Плач серого неба - Максим Михайлов

— Невероятно, — только и смог выдавить Хидейк, — невероятно.

Лицо альва раскраснелось, глаза лихорадочно блестели.

ГЛАВА 39,

в которой всем нам есть, чему удивляться

Сравнивать Вимсберг с исполинскими городами древности — дело, конечно, дурное. Рядом с ними современная Морская столица покажется разве что скромным селением, едва обосновавшимся на незнакомой опасной земле. Конечно, здесь есть все, что было в них — память зовет одушевленных назад, в тот век, когда мир был цельным и твердым, когда ничто не предвещало беды, — но все это — кукольный домик во дворе богатого особняка. Бесконечные аллеи и бульвары, бурлящие вспененным живым потоком, — здесь они лишь намечены, проведены тонким штрихом. Будто художник, зажженный внезапным порывом, отмахнулся карандашом от музы и оставил в альбоме несколько быстрых линий, скопировал былое великолепие — но только мельком, только в общих чертах.

А у нас, живущих после Раскола, есть немудреная поговорка: "Где те города, а где Вимсберг?" Вспоминаешь ее — и уныние куда-то отступает. Ведь древности на этот короткий вопрос ответить нечего — пыль не разговаривает.

Я усердно вдыхал дырявые от дождя струи влажного ветра, что прибежал с океанских просторов и резвился на причале вместе с веселой толпой. Мерзостный смрад понемногу уходил из груди и вел за собой болезненную легкость, охватившую все тело. Когда в глазах окончательно прояснилось, мы уже смешались с волной ночных гуляк, и она, играя, пронесла нас сквозь порт и выбросила с другой его стороны. Я в который раз возблагодарил Порядок за рыболовный сезон — лодочная пристань, что почти вплотную примыкала к заводскому забору, была почти пуста, если не считать совсем уж непотребного вида бродяг и деловитых попрошаек, самозабвенно считавших выручку.

Было холодно, сыро и неуютно. Даже недавний мой союзник ветер — и тот задул резко и порывисто. Теперь он отдавал отнюдь не дружелюбием ночного бриза, но суровым презрением далеких штормов и едким тленом прибрежного мусора.

С каждым нашим шагом завод становился все выше, и вскоре толстенная труба перечеркнула все обозримое небо. Лишь она, да край покатой крыши виднелись теперь из-за кромки нависшего над нами забора, который мне до макушки был построен из грубо сцементированного красного кирпича, а выше переходил в ржавую железную решетку самого непреклонного вида, которая уходила вверх еще метра на три. С внутренней стороны решетка для верности была проложена не менее ржавой сеткой.

— Что будем делать? — я глядел на нелепую конструкцию, и никак не мог придумать способ преодолеть ее тихо и тайно.

— Не порть штаны, детектив, — пропыхтел Карл, нещадно хлопая себя по карманам, — ща все будет. Или не будет, — поскучнел он, когда в одежных закромах ничего подходящего не нашлось. — Ларра, у тебя кусачек нет?

— Нет, — орчанка даже не съязвила. — Взрывать, думаю, не стоит?

— Не стоит, — поспешно заверили ее цвергольд и альв, а я проводил исчезавший в темноте забор взглядом.

— Ну что ж, давайте тогда просто поищем дверь.

Ворота нашлись довольно быстро — вот только на них висел здоровенный замок.

— Ну вот на кой ляд мы набрали с собой столько всякой дряни, если даже проволоку перекусить нечем? — тихо заныл Карл, но вдруг зашипел Шаас. Ящер вытянулся струной и застыл, глаза его сузились, а перепонки над ушами встали дыбом.

— Что стряслось-то? — надсадно зашептал перепуганный цвергольд, но телохранитель молчал. Мгновение спустя он сбросил плащ, присел и стремительно прыгнул на ограду! Я лишь заметил, как резко разогнулись мощные бедра, напряглись мышцы под чешуйчатой шкурой, и словно молния ударила в решетку — рептилия проворно проползла по забору и исчезла в темноте!

Но стоило прозвучать первому изумленному, хотя и нечленораздельному возгласу — кажется, он вырвался из моего горла, — телохранитель вернулся. С непостижимой быстротой он переполз ограду, и мне внезапно представилась шустрая садовая ящерка на стволе дерева. Но стоило Шаасу мягко спрыгнуть и распрямиться во весь немалый рост, сходство исчезло.

— Нельзя, — тихо засвистел ящер, — охрана.

— Много охраны? — уточнил Хидейк.

— Один.

— Один?! — захохотал было карлик, но веселье вдребезги разбилось о холодные желтые глаза.

— Один, — повторил Шаас и пугающе простым движением постучал себя в грудь. Стало как-то неуютно.

— Охранник — ящер, правильно? — осторожно спросил я.

Ответный кивок испортил мне настроение окончательно.

— Значит, ломать нельзя. Взрывать тоже, — неторопливо пробормотала Ларра. — Что же тогда можно? У кого есть идеи?

