Предания об услышанных мольбах - Ван Янь-сю

— Возьмите этого человека, — сказал он служке, — и покажите ему все ады один за другим.

Служка повел Шань-луна на восток. Они прошли сотню шагов и увидели железный город-крепость. Он был очень большой, а сверху накрыт крышей. Там было много маленьких оконных отверстий по сторонам: одни размером с чашу для жертвоприношений, другие — всего лишь с чашку. Несколько мужчин и женщин влетели в окна и не возвратились. Шань-лун удивился и вопросил служку, что сие означает.

— Это главное адское узилище, — был ответ. — Здесь много различных отделов по степени совершенных преступлений. Все эти люди помещаются в тюрьму для наложения наказаний согласно их прежним деяниям-карма.

Услышав об этом, Шань-лун был весьма опечален и напуган.

— Намо Будда[278]! — воскликнул он и попросил служку увести его отсюда подальше.

Они пришли к вратам какого-то заведения и увидели котел, наполненный жидкостью, кипящей на сильном огне. Двое пленников дремали, сидя около него. Шань-лун окликнул их и расспросил. Пленники ответили:

— В воздаяние за грехи нам уготован этот котел с кипятком. Благодаря тому, что Вы, облеченный мудростью, воскликнули: «Намо Будда!» — все пленники адского узилища получили один день передышки. Измучившись, мы и задремали.

Шань-лун еще раз воскликнул:

— Намо Будда!

Служка сказал Шань-луну:

— Чиновников здесь часто меняют или переводят на другую должность. Сегодня правитель освободил Вас, однако не будет лишним обратиться к нему и попросить поручительства. Если это не сделать, то, боюсь, как бы какой-нибудь чиновник, не посвященный в Ваши дела, вновь не взял бы Вас под стражу.

Шань-лун тотчас отправился на прием к правителю с просьбой о поручительстве. Правитель потребовал лист бумаги, написал на нем ряд иероглифов и передал служке со словами:

— Получите подпись сановников пяти стезей.

Во исполнение приказа служка отвел Шань-луна в два других ведомства. В каждом из них имелась приемная со столькими же служителями и охраной, как и в первом. Служка, исполняющий поручение правителя, получил все необходимые подписи чиновников, значительно дополнив ряд иероглифов. После этого документ вручили Шань-луну. Взяв с собой документ, Шань-лун пошел к воротам. У ворот были трое стражников, которые потребовали от Шань-луна:

— Правитель освободил Вас. Теперь Вам следует хоть что-нибудь дать нам!

Прежде чем Шань-лун успел ответить, служка ему посоветовал:

— В том, что правитель освободил Вас, эти трое ни при чем. Эти посланники брали Вас под стражу, когда Вы умерли. Хозяин веревки связал Вас темно-красной веревкой; хозяин колотушки ударил Вас по голове; хозяин мешка упрятал Вашу жизненную силу-ци в мешок. Теперь они видят, что Вы возвращаетесь к жизни, и пришли попрошайничать.

Шань-лун перепугался и стал извиняться перед этими тремя:

— По своему невежеству я не узнал вас, господа! С вашего позволения я приготовлю кое-какие вещи по приходе домой. Однако я не знаю, как переправить их вам.

— Сожгите их под деревом на берегу реки, — был ответ.

Шань-лун заверил в том, что все исполнит, попрощался со служкой и вернулся домой.

В доме он увидел плачущих родственников, готовящих похоронные принадлежности. Шань-лун вошел в дом, сбоку протиснулся в свой труп и ожил.

Потом Шань-лун нарезал бумагу, сделал из нее «деньги» и «шелк», которые и сжег у реки, немного присовокупив пожертвования пищей и вином. Вдруг он увидел тех троих, пришедших изъявить свою признательность:

— Благодарим Вас, господин, за то, что Вы держите свое слово, — сказали они. — Мы уже получили Ваши ценные дары. Мы их не стоим.

Сказав так, они удалились.

Шань-лун лично поведал эту историю настоятелю Обители дхарани[279], который, в свою очередь, рассказал ее мне.

Загробное хожение Ли Сы-и

Ли Сы-и из округа Чжаоцзюнь был служителем в императорском родовом храме. В восьмой день первого месяца двадцатого года под девизом правления Надежное призрение (646) он вдруг потерял голос: совсем не мог говорить. В тринадцатый день он умер, но через день вернулся к жизни и рассказал следующее.

По смерти Сы-и был взят под стражу посланниками из иного мира. Они направились на юг и прошли через ворота. За воротами была большая дорога, идущая с севера на юг, а вдоль нее слева и справа — ворота казенных учреждений. Они прошли этак с десять ли, когда прибыли к проспекту, идущему с запада на восток. Он был пятидесяти шагов в ширину, и по нему шли мужчины и женщины, подгоняемые охранниками.

— Это недавно умершие, — сказали Сы-и. — Они направляются к чиновникам на расследование.

Сы-и прошел прямо на юг на другую сторону проспекта и прибыл в казенное учреждение. Чиновник спросил его:

— Когда Вам было девятнадцать лет, не погубили ли Вы живое существо?

Поскольку Сы-и не мог ничего вспомнить, невинно убиенный был доставлен в учреждение. Он был допрошен о том, какого месяца и дня он был убит, и об обстоятельствах, связанных с его смертью. Сы-и вдруг вспомнил и воскликнул:

— Позвольте! В тот день, когда его погубили, я был с закононаставником Хуэй-минем в Хуанчжоу. Там я принял участие в слушаниях проповеди по «Нирвана-сутре». Как же я мог причинить ему зло?!

Чиновник осведомился о местопребывании закононаставника Хуэй-миня, и ему ответили:

— Закононаставник давно уже умер и был вновь рожден в мире Так Пришедшего Золотое Зерно[280].

Чиновник заключил:

— Если бы закононаставник был призван сюда удостоверить сказанное, то ему предстояла бы слишком дальняя дорога. Поэтому освободите Сы-и, чтобы он вернулся домой и прожил еще одну жизнь.

Семья Сы-и жила неподалеку от монастыря Чистая дхьяна. Монах этого монастыря Сюань-тун был и прежде знаком с ними. Когда же Сы-и умер, семья просила Сюань-туна зачитать сутры и совершить благодеяния в пользу усопшего. И вдруг семья видит Сы-и, вернувшегося к жизни, и он рассказывает о том, что происходило в ином мире. Тогда Сюань-тун принял от Сы-и покаяние и обеты. К тому же он велел семье пять тысяч раз вращать «Сутру об алмазной праджня-парамите».

Вечером Сы-и снова умер, но на следующий день еще раз вернулся к жизни. Он рассказал, что был снова взят под стражу и препровожден туда, где был в прошлый раз. Чиновник издалека приветствовал его взглядом и весьма учтиво спросил:

— По возвращении домой совершили ли Вы какие-нибудь достойные похвалы деяния?

Сы-и подробно изложил