Охотники за мифами - Кристофер Голден

Кицунэ даже заморгала от удивления.

— Прямо сейчас?

— Сейчас? — эхом откликнулась Дженни.

Голубая Сойка провел пальцем по подбородку и внимательно посмотрел на Оливера. В его глазах не осталось озорства, один лишь холод.

— Да, сейчас, — произнес оборотень. — Другого шанса не будет. Конечно. Ты должен.

Оливеру впервые показалось, что в чертах Приграничного проступил облик птицы. Вплетенные в его волосы голубые перья плясали и раскачивались сами по себе.

— Да, — согласился Фрост. — Если мазикины позволят. А вы оставайтесь здесь и постарайтесь узнать о заговоре как можно больше.

— Как пожелаешь.

— Я буду очень благодарен. Мы постараемся скоро вернуться.

Голубая Сойка и Дженни Зеленые Зубы сидели рядышком на столе. «Интересно, — подумал Оливер, — использует ли здесь хоть кто-нибудь эти стулья из красного дерева?» Кицунэ посмотрела на него, нахмурившись.

— Будь осторожен, — сказала она. — Когда создали Завесу, твой мир навсегда покинуло много тайн. Но кое-что осталось. А бывают такие времена, когда даже самое малое волшебство может оказаться очень опасным.

В ее глазах, в лице было что-то такое, что ему захотелось остаться с ней. Остаться и никогда не разлучаться. Но с того самого момента, как Фрост упомянул, что намерен провести его обратно, чтобы он смог позвонить, Оливер думал о Джулианне и о Колетт. И желание услышать их голоса и смягчить их страхи пересилило.

— Я постараюсь.

Голубая Сойка улыбался, но Дженни была мрачна, словно ее переполняли дурные предчувствия.

— Иди же, если нужно. Но поторопись, слышишь? Здесь все происходит слишком быстро.

Зимний человек встал рядом с Оливером, окатив его волной пробирающего до костей холода, и кивнул:

— Пойдем.

Оливер последовал за ним к фонтану, расположенному на другой стороне двора — противоположной той, где совещались мазикины. Фрост протянул руку к воде, бившей из фонтана, и вода превратилась в снег. Оливера хлестали порывы ветра, а снег тем временем превратился в маленькую метель, затмившую даже здешнее искусственное солнце. И сквозь снежную пелену Оливер увидел проход.

— Иди, — сказал ему Фрост. — Я буду с тобой.

Оливер сделал шаг.

В Лондоне был полдень. По парку прогуливались матери с детишками в колясках. Оливер появился ниоткуда, вернулся, словно из небытия, в мир, где когда-то родился. Он узнал город сразу — по красным двухэтажным автобусам, крыши которых скользили поверх кустов за ажурной оградой парка. Порыв холодного воздуха был единственным признаком того, что Фрост остается с ним. Глянув под ноги, Оливер увидел, что трава на газоне покрылась инеем.

— Мам! — крикнула какая-то малышка. — Мамочка!

Оливер обернулся на крик. Симпатичная маленькая девчушка с бантиком, в плотно застегнутой курточке. Приближалось Рождество… правда, он не смог бы точно сказать, сколько дней до него осталось… Но снега в Лондоне не было. В британской столице он вообще выпадает редко. Девочка указывала на Оливера ручкой в большой не по размеру варежке.

— Мам! Этот дяденька…

Мать подозрительно воззрилась на Оливера, потом повернулась к дочери и еле слышно спросила:

— Что «этот дяденька», Элли?

— Он просто… появился! Его тут не было!

Стараясь унять сердцебиение, Оливер улыбнулся матери и дочке, тепло и снисходительно. Он надеялся, что в его улыбке читается: «Какая у вас славная малышка!» Мать улыбнулась в ответ, слегка закатила глаза, взяла дочь за ручку в варежке и повела прочь.

Оливер облегченно вздохнул и огляделся по сторонам, пытаясь сориентироваться. В свое время, учась в колледже, он провел в Лондоне целый семестр, и это был один из самых замечательных периодов его жизни. Он посещал занятия в студии классической драмы и в течение нескольких месяцев посмотрел больше спектаклей, чем за все предыдущие годы. Он довольно хорошо знал город, но этот парк с первого взгляда не опознал. Справа было озеро, а слева, немного поодаль, на пересечении парковых дорожек — эстрада. У одной из дорожек стоял знак со стрелками-указателями. Одна из них указывала на Детский зоопарк, другая — на Олений вольер. Еще одна — на Субтропический сад. Смутные воспоминания замелькали у Оливера в голове, и, сопоставив их, он вспомнил. Парк Баттерси. Он никогда не бывал здесь прежде, но много слышал о здешних развлечениях и аттракционах.

Общественная земля. Заповедная… Значит, некая часть мира за Завесой создана из отраженной версии парка Баттерси. У Приграничных был дар, несомненно.

Несколько секунд он просто вдыхал влажный, прохладный воздух Лондона. Здесь было не так холодно и пасмурно, как можно было бы ожидать от Великобритании в конце года. И, подставляя лицо лучам родного солнца, Оливер немедленно почувствовал, как ему повезло. Впрочем, он впервые за долгие дни оказался один и сразу ощутил свою беззащитность. Конечно, Фрост был где-то поблизости — может, катался верхом на ветрах, примчавшихся в Англию откуда-то из русских степей. И все же Оливер почувствовал себя уязвимым.

А часы между тем не стояли на месте. Он боялся за свою жизнь, но теперь его не меньше заботила и опасность, которой подвергались друзья. Несколько раз, пока происходило тихое совещание во дворе у мазикинов, он думал о том, чтобы освободить Фроста от его обязательства. Он был нужен другим Приграничным, и им надо было узнать, кто отдает приказы Охотникам. Но он действительно спас Фросту жизнь — и не один раз, а дважды. И единожды — жизнь Кицунэ. Но он вовсе не считал, что теперь они в долгу перед ним. Просто Оливер чувствовал: он сам перед ними в долгу, даже если они об этом не знают. Он знал, что, если ему удастся найти способ отвести от себя смертный приговор, он тоже не бросит своих друзей на произвол судьбы.

— Ну все, хватит! — прошептал он сам себе.

Мимо прошел худой, лысый человек с сигаретой в зубах. Он бросил на Оливера странный взгляд, но не остановился. Оливер снова осмотрел парк, больше не пытаясь определить свое местонахождение и не рассматривая людей, наслаждавшихся погожим не по сезону декабрьским днем. Его интересовала одна-единственная вещь. И, не обнаружив ее, он направился к ограде, чтобы выйти из парка на дорогу. Дорожка, свернув, привела его к воротам.

На тротуаре, прямо у входа в парк, стояла телефонная будка — характерная лондонская телефонная будка красного цвета. В старинном бушлате, подаренном Оливером Ларчем, было зябко и в то же время почему-то жарко. Сделав глубокий вдох, Оливер открыл дверь и вошел. И сразу же волна счастья залила его сердце. Опасность не исчезла, но он хотя бы мог позвонить. Услышать голоса любимых людей. Наверное, Джулианна в ярости, и ее нельзя винить в этом. Правда, даже теперь он не был уверен в том, что это плохо — то, что свадьба сорвалась. Но все эти соображения могут подождать. Как бы плохо она о нем ни думала и что бы ни сказала, он обязан сообщить ей, что с ним все в порядке.