Мир животных. Том 3. Птицы - Игорь Акимушкин

Находили их обычно среди невысоких кустов. Небольшие, выложенные прутиками платформы. На расстоянии приблизительно полуметра в землю в виде плотного частокола воткнуты другие, более длинные палочки. Их верхние концы изогнуты навстречу друг другу, образуя над платформой как бы двускатную крышу.

Перед одним из входов в шалаш, на земле, на площади большей, чем сам шалаш, раскиданы сотни всевозможных цветных безделушек: раковины, мертвые цикады, цветы, ягоды, грибы, камни, кости, птичьи перья, обрывки змеиных шкур и масса других странных вещей.

Недавно в одной из таких коллекции нашли даже зубную щетку, ножи и вилки, детские игрушки, ленты, чашки из кофейного сервиза и даже сам кофейник, пряжки, бриллианты (настоящие!) и искусственный глаз.

Самих строителей за работой не видели: про чёрных птиц, которые суетились поблизости, и подумать не могли такое. Предполагали разное. Капитан Стокс, одним из первых исследовавший внутренние области пятого континента, пришел к выводу, что эти шалаши строят для развлечения своих детей туземные женщины. А тогдашний губернатор Австралии сэр Джордж Грей был автором другой «гипотезы»: шалаш – дело рук кенгуру, заявил он, очевидно полагая, что это эксцентричное животное на все способно. Потом уже заметили, что шалаши строят именно те птички, на которых вначале и внимания не обратили.

Внешне они ничем особенно не замечательны. Самцы иссиня-черные, похожи на сибирскую черную ворону, а самки желтовато-зеленые. Впрочем, их много, разных видов, и окрашены они не одинаково. Те, о которых я сказал, атласные беседочницы. Их постройки увидел в 1839 году и позднее изучил и описал Джон Гулд, один из первых исследователей австралийских птиц.

Беседки, которые строят самцы птиц-шалашников, своего рода вторичноголовой признак, перенесенный с живой птицы на неживой объект. Лучше построенные и украшенные шалаши и их искусных строителей самки явно предпочитают, когда выбирают партнеров для брачных союзов.

Другой строитель шалашей по окраске похож на нашу иволгу, а по внешности – на дрозда. Конический шалаш птица-садовник украшает преимущественно мхом и цветами, которые располагает с большим вкусом. Перед беседкой разбивает небольшой лужок. Он окаймлен бордюром из мха, а по нему разложены лесные цветы, ягоды и красивые камни. Увядшие цветы птица ежедневно заменяет свежими.

А ее сосед и родич, шалашник из Новой Гвинеи, разбрасывает перед беседкой ковер из диких роз и посыпает его яркими плодами.

18 видов шалашников в Австралии, Новой Гвинее и на ближайших островах. Почти все строят из веток разного рода шалаши, навесы, или «башенки», вокруг молодого дерева иногда высотой до двух и даже до трех метров, сооружая их, трудятся несколько лет! Только кошачьи шалашники, они названы так за мяукающий крик, ничего не строят, но украшают расчищенное от мусора место тока листьями некоторых деревьев. Когда листья увянут, уносят их, рвут клювом новые и разбрасывают на токовой площадке, окруженной невысоким валом из щепок и прутиков.

Пёстрый шалашник. Кошачий шалашник.

Два вида шалашников даже раскрашивают свои беседки краской собственного производства!

Большой знаток этих птиц А. Маршалл рассказывает, что в конце июня и в июле, когда в Австралии еще зима, черные самцы атласных беседочниц покидают стаи. Каждый выбирает место где-нибудь на солнечной полянке среди кустов и строит шалаш. Потом приносит к нему голубые и желтые цветы и другие предметы, преимущественно голубого оттенка, как и глаза его подруги, и все это раскладывает перед шалашом.

Затем украшает шалаш изнутри цветной лепкой.

Птица приносит откуда-то древесный уголь. «Жует» его, добавляет немного мякоти какого-нибудь плода, смешивает эту пасту со слюной, получается черная замазка. Ею вымазывает беседочник все внутренние стенки шалаша. Как мажет, видел профессор Алек Чизхолм.

«Много раз я находил, – пишет он, – шалаши, сложенные будто бы из обуглившихся палочек. Можно было подумать, что птