Делу конец – сроку начало - Евгений Сухов

Под левой рукой у него прятался пистолет Макарова, модернизированный под высокоимпульсный патрон. Вещь убойная, способная поразить даже человека в бронежилете. Теперь Шевцов понимал, что натаскивал себя именно к этому дню. А эти мальчишеские кривляния перед зеркалом с попыткой в доли секунды извлечь пистолет теперь выглядят не так дурашливо, как это казалось раньше. Достать пистолет в стрессовой ситуации гораздо труднее, чем в спокойной обстановке, излишняя спешка оборачивается лихорадочным дерганьем застежки, с нелепой попыткой выхватить другой рукой из кобуры пистолет. Подобная судорожная торопливость многим стоила жизни. В свое время Шевцов разорился на легкую плетеную кобуру. При должном навыке торчащую рукоятку можно в одно мгновение зацепить двумя пальчиками и стрелять навскидку.

Как бы совершенно случайно он провел пальцами по пуговицам, расстегнув кожаную куртку, и вышел из-за укрытия. Стекло в салоне со стороны водителя медленно поползло вниз. В следующую секунду должен показаться ствол автомата. Фактора внезапности не получится, у Шевцова будет преимущество ровно в секунду, чтобы выхватить пистолет, отправить в образовавшийся проем три пули и, перекатившись, укрыться за «Фольксвагеном», в данном случае оказавшимся кстати. Стекло сползло до середины и остановилось, а рука Шевцова невольно скользнула к поясу. «Макаров» был заряжен экспансивными пулями. Главное их свойство заключалось в том, что, даже если свинец угодит в мягкие ткани, человека мгновенно парализует болевой синдром.

Неожиданно дверца распахнулась, и из салона показалась физиономия Афони Карельского. Подобные сюрпризы были не в характере Степана Григорьевича, следовательно, произошло нечто такое, что заставило его пренебречь элементарными правилами конспирации.

Дверца тут же захлопнулась, а стекло уверенно поползло вверх, отгораживая от внешнего мира человека, сидящего в салоне.

Майор Шевцов изменил траекторию, неторопливым и уверенным шагом направился к «Пежо».

Распахнув дверцу, Шевцов плюхнулся в кресло рядом с водителем. Афоня Карельский выглядел озабоченным. В таком состоянии Вадим видел его чуть ли не впервые.

— Что случилось? — спросил он, даже не пытаясь скрыть тревогу.

— Скверные дела, майор, — протянул Афоня, — во всяком случае для тебя.

— Ага, понимаю, ты свои деньжата спустил в казино и сейчас явился сюда за добавочкой, — с иронией отозвался майор.

— Тут не до шуток, — оборвал Афоня Карельский, серьезно посмотрев на Шевцова. — Тебе говорит что-нибудь такое погоняло, как Клетчатый?

Шевцов кивнул, все еще не понимая, о чем пойдет речь.

— Предположим. Он вор в законе, по нашим оперативным данным, курирует нефтедоллары. Только какое отношение это имеет ко мне?

Афоня Карельский загадочно улыбнулся. Он вообще обожал все таинственное. И скорее всего стал сексотом не из-за любви к деньгам, а по велению души. Встречаются такие экземпляры в людской породе, которым нужно непременно рисковать. Очевидно, в их крови есть какой-то ген авантюризма, заставляющий совершать самые невероятные поступки. Свои услуги Афоня предложил Шевцову не случайно, ему нравилась двойная игра, вор обожал риск, он свыкся с ним настолько, что это стало его второй натурой. Так же органично чувствует себя опытный сапер на минном поле, но при этом всегда помнит о том, что один неверный шаг может стать для него последним.

— А самое непосредственное, — хмыкнул Афоня. — Ему заказали тебя замочить.

Шевцов тяжело откинулся на спинку кресла.

— Вот как, интересно. И кто же это?

— Сказать трудно, это ты сам должен знать. Восстанови список своих недоброжелателей, проанализируй, может, что-то и прояснится.

— Да уж, список действительно получится изрядный, но почему именно Клетчатый? Он же вор и не должен заниматься мокрухой.

— Все верно. Но ты пойми, майор, у каждого свое хобби: кто-то собирает значки и марки, а кто-то в свободное время отстреливает ментов.

— Насколько мне известно, прежде за ним не наблюдалось таких наклонностей.

— Случалось, — безнадежно махнул рукой Афоня. — За ним такое дело с самой «чалкиной деревни» ведется. Рассказывали, он одного мужика запинал только потому, что тот на него не так посмотрел, а ведь уже тогда был вором и себя поганить не должен был.

— Значит, ты считаешь, что это все серьезно? — погрустнел Шевцов.

— Абсолютно. Честно говоря, я удивлен, что ты до сих пор еще жив.

— А что тебе беспокоиться? Может, для тебя было бы и лучше, чтобы меня убрали. Глядишь, избавился бы от моей опеки. А может, тебе от денег неохота отказываться, что я тебе за информацию скидываю?

Лицо Афони Карельского приняло оскорбленное выражение.

— Не дело ты говоришь, начальник. Разве дело здесь в деньгах? Я всегда найду способ их заработать. Откровенный ответ хочешь услышать?

— Ну, валяй! — легким кивком головы разрешил Шевцов.

— Привык я к тебе. Парень ты неплохой. Службу свою тянешь верно, людей не подставляешь, а для нашего брата это немаловажно. Да и жаль тебя чисто по-человечески. Достаточно?

— Хм… Не зная тебя, я бы воспринял твои слова как объяснение в любви. Ладно, ладно, — слегка похлопал вора по коленке Шевцов, — не гоношись, пошутил я. Да, кстати, а откуда у тебя такая информация? Насколько я понимаю, Клетчатый не с Лобного места объявил, что хочет меня завалить, верно?

— У тебя ведь есть свои секреты, майор, так? Вот и у меня имеются какие-то свои оперативные источники. Так что не обессудь.

— Ты пойми меня правильно, Афоня, я тебе доверяю целиком, но и ты мне должен довериться. Ведь твое заявление мне сразу осложнит жизнь, и я должен знать, во имя чего терплю такие лишения.

Афоня Карельский призадумался.

— Ладно, майор, колюсь. Но если наш разговор уйдет дальше этих стен, мне конец! — без интонации произнес он, заставив поверить.

Прежде Афоня так не божился, следовательно, дело было серьезное.

— Мог бы и не говорить. Где это видано, чтобы опер своих агентов сдавал.

Афоня откинулся на спинку кресла и, что-то усердно разглядывая вдали, произнес:

— У него в доме есть баба одна. Она ему массаж делает. Клетчатый ведь человек с барскими замашками, без такой процедуры из дома не выходит. Так вот, она пару дней назад случайно услышала, как он разговаривал с каким-то хмырем, который связал его обещанием. И из этого разговора следует, что он дал согласие на то, чтобы тебя замочить. Прошу отнестись к этому очень серьезно, Клетчатый из тех людей, которые никогда не нарушают обещания.

Последние слова оптимизма не прибавили. Шевцов почувствовал, как у него враз отнялась спина. Незавидная будет ситуация, если он не сумеет выбраться из уютного салона иномарки, пропахшего дорогими благовониями. Попробовал пошевелить ногой — по телу неприятными колющими иголочками разбежалась застоявшаяся кровь. Облегченно вздохнул — все в порядке.

— Та-ак, прямо тебе скажу, невеселую новость ты мне сообщил, — протянул Шевцов. — И что ты мне посоветуешь?

Афоня Карельский пожал плечами, дескать, замочить хотят тебя, вот сам и соображай.

— Ну, наверное, дома не надо появляться. Если тебя не пристрелят через окно, так непременно подложат взрывчатку под дверь. Сделать это будет нетрудно.

— Кстати, а как ты на эту его бабенку вышел?

Афоня Карельский неожиданно широко улыбнулся:

— А ты думаешь, один Клетчатый массажи любит? Мне тоже нравится, когда меня голенького крепкая бабенка тискает. Мы с ней разговорились, вот она и ляпнула не к месту. Потом просила меня забыть об этом. Я обещал, но разве позабудешь такое. Так что, гражданин начальник, если кому-то по пьяни сболтнешь, то сразу две души безвинные загубишь. — И, заметив разгневанный вид Шевцова, проговорил: — Ладно, ладно, вижу, что всерьез прочувствовал. Кстати, гражданин начальник, ежели сам желаешь массажем побаловаться, так я тебе рекомендую, девочка она видная во всех отношениях.

— Ничего, как-нибудь переживу, — вяло отмахнулся Шевцов. — А насчет квартиры ты верно говоришь, видно, придется конуру искать где-то в другом месте.

— Про Куликова ты не узнал? Где он может прятаться?

— Все очень непросто. Все свои связи он обрубил. Кого на тот свет отправил, а кто вместе с ним в глубоком подполье сидит.

— А как он руководит делами?

— У него отлажен механизм. Наверняка действует через Ковыля. Ему достаточно появиться раз в месяц, чтобы потом вся его система работала, как заведенная. Он умеет организовать процесс.

Шевцов распахнул дверцу.

— Ладно, меня не ищи, я сам тебя найду, когда будет нужно.

— Гражданин начальник, — жалостливо протянул Афоня Карельский, — я, конечно, бессребреник, но все-таки не до такой степени. Может быть, деньжат подбросишь?