Миры Роберта Хайнлайна. Книга 11 - Роберт Хайнлайн

— Что вам подать на завтрак? Может быть, омлет? Я стиснул челюсти и отвернулся, всей душой желая ей проглотить язык. Потом снова взглянул в ее сторону. Что ж, за свой идиотский вопрос она поплатилась — и теперь вычищала ответ.

Когда она разобралась с миссис Тарбаттон, я неуверенно подал голос:

— Э-э… Можно вас… Мисс…

— Эндрюс.

— Мисс Эндрюс, не могли бы вы сделать мне укол? Видите ли, я передумал.

— Сей момент, — улыбнулась она и вытащила из поясной сумочки шприц.

Укол ожег меня болью, и я подумал, что с конфетой все-таки придется расстаться. Но боль быстро утихла. Я почувствовал себя почти счастливым — насколько можно быть счастливым на смертном одре.

Стюардесса сделала инъекции всем желающим, проявившим, подобно мне, излишнее самомнение, а миссис Тарбаттон вкатила двойную дозу, чтоб та больше не рыпалась. Тем временем двое смельчаков расстегнули ремни и устремились к иллюминаторам; я прикинул и решил, что у меня хватит сил последовать за ними.

Передвигаться в невесомости совсем не так легко, как кажется на первый взгляд. Я отстегнул ремни и сел. Вернее, хотел сесть. Потому что на самом деле я отчаянно молотил руками и ногами в воздухе, пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь.

В результате очередного кульбита я приложился затылком к переборке, отделявшей нас от рулевой рубки, и тут же увидел звезды. Но не в иллюминаторе, а у себя в голове. А потом палуба с креслами стала медленно двигаться мне навстречу.

Я ухватился за крепежный ремень и наконец встал на якорь. В кресле, к которому мне удалось пришвартоваться, сидел какой-то толстячок.

— Извините, — сказал я.

— Не за что, — ответил он и с ненавистью отвернулся.

Оставаться было нельзя, но и добраться до своего кресла, не перещупав по дороге всех пассажиров, я тоже не мог. Поэтому я снова взмыл в воздух, стараясь проделать это как можно аккуратнее, и даже умудрился схватиться за поручень, прежде чем врезался спиной в переборку.

Поручень тянулся вдоль всей переборки; я вцепился в него и не выпускал из рук, пока по-обезьяньи не дополз до иллюминатора.

И впервые увидал Землю из космоса.

Не знаю, чего я, собственно, ожидал, но только не того, что увидел. Земной шар был похож на снимки в учебниках по географии, а еще больше — на телеизображение в зале ожидания на станции Супер-Нью-Йорк. И в то же время совсем не похож. Разница была примерно такая же, как между угрозой, что сейчас вам дадут под зад, и настоящим пинком.

Не снимок, не изображение. Живая Земля.

Во-первых, она не висела в самом центре экрана; шар был сдвинут к краю иллюминатора, и корма нашего корабля отъела здоровый кусок Тихого океана. А во-вторых, она вращалась, уменьшаясь в размерах. Пока я разглядывал ее, она на глазах съежилась чуть не вполовину, становясь при этом все более круглой. Да, Колумб был прав.

С моего наблюдательного пункта была видна оконечность Сибири, потом Северная Америка, затем слева направо проплыла северная часть Южной Америки. Над Канадой и восточной частью Штатов нависли густые облака — в жизни не видал такой белизны: белее, чем полярные шапки. А прямо напротив Солнце отражалось от поверхности океана и слепило глаза. Другие части океана в разрывах облаков казались почти багровыми.

Она была настолько прекрасна, что у меня перехватило дыхание — так хотелось дотронуться до нее рукой.

А вокруг сияли звезды — крупные и куда более яркие, чем когда смотришь на них из старушки Америки.

Вскоре у иллюминаторов образовалось настоящее столпотворение. Малышня теребила родителей, родители, приговаривая: «Сейчас, сейчас, детка», глазели в космос и отпускали глупые замечания. Мне это надоело. Я уселся в кресло, пристегнул один ремень, чтобы не взлететь ненароком, и погрузился в раздумья. Знаете, а ведь испытываешь какую-то гордость при мысли о том, что родился на такой большой живописной планете. Как выяснилось, я все-таки многого на ней не успел повидать, несмотря на путешествия во время уроков географии, скаутский поход по Швейцарии и каникулы, проведенные с Джорджем и Анной в Сиаме.

И теперь у меня уже не будет возможности наверстать упущенное. От этой мысли как-то взгрустнулось.

Из задумчивости меня вывел знакомый голос:

— Уильям, мальчик мой, ты чего приуныл? Поташнивает?

Пижон Джонс! Убейте меня зонтиком! Знал бы я, что он собирается эмигрировать, я бы дважды подумал, прежде чем трогаться в путь.

Я спросил, откуда он, черт побери, взялся.

— Оттуда же, откуда и ты, естественно. Я задал тебе вопрос.

Я проинформировал его, что меня не тошнит, и поинтересовался, что навело его на такую мысль. В ответ он схватил меня за руку и, рассмеявшись, показал на красное пятнышко от укола. Я с силой выдернул руку.

Он снова засмеялся и сунул мне под нос свою руку, на которой горело такое же пятнышко.

— Не суетись, дружище, — сказал он. — Как видишь, от этого не застрахованы даже лучшие из лучших. — И добавил: — Пошли прошвырнемся, пока нас опять не пристегнули.

Я согласился. Вряд ли я выбрал бы его в друзья, но все-таки, что ни говори, знакомое лицо. Мы добрались до люка, ведущего на соседнюю палубу. Я начал спускаться, но Джонс остановил меня:

— Давай сходим в рулевую рубку!

— Чего? Так нас туда и пустили!

— Попытка не пытка. Айда!

Мы развернулись и двинулись по короткому проходу, в конце которого маячила дверь с надписью: «Рубка управления. Вход воспрещен». Кто-то внизу приписал: «Это к тебе относится. Понял?» А ниже: «Да неужели?»

Джонс подергал за ручку. Дверь была заперта. Рядом торчала какая-то кнопка, он нажал — и дверь широко распахнулась. Прямо перед нами стоял человек с двумя нашивками на воротнике. За ним сидел другой, постарше, с четырьмя нашивками.

— Кто это, Сэм? — спросил сидевший. — Скажи им, что они не на базаре.

— Чего вам надо, ребята? — осведомился первый.

— Сэр, простите, нас очень интересует астронавигация, — выпалил Джонс. — Вы позволите нам войти?

Я понял, что сейчас нас выставят вон, и уже повернулся, когда старший вдруг сказал:

— Черт с ними, Сэм, пускай заходят! Младший пожал плечами:

— Как скажете, шкипер.

— Держитесь за что-нибудь, — приказал капитан, когда мы вплыли внутрь. — Не бултыхайтесь перед глазами. И чтобы ничего не трогали, иначе уши отрежу. А теперь докладывайте — кто такие?

Мы представились.

— Рад познакомиться, Хэнк. И с тобой тоже, Билл, — сказал капитан. — Приветствую вас на борту.

Он протянул руку и коснулся рукава скаутской формы, который опять выполз наружу.