Бледнее бледного - Андрей Петерсон

До конечной цели – до замка – оставалось по прикидкам Ходы полдня пути. Это если не спешить.

А Осси спешила. И, прежде всего потому, что луна, которая скоро должна была уже появиться на небе, была ее последней луной. Луной инициации. Так что времени оставалось в обрез. Только-только его оставалось, а прикидки они, знаете ли, на то и прикидки, что много чего не учитывают. А жизнь, она почему-то всегда совсем другая, – вносит коррективы и на места расставляет. Причем, что характерно, – на свои, а вовсе не на те, которые вы заранее уже определили и задумали. Нравится ей так, ну что тут поделать.

А потому, темп, уже изначально довольно высокий, леди Кай не сбрасывала, и гнала, гнала свой отряд дальше…

Дорога была пустынна. Вилась себе по склону узкого ущелья, за много веков прогрызенного упрямой речушкой в красных, поросших редким лесом скалах, и потихонечку забирала в гору, пока, наконец, уставшей и пыльной змеей не доползла до перевала.

На нем Осси сейчас и стояла, оглянувшись назад – на долину и мельницу, которая отсюда была не больше макового зернышка. Да и, вообще говоря, особой уверенности в том, что маленькое, почти неразличимое пятнышко на горизонте это – мельница, не было никакой. Но, по крайней мере, так хотелось думать. А еще хотелось думать, что у Иффы там все хорошо, ладно и без проблем.

Впрочем, скорее всего, так оно и было. Во всяком случае, был он не солдатом и не писарем, а торговцем, а посему можно было надеяться, что продать сможет не только захудалого и подержанного мертвеца, но и складно сложенную басню. Так что сейчас все способное слушать население деревни, почти наверняка, сидело и, разинув рот, внимало рассказу о его героическом подвиге, охая и ахая в нужных местах, почесывая в затылках и робко переспрашивая. Не исключено даже, что какой-нибудь особо рьяный и сообразительный по ходу еще и записывал – для потомков и в назидание, так сказать.

А что? Большинство легенд так и рождается…

Причудливы и извилисты порой тропы Странника нашего, проложенные в высоких предвечных небесах. Неведомы и неразличимы они смертным, взирающим на них с самого дна, невидящим очевидного и неразличающим простого от сложного. А посему нет ничего необычного и странного в том, что стоящая на дальнем перевале леди Кай в мыслях своих увидела картину весьма от нее далекую, и сокрытую не только многими шагами пути, но и непроницаемыми для глаз преградами. А картина эта жила своей жизнью, во всем – и в красках, и в мелких деталях, ничем почти не отличимая от мыслей интессы. Ничем, кроме главного, – того, что Осси Кай так и не смогла увидеть, и того, что осталось на этот раз скрытым от проницательных желтых глаз ее…

С Иффой, действительно, все было в полном порядке, и он, действительно, не закрывал рта уже очень долгое время.

Почти полдня, прервавшись лишь пару раз чтобы сделать глоток чуть подогретого вина, он рассказывал, рассказывал и рассказывал о тех невероятных событиях, которые с ним произошли и имели, так сказать, место. При этом чувствовал он себя просто замечательно и совершенно великолепно, причем, не только и не столько стараниями леди Кай.

Как бы то ни было, но от раны его ужасной уже не осталось ни следа, ни воспоминаний, а сам он полностью из мертвых воскрес и в строй вернулся. Хотя ни в каком строю он сейчас, понятное дело, не стоял, поскольку выражение это – есть совершенно образное и абсолютно фигуральное, а продолжал он, как и прежде возлежать на широкой кровати, где леди Кай его и оставила.

Рассказ же его, тем временем, подошел к своему логическому завершению, а, иначе говоря – к концу, и, откинувшись спиной на взбитые заботливой рукой подушки, Иффа обвел присутствующих глазами.

– …ну вот, собственно, и все. Потом она ушла…

В комнате воцарилась абсолютная тишина, лишь чуть-чуть нарушаемая легким поскрипыванием пера – пока высокие господа молча переваривали только что услышанное, писарь спешно дописывал, стараясь не упустить ничего – даже самой последней мелочи. Догонял, так сказать.

Человек, вальяжно развалившийся на крепком хозяйском стуле, нарушил молчание первым:

– Я разочарован, Иффа. Ты не смог справиться с девчонкой, – Кройссо Велла смотрел куда-то в угол и печально покачивал головой. – Очень разочарован. А ведь тебя рекомендовали как лучшего… В своем роде. – Ярко голубые глаза Магистра перепрыгнули с небольшой колышущейся в углу паутинки на утонувшего в подушках собеседника и теперь буравили Иффу насквозь, пытаясь проникнуть в самую, что ни на есть, его нутрь и прочитать недосказанное.

– Девчонка! – Взвился Иффа. Аж с кровати вскочил. – Да вы, похоже, ее давно не видели, эту девчонку! Да от нее за десять шагов смертью несет! Она ей дышит, если знать хотите! У нее перстень на пальце – не то сдвоенный, но то, вообще… – Иффа махнул рукой. – Да это ладно бы все… Меч, там, перстень… Справились бы… У нее клыки – что ваш палец! Куда я против вампира с арбалетом да с этим? – Он помахал перед Магистром руками. – А магию вы мне запретили использовать, не помните? «Ни в коем случае» – это ваши слова, минсир[34] Мастер? Или это я сам, пока в бреду да беспамятстве валялся, все выдумал?

– Мои, – Кройссо кивнул. – Запретил. У нее в рюкзачке такое, что при неудачном раскладе не то, что вас – треть мира на изнанку вывернет.

– Ну вот, – Иффа успокоился также внезапно, как и сорвался. – И что я, по-вашему, должен был с вампиршей делать? Сказать ей: «подожди тут, дорогуша, я за колом сбегаю, а то мне тебя сжигать не велели?» – так что ли? Да она бы меня раскатала в два счета и до самого донышка выпила бы. А потом коту своему шкурку мою сухую да шуршащую на подстилку бы пустила. Так что, извиняйте, минсир, при всем, как говорится уважении… в такой ее ипостаси, я ей не враг и не соперник… Так – забава на один зубок, – не больше.

– Ладно, – скривился Магистр. – Что теперь собачиться. Может ты и прав… Шайя, – он повернулся к человеку в походном одеянии Ордена, который стоял рядом, опершись на дверной косяк, скрестив на груди руки, и участия в разговоре покуда не принимал. – А как так получилась, что наша милая леди заделалась вампиром, а мы про это ни сном – ни духом?

– Ну, почему же, – вздохнул тот, которого назвали Шайей. – Мы это знали.

– Вот как? – Брови Магистра медленно поползли вверх, что явно было знаком недобрым и никакой светлой радости окружающим не сулило. – Знали, говоришь?

Он помолчал.

– То есть, знали, но никому не говорили, – так что ли? Мы что, его, – Кройссо кивнул в сторону Иффы, который перестал уже бегать по комнате и снова угомонился на краешке кровати, – проверить, что ли, хотели? А ну, как, мы тебе мага, некромансера да вампира в одном лице подсунем – справишься ли, Мастер-убийца, или все-таки облажаешься? Так?