нагрела воду в котле, с помощью Хоахчин тщательно вымыла голову и лицо. Уединившись на женской стороне перед широким медным зеркалом, она долго накрашивала брови и ресницы, румянила лицо китайскими маслами.

XIV

Свадебный поезд в полтора десятка человек – шестеро со стороны жениха и девять со стороны невесты – с заводными конями ехали скорой рысью, останавливаясь лишь на ночь и один раз днем, чтобы отдохнуть и утолить голод. Невесту сопровождали мать Цотан, братья Алчи и Хи, остальные были двоюродные братья и сестры.

Тэмуджин всю дорогу был как во сне; рядом с ним, локоть в локоть, ехала Бортэ. С самого начала, когда выезжали из хонгиратского куреня, их пристроили рядышком и Тэмуджина от близости ее как дурманом окутало волнующее и вязкое, вбирающее всего его, ломающее волю сладкое чувство, которому он с наслаждением отдавался весь, без остатка. Он видел рядом с собой одну лишь ее, забыв обо всех остальных. Краем сознания он понимал, что ведет себя на людях неприлично: хороший мужчина привязывается к своему коню, а не к жене, но ничего не мог поделать с собой. С дрожащим в груди сердцем он неотрывно косился на ее смуглые руки, крепко схватившие поводья, переводил взгляд на ее лицо, такое же нежное и красивое сбоку, как и спереди.

В первый день пути, проезжая неровное место, кони их качнулись, столкнувшись боками, и нога Тэмуджина тесно прижалась к ноге Бортэ – его с головы до ног охватило огненным жаром, сперло в груди дыхание. С этого места он всю дорогу с нетерпеливым ожиданием, подавляя в себе волнение и страх, искал случая так же прикоснуться, прижаться к ней.

Он смутно помнил, как у джадаранского куреня они расставались с Хара Хаданом, как он рассеянно благодарил его за помощь, как они останавливались на отдых, как он ел и спал – словно он опьянел от своего счастья. Одна лишь Бортэ была в его глазах и он не заметил, как рядом с ней прошел весь длинный путь от хонгиратского куреня до его стойбища на Бурхан-Халдуне.

В стойбище Мэнлига к ним присоединился Кокэчу и еще один его брат, а сам Мэнлиг у себя дома принарядился, одев коричневый шелковый халат и высокую расшитую шапку из белого войлока. Теперь он ехал вместо отца, заняв место Хара Хадана.

В середине четвертого дня, когда солнце начинало сходить с зенита, они, наконец-то, вышли из горной тайги к Бурхан-Халдуну. Тэмуджин только здесь очнулся от своего многодневного забытья и с беспокойством взглянул вперед. В стойбище его стояло уже четыре юрты и чуть в стороне, ближе к лесу, виднелся одинокий хамниганский чум. «Приготовились, – облегченно выдохнул он, оглядывая стойбище. – Значит, все гости уже прибыли…»

Выехав из леса, свадебный поезд остановился.

В стойбище взлаяли собаки и через малое время оттуда навстречу гостям стремительной рысью выскакали двое. Тэмуджин всмотрелся и рядом с Хасаром узнал своего нукера Боорчи. У Хасара жеребец отчего-то зауросил, задирая вверх оскаленную морду, подаваясь в сторону, он хлестнул его два раза и тот распластался в бешеном галопе.

В десятке шагов они осадили разгоряченных коней, соскочили с седел. Кланяясь гостям с приветливыми улыбками, они громко здоровались:

– Хорош ли ваш путь?

– С чем хорошим прибыли к нам?

«Мать научила», – подумал Тэмуджин, довольно глядя на бойко и весело державшегося Хасара.

– От людей услышали, что у вас горы мяса и озера архи, решили заехать и угоститься, – шутил Алчи, с широкой улыбкой оглядываясь на своих.

– Верно вам сказали, есть и горы и озера, – отвечали те. – Правильно сделали, что приехали.

Хасар и Боорчи снимали со своих седел набитые сумы, им помогали Бэлгутэй и сыновья Мэнлига.

Стали угощать гостей, начиная с Алчи и Цотан; по рукам разносили чаши и мясо. Те церемонно принимали угощение, пили и ели, а сами пристально оглядывали стойбище жениха. Тэмуджин незаметно следил за их лицами, примечая цепкие взгляды Цотан и Алчи, но так и не разглядел в них разочарования, которое он с боязнью ждал от них. В бесстрастных глазах хонгиратов нельзя было рассмотреть ничего ясного, и Тэмуджин решил: «Видно, заранее договорились не показывать своих чувств, или сам Дэй Сэсэн запретил им выдавать себя…»

Из толпы сватов скоро выступил младший брат невесты – Хи. Выпив свою чашу, он вдруг запрыгнул на своего каурого жеребца и один поскакал в сторону стойбища. Все притихли, глядя ему вслед. Он должен был прорваться в стойбище, перескочить на коне через большой огонь во внешнем очаге и войти в юрту.

Когда до юрт оставалось около сотни шагов, от столпившихся у внешнего очага людей (Тэмуджин всмотрелся в них и узнал сыновей хамниганского вождя) вышел Джэлмэ. Пригнувшись, как перед борьбой, он быстро шел навстречу к скачущему Хи.

Хи хлестнул два раза своего жеребца, убыстряя его, и стал забирать влево, стремясь обойти Джэлмэ, но тот побежал наперерез и длинным прыжком достал его коня под уздцы, схватился обеими руками и повис на поводьях. Жеребец пригнул голову под его тяжестью, с десяток шагов проволок по земле и остановился прямо перед очагом. Тэмуджин видел, как хамниганы с поклонами свели Хи с коня и проводили его в юрту. Джэлмэ вел норовистого, возбужденно переплясывавшего жеребца к коновязи.

– У жениха нукеры хорошие, – разводили руками гости. – Мы проверили…

– Значит, и нашу Бортэ защитят, если что…

Свадебный поезд постоял на месте, угощаясь вином и мясом и, выждав приличное время, двинулся к стойбищу. Навстречу им выходили матери Оэлун и Сочигэл в богатых убранствах, увешанные коралловыми бусами и серебряными подвесками, кланялись гостям.

Мать Оэлун ссаживала с седла грузную Цотан, за приветливой улыбкой испытующе всматриваясь в ее глаза, расспрашивала:

– Как вы доехали? Не слишком ли трудна была дорога?

– С помощью небожителей, – та просто и по-доброму улыбнулась в ответ. – За таким женихом мы и не такую дорогу одолели бы.

– Ну, проходите к нашему огню, – скрывая облегченный вздох и тая бесконечную радость в глазах, она степенно провожала сватью внутрь стойбища.

Хасар принимал поводья у Алчи, Мэнлиг за руку, как свата вел его к внешнему очагу. Тот, важно оглядываясь по сторонам, шел за ним.

У внешнего очага долго брызгали богам и благодарили их за удачный путь. Со стороны жениха брызгал Кокэчу, со стороны невесты нашелся парень, знающий шаманские призывания. Они по очереди обращались ко многим богам, защищающим от невзгод и опасностей; гости и хозяева стояли вокруг, держали в руках мясо и чаши с вином.

– Сэг!

– Сэг! – наконец закончили они молитву.

Все побрызгали из своих чаш и выпили.

Стали заводить гостей в юрту. Для невесты и ее сестер на женской половине был занавешан полог. Оэлун проводила их туда, усадила за накрытым столиком.

Мэнлиг и Алчи вместо отцов жениха и невесты сели на хойморе. Мать невесты Цотан села рядом с сыном. Тэмуджин сидел по левую руку Мэнлига, ниже села мать Оэлун.

Когда гости расселись, первым встал со своего места и начал говорить Мэнлиг. Скромный в курене хонгиратов, помалкивавший за спиной Хара Хадана, теперь он взял верховенство и держался как главный на свадьбе.

– Большое дело мы сейчас свершаем, – подвыпив и воодушевившись, он многозначительно смотрел на сватов. – Дальние рода сближаем, разных людей объединяем, и это нашим потомкам будет на пользу… они будут помогать друг другу и лишний раз не поднимут оружие на своих… Новый айл создаем, новому потомству дорогу открываем… кто, если не мы, все это делал бы?.. Одно дерево леса не составит, один волк без стаи пропадет, потому мы и помогаем друг другу… Мы и дальше будем помогать Тэмуджину, и семью его не бросим… мы поставим его на ноги…