Джин с Толиком - Анатолий Горбов

Буль сразу же ухватился за предложение Когтя подзаработать – ему были нужны деньги. Три года он строил дачу, которая никак не хотела достраиваться – и тянула, тянула, тянула на себя такой бюджет, что, знай Буль наперед об истинных размерах расходов, никогда бы не ввязался в подобную авантюру.

«Браткование» под крылышком Свина приносило неплохой доход, но и статусные расходы тоже были достаточно велики – на телок, на кабаки, на шмотки. Да что там – за один только спортивный костюм с прикольной буквой «S» Буль отдал позавчера две штуки гринов! В общем, халтурка была кстати. По поручению Когтя, он и еще двое братков должны были отделать одного типка неподалеку от его дома. Адрес и фото терпилы прилагались.

Главой дублирующего состава Коготь подрядил некоего Аслана, крикливого толстяка со стойким кавказским акцентом, неожиданно всплывшего в околокриминальной среде города с полгода назад. Поговаривали, что этот чудак то ли купил, то ли по наследству получил главенство над небольшой межнациональной бандой, специализирующейся на мошенничествах и лохотронах разного пошиба. В данный момент из-за непродуманной политики нового патрона, а может быть еще по каким причинам, банда плотно сидела на мели, и была готова взяться за любую работу.

Никакими нашумевшими подвигами или заслуженными отсидками сам Аслан славен не был, но для плевого дела рядового мордобития высокая квалификация и ордена с медалями не требовались. С такой задачей справился бы и школьник. А этот тип на школьника не походил – был постоянно небрит и неспортивно пузат, причем, пузо свое лишний раз подчеркивал разными вычурными ремнями с бляхами модных брендов.

Операцию «побей лоха» решил возглавить сам Аслан, вечно недовольный своими подопечными. Чтобы они на этот раз ничего не напортачили. Единственным странным условием в этой операции было то, что подсчет ребер «заказанного» должен был производиться в строго отведенном районе города, в центре. Неподалеку от «Колосов и А», места работы будущего пострадавшего. На роль экзекуторов были выбраны братья-боксеры Кириенко, на них была повешена и вся основная подготовительная работа.

Коля Кириенко, сердцеед-профессионал, который, по его собственным словам, «хорошо знал и умел» одну девицу из бухгалтерии «Колосов и А» по имени Элла, разузнал кое-какую ценную информацию об объекте.

Во-первых, на работе этот перец, по собственному желанию, в ближайшее время не появится – взял отпуск. Во-вторых, дружит он с неким Жорой Колузаевым, который, в свою очередь, «хорошо знает и умеет» некую секретаршу Аллочку. А уже эта Аллочка живет как раз в квартале от здания «Колосов и А», то есть попадает в ареал, на который распространяется действие охотничьего билета, выданного заказчиком.

План был прост – вломиться к этой Аллочке, когда там будет Жора, и заставить того вызвать искомого друга к себе. А там уже, в Аллочкиной квартире, или в подворотне Аллочкиного дома, отработать деньги.

Так и сделали – дверь открыл сам Жора, тут же получил в бубен и отлетел вглубь квартиры. Кириенки быстренько связали его, а Аслан, в канареечной куртке молодящегося плейбоя, шоколадно-коричневой рубашке штурмовика-нациста и зеленом галстуке спивающегося конферансье, похожий, скорее, на кислотного попугая, чем на серьезного мафиози, принялся тому угрожать.

Однако, основной козырь для угроз – хозяйка квартиры Аллочка – только что ушла на часик-другой к соседке сверху по какому-то неотложному женскому вопросу, а боли Колузаев не боялся, в чем быстро убедились братья-боксеры, отправив аналитика в глубокий нокаут.

Ситуацию спас Коля, вызвавшийся написать СМС-ку – они на зоне регулярно разводили лохов просьбами от якобы близких родственников перевести денег на указанный номер телефона. На том и порешили. Пока писалась СМС-ка, Андрей Кириенко обшманал квартиру, забрав золотишко, кое-какие деньги и Аллочкин мобильник, забытый в прихожей.

Телефон запиликал сообщением от Жоры, когда я уже подъезжал домой. Было около восьми вечера, и ехать по колузаевской просьбе к Аллочке очень не хотелось, поэтому я сначала набрал его, а потом и саму Аллочку. Оба номера молчали, как партизаны, и это уже меня встревожило. Может, правда что-то случилось?

Машину пришлось оставить далеко от Аллочкиного дома – кругом все было перерыто, велась сезонная война с теплотрассами. Чертыхаясь на узкой асфальтовой тропинке, оставшейся от тротуара, я пробирался к искомому адресу, когда некая тень у подворотни привлекла мое внимание. Я насторожился, так как мало того, что и простых теней в подворотне не люблю, а теней с палками в руках – и подавно. Тем более, в темное время суток.

У самой подворотни я, наконец-то, нащупал в кармане связку ключей с брелком-фонариком, и посветил в чернеющий каменный зев. Вы помните детские шутки, когда, перед кем-нибудь из друзей, в темноте, неожиданно подсвечиваешь свое лицо с заранее изображенной на нем страшной гримасой? Во-о-о-т. Конечно, страшной гримасы я не увидел, но и добродушно-симпатичным небритого верзилу с бейсбольной битой не назову.

Вообще-то, бегаю я довольно быстро. Подвело меня незнание местности. Я рванул от подворотни, перескочил через шаткие мостки над разрытой траншеей и с разгону влетел в какой-то закуток, оказавшийся глухим тупиком хоздвора ЦУМа. Кругом были сплошные стены, пара темных окон с частыми решетками и ворота какого-то безумно высокого гаража. Я сам себя загнал в западню.

Три персонажа, не спеша, двигались ко мне. Один, немолодой и пузатый, помахивал битой, второй нес биту на плече. Подручных средств у третьего видно не было, но это не сильно успокаивало.

Мне почему-то вспомнилась психическая атака каппелевцев, и жутко захотелось нажать на гашетку пулемета, или хотя бы затянуть перед смертью нечто патриотическое. Как назло, ни одной революционной песни на ум не приходило. И тогда я запел дурным голосом то, что в мою шальную голову пришло:

Стоят подонки, стоят в сторонке,Мошонки свои теребят.Потому что, у всяких подонков,Причиндалы всегда барахлят!

Моя песенка задела всех троих. Они порывисто шагнули в мою сторону, и я, собираясь дорого продать свою жизнь, то ли заорал, то ли зарычал. Истово, как загнанный зверь. Мои акустические способности их впечатлили – бандюки так же дружно, хором, шагнули назад. Руки с битами опустились, а самый худой и нервный развернулся и дал деру.

Я, конечно, страшен в гневе, но не до такой же степени. Чтобы мне на слово верили. Или на рык. Но кто из нас сразу же в состоянии разоблачить хорошо выглядящую лесть? Я уже было хотел на бис опять что-нибудь прорычать, но опоздал. Рот открыл, а напрячь голосовые связки не успел. За меня это сделал кто-то другой. Причем напряг не мои связки, а собственные. И от этого звука у меня самого́ любимая левая лопатка покрылась изморозью, а волосы привстали, будто их волосяной президент на голову пожаловал. Хотя, вероятнее всего, волосы просто хотели получше разглядеть источник этого жуткого рыка…