— У меня, — раздался тихий девичий голос. Голос Леморы опередил ее саму — настолько хорошо скрыло воровку черное трико. Стараясь держать между собой и Хидейком Карла и орчанку, застенчивая девица продолжила. — Там, дальше, откуда вы пришли, склад стоит у самого забора. Если пережечь решетку, проберемся по-тихому, никто не услышит.

— Хорошая идея, — кивнула Ларра, — но не пойдет. Эта штука, — она кивнула на ранец, — громы и молнии, конечно, не метает, но ревет — будь здоров. Следующая идея…

— Да нет, — щеки девчонки слегка побурели, — я прожгу.

Я вздрогнул. У Карла округлились глаза. Но остановить Тронутую, не выдав ее тайну, было невозможно.

— Что значит — ты прожжешь? — В голосе Ларры и взгляде Хидейка любопытства было поровну.

— Ну… Прожгу и все, — совсем засмущалась Лемора, — как все прожигают.

— Постой, — неуверенно бормотнул альв, — так ты — маг?

— А то, — нехотя бросила воровка, — ну, пойдем, что ли?

Впервые после встречи в подвале "Выеденного яйца" в глазах Хидейка зажегся некоторый интерес к Леморе. Не говоря ни слова, он тихо зацокал посохом по камням. Я помог Ларре нацепить рюкзак и заторопился следом. Секрет девчонки был мне ведом, а вот слова орчанки о ревущем рюкзаке никак не шли из головы. Впрочем, спрашивать я не рискнул.

— Ну вот, пришли, — Лемора смерила глазами расстояние от земли до края кирпичной кладки и обернулась, — дядька Карл, подсадишь?

— О чем разговор, — сложил руки лодочкой тот, — запрыгивай.

Покатые, но массивные плечи цвергольда резко затвердели и дернулись, гибкая фигурка толкнулась, словно освобожденная пружина, и мгновение спустя девчонка сидела наверху, вцепившись обеими руками в прутья решетки.

— Вы только отойдите, — донесся до нас громкий шепот, — она ж сейчас грохнется.

В темноте не было видно, что происходило наверху, лишь набухло четырежды легкое огненное марево, и кусок решетки примерно в мой рост густо лязгнул о камень.

— Готово, — прошипела воровка, — залазьте.

Мы с Карлом дружно выдохнули.

— Позвольте мне, — уставился в землю Хидейк. — Попробую избавить нас от некоторых хлопот… — он сжал кулаки и напрягся, но миг спустя страшно побледнел и схватился за голову. — Прошу простить, — сокрушенно выдохнул альв, — в этом я все еще бесполезен.

К счастью, в ларрином рюкзаке нашлась веревка, и пару сегментов спустя, несколько раз помянув Хаос и Проклятых, мы оказались по ту сторону ограды.

— А теперь за мной, — шепнула едва заметная в темноте Лемора и бесшумно засеменила по узкому промежутку между забором и стеной высокого здания без окон. Неведомо как, но ящер добрался первым — как только мы подобрались к углу, его напряженный силуэт выдавился из кирпичной кладки. Плащ остался по ту сторону забора, и обнаженное тело рептилии при всем ее гигантском росте казалось ужасающе худым.

— С-стоп, — прошипел Шаас.

Я заглянул ему через плечо. Мы подобрались к воротам с другой стороны. Фонари на заводе не горели, и широкая дорога, уводившая вглубь территории, едва виднелась во мраке. За ней клубилась и меняла формы густая ночная тьма, в которой мне виделся далекий лабиринт из труб и домов, но какая его часть была реальной, а какую дорисовали утомленные глаза — сказать было трудно.

Лемора крадучись шагнула вперед и принялась куда-то вглядываться. За ней направился Хидейк, но он успел лишь качнуться, а путь уже преграждал неумолимый телохранитель.

— Шаас. — Альв все понял.

— Нет. Кх-онтракт.

— Да. Контракт. Я помню, что не должен ходить туда, где ты не гарантируешь мою безопасность. Но…

— С-стоп. Нет "но".

— Шаас. Я понимаю, что не имею права на подобную просьбу. Да что там, я прекрасно помню, что не могу давать тебе указания и поручения, не связанные с моей охраной. Но…

Ящер не сводил с него глаз. Его зрачки застыли, подобно двум упавшим в янтарную каплю стрелам. Шаас молчал, и молчали мы, боясь помешать в высшей степени необычному диалогу, от исхода которого, без преувеличения, зависел исход всей нашей затеи.

— …Но сейчас я вынужден просить, — продолжал Хидейк, — просить, и ничего более, помочь нам. Справиться с ящером без твоей помощи мы не сможем. А даже если каким-то чудом преуспеем, то потеряем много времени, и как знать, не принесет ли на шум кого похуже? Победа слишком важна, чтобы ее потерять, Шаас.