Театр китового уса - Джоанна Куинн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Schöne, – говорит он.
Затем миг проходит, и они карабкаются по гальке и спешно натягивают одежду на мокрые тела, втискивают влажные ноги в непослушную обувь. Они идут обратно через лес, торжественно держась за руки – как пара, идущая прощаться на железнодорожную станцию. На границе лужайки он приглаживает один из ее непослушных локонов, и это самый любящий жест, с которым кто-либо касался ее. Они отпускают руки друг друга, и Флосси шагает обратно в дом через лужайку, а Ганс ступает на тропинку, которая ведет в поле.
Солнце и луна
Сентябрь 1942
Почему-то никогда не удивительно поднять глаза и увидеть полковника Перегрина Дрейка. У него редкая способность неожиданно материализоваться. Кристабель, споткнувшаяся на неосвещенной лестнице и сломавшая запястье, бездельничает в садах приората Бентли в солнечный день в начале сентября, впустую сгребая листья левой рукой, когда поднимает взгляд и видит, как он широким шагом идет к ней.
– Добрый день, служащая Сигрейв, – говорит он. – Никогда бы не представил тебя садовником.
– Я и не садовник, – отвечает она. – Занимаюсь этим, пока не подживет. – Она машет ему гипсом.
– И когда тебя снова допустят к работе?
– Это простой перелом.
– Конечно.
– Должен зажить за четыре очень скучные недели.
– Как насчет поездки в Чилкомб?
– Мне нужно было бы забронировать увольнительную.
– Я уже поговорил с твоим командиром. Он согласился, что злой и раненой Кристабель Сигрейв лучше бы провести несколько дней на природе, чем топтаться тут. Леон ждет у ворот с машиной. Собирай вещи.
Машина армейская, «Хамбер» цвета хаки с длинным капотом и массивными крыльями. Двигатель включен: эффективный рокот. Приближаясь, Кристабель видит, как одетый в форму Леон курит на водительском месте, тогда как Перри на пассажирском сиденье перебирает документы в папке. Кристабель открывает заднюю пассажирскую дверь, забрасывает свой вещмешок на заднее сиденье, затем забирается сама.
– Отправляемся, – говорит Перри, закрывая папку, и автомобиль набирает скорость по подъездной дорожке в вихре из листьев.
Кристабель смотрит из окна, пока они едут по окрестным деревням. Это гражданский мир, занятой и незнакомый, более не населенный ими: место продовольственных книжечек, плиточных каминов и лотерей для местного фонда «Спитфайров».
Она замечает, что Леон смотрит на нее в зеркало заднего вида. Она встречает его взгляд прямо, с поднятыми бровями, прежде чем демонстративно обернуться к окну. Когда она проверяет несколько мгновений спустя, он будто бы следит за дорогой, но затем снова бросает взгляд на зеркало – дать ей знать, что в курсе этого. Его полуулыбка выводит из себя. Она чувствует странное неравенство – женщина, которую везут на заднем сиденье автомобиля, когда двое мужчин сидят спереди. Она хочет сложить руки на груди, но гипс служит помехой.
– Дигби в Чилкомбе, – говорит Перри, оборачиваясь к ней.
– Что? Он вернулся из Африки?
– И даже целым.
Кристабель выдыхает.
– Слава богу.
Перри снова поворачивается к дороге со словами:
– Строго говоря, лейтенант Сигрейв вернулся в Англию какое-то время назад, но мы не давали ему продыху. Дополнительная подготовка. Он уедет со мной завтра, но я подумал, что ты захочешь с ним встретиться.
– Спасибо, – говорит она. – Какая подготовка?
– Дополнительная, – отвечает Перри с улыбкой в голосе.
Они проезжают Миддлсекс и Хэмпшир, затем спускаются к вихляющим дорогам Дорсета. Кристабель чувствует, что Леон время от времени поглядывает на нее, но больше не беспокоится об этом. Они движутся на юг, проезжая мимо домиков с соломенными крышами, зданий почты, армейских лагерей. Три года войны измотали страну: краска на пабах слезает; старые плакаты Военного министерства свисают с телеграфных столбов. На дорогах почти нет другого транспорта, только редкие автобусы или армейские грузовики и, раз или два, запряженный лошадьми фургон, доверху уложенный сеном.
Через Хребет они переваливают уже ближе к вечеру. По верхушке рассыпаны овцы, щиплющие траву на курганах, над ними кружат кричащие чайки. Отлогие поля – покатая перина, а море вдали размытое и сверкающее, будто испаряющееся в небо, исполосованное шербетным розовым, янтарным и голубым.
Они устремляются вниз в долину, через деревню и вверх по извилистой подъездной дороге к Чилкомбу, где мистер Брюэр в шинели и шляпе-котелке ждет их у дома. Леон заглушает двигатель и вылезает из машины, чтобы открыть дверь Перри, одновременно кивая мистеру Брюэру.
Перри собирает бумаги, говоря:
– Как странно приезжать в Чилкомб, где нет ни мистера, ни миссис Сигрейв, чтобы приветствовать нас.
– Я здесь, – говорит Кристабель, выбираясь с заднего сиденья до того, как Леон успеет открыть ей дверь.
– Полковник Дрейк, – говорит мистер Брюэр.
– Всегда рад, Билл, – отвечает Перри.
В это мгновение в дверях появляется Флосс с охапкой дров, одетая в парусиновый комбинезон, заправленный в сапоги для верховой езды.
– Это Криста? – говорит она. – Да, Криста! Да!
Дрова падают, и Кристабель обнаруживает себя в бесцеремонных объятьях сводной сестры, которая говорит:
– Я знаю, что ты не любишь эмоциональных сцен, но я не могу сдержаться, тебе придется потерпеть. Ох, какой ты кажешься худой, Криста, ты хорошо ешь? Твоя рука в порядке? Я перестану тебя сжимать. Заходи, заходи. В кухне зажжен огонь. Привет, Перри. Привет, Леон. Боже, как вам идет форма.
Они заходят в Чилкомб, и Кристабель замечает, что он будто вывернут наизнанку. До войны рабочие элементы дома были скрыты от глаз в служебных комнатах на нижнем этаже, тогда как комнаты наверху были олицетворением роскоши. Но сейчас главные комнаты превратились в темные кладовые, полные неиспользуемой мебели и мешков с картофелем, а сердце дома спустилось в кухню слуг.
Там их ждет с приветствием Бетти в цветочном фартуке и с чайником. Мистер Брюэр выгоняет на улицу курицу, затем жестом показывает новоприбывшим на заваленный стол. Скрип стула, когда сержант Баллок пытается встать на ноги с плещущимся бокалом пастернакового вина в руке; Ганс ждет у задней двери с ведром яблок, и все под высокомерным взглядом полосатого кота, сидящего у раковины. Флосси зажигает свечку, впихнутую в пустую бутыль от бренди, и та отбрасывает мерцающий полусвет по подземной кухне на нынешних обитателей Чилкомба: импровизированную, обойдемся-и-починим потрепанную компанию,
