Профессорская дружка - Мари Ардмир

Глава 22

В отсутствие девятого я не спешила отчаиваться, до сдачи заказа у меня еще оставалась пара-тройка дней сверх прошедшей недели. К тому же за это время я успела привести в порядок дела нашего семейного ИП «Чудо Рэши», наладить первое кустарное производство и приступить к оформлению праздника в академии. К слову, в это же время переписка между огневиком и металлисткой стала активнее и продуктивнее. И что интересно, с каждым новым письмом Эви становилась более уверенной, а вот Ганс все более задумчивым и отстраненным. Именно на его плечи легла непростая задача по насыщению волков и спасению овец. Ведь за признание его могли убить как в порыве ненависти, так и в порыве страсти.

Их тайный роман продолжал разгораться яркими искрами, встречи становились чаще и продолжительнее. И это несмотря на то, что люди Гадарта Великого не прекращали осаждать дом девятого, а Роберт эль Гаерд с друзьями все еще находились в Академии МагФорм. Несомненно, подумать о связи между двумя преподавателями не представлялось возможным, Уорд Гае и Эвения Рит никогда не появлялись вместе, редко сталкивались в коридорах и расходились, как в море корабли. Однако напряжение, растущее между ними, ощущали все. Правда, принимали за совсем другое чувство. Поэтому в стенах учебного заведения появился слух о безответном чувстве в любовном четырехугольнике, два угла которого составляли преподаватели, а третьим и четвертым стали жертвы неразделенной любви…

И в преддверии праздника всех влюбленных сплетни эти становились все более насыщенными деталями.

В понедельник перед лекциями я пришла к Гансу с очередным письмом для Уорда Гае и застала того в глубоком раздумье посреди кабинета, сплошь покрытого огнем. Пламя не грело и не сжигало и было потрясающего голубого цвета, которое в исполнении огневика я видела лишь раз, на балу Всех Стихий.

— Доброе утро.

Он кивнул, приветствуя меня, и продолжил кропотливое дело — составление букета из белых огненных лилий. Еще одна деталь вечера, с которого у них с металлисткой все началось.

— Красиво, — тихо высказалась я и протянула ему конверт.

Ганс взглянул на бумагу, затем на свое творение и, чуть сморщив нос, попросил:

— Открой и прочти.

— Нет-нет, это же личное.

— Да?! И что такого личного может быть между сбежавшим женихом и им же брошенной невестой? — с горькой усмешкой спросил он и повторил: — Прочти.

Что ж, открыв письмо, я огласила его содержание:

— Согласна.

Две минуты огневик не двигался, и на его лице происходили страшные метаморфозы. Челюсть выступила вперед, брови сошлись у переносицы, ноздри в раздражении раздулись, взгляд стал пустым, а руки сжались в кулаки. Возможно, он не напугал бы меня сильно, не стань огонь в комнате по-настоящему обжигающим и опасным, оранжево-красным и с дымком. В кабинете запахло гарью.

— Ганс, очнись!

Маг не отреагировал и устроил мне и моей охране настоящий день открытий. Так выбравшиеся из сумки голем и взбрык впервые поняли, что есть щиты покрепче их собственных. Как они ни старались открыть или разгромить дверь и окна, те не поддались. А я впервые удостоверилась в том, что маги огня не держат рядом с собой ничего, помимо спиртного. Обследовав шкафы его кабинета, нашла лишь вино и коньяк. В другое время я могла пожалеть две бутылки Боргского, но не сейчас. И огневик, с ног до головы залитый дорогим алкоголем, пришел в себя мгновенно. Вначале он не понял, что изменилось, затем, чертыхнувшись, осознал.

— Проклятье! — Щелчок пальцев, и окна распахнулись настежь, движение рук — и красные капли испарились с его лица, а одежда высохла. И, глядя куда-то на полки, он сурово позвал: — А ну иди сюда.

От его тона мои питомцы юркнули обратно в сумку, а огонь, жадно пожиравший все вокруг, в том числе и мою мантию, мгновенно присмирел, став желто-золотистым, радостно поприветствовал мага взмахом язычков и ласковым: «Ву-у-у-у-у-у-р!» Однако Ганса это не позабавило, он сильнее поджал губы и движением руки подозвал к себе вырвавшегося из-под контроля шкодника. Под тяжелым взором черных глаз извечно голодная и чрезвычайно прожорливая стихия, вздохнув, ручейками стеклась на безнадежно испорченный стол. Свернулась в шарообразный огонек и с расстроенным восклицанием «Пфя!» исчезла.

В пропахшей гарью комнате наступила тишина, а за окном уже вовсю щебетали птицы, и ветерок доносил запах первых весенних трав и цветов.

— Извини, задумался, — покаянно прошептал огневик.

— Видимо, крепко. — Я несмело улыбнулась и постаралась унять тревожное сердцебиение. — Может, выйдем отсюда? Пройдемся. Уверена, тебе нужно на воздух так же, как и мне.

— Не очень…

Уходить он не хотел, но я настояла и, взяв мага под локоть, вывела в коридор:

— Что ж, в таком случае проводишь меня на первую лекцию.

Мы шли дальней дорогой, через террасы вдоль внутренних зимних двориков, и я долго молчала, не зная, с чего начать диалог. Мы уже почти дошли до нужной мне аудитории, остановились на перекрестке террасы и Шестого Скоротечного коридора, так что более откладывать не имело смысла. Несомненно, их с Эви отношения касаются только огневика и металлистки, но мне было тяжело оставить Ганса вот таким немного растерянным и крайне задумчивым. Кто знает, вдруг он, прочитав следующее письмо от леди Ритшао, окончательно сожжет свой кабинет или же всю академию. В свете данной возможности решилась его мягко расспросить.

— Знаешь, я тут только что вспомнила, что ты на ее письмо так и не дал ответ.

— Он не нужен… Мы встретимся на балу в честь праздника всех влюбленных.

— То есть ты и она без масок и без…

— …и без лжи, — кивнул Ганс и стал еще сумрачнее. — Сам не представляю, как это произойдет.

— Нет ничего проще, — заявила я и с коварной улыбкой начала искать варианты решения. — Пригласи ее в свой кабинет!

— Он только что сгорел, — отверг огневик мою идею.

— Вот и повод!

— Помочь с обстановкой?

— Да. Заодно проверишь ее вкус… — Посмотрела на каменное выражение его лица и прикусила губу, вкус у рыжей красавицы был экзотическим. — Хотя… лучше, если ты объяснишь все на балу во время танца. — И на его недоумевающий взгляд пояснила: — На глазах у свидетелей безопаснее.

Его Величество Дворецкий покачал головой и в первый раз кривовато улыбнулся:

— Я не настолько отчаянный, чтобы на балу, перекрикивая музыку, признаться ей во всем.

— Зачем кричать, если можно обойтись без слов. Ты просто резервы ей верни.

Он остановился, посмотрел на меня абсолютно другими глазами, искрящимися весельем, и, наклонившись, прошептал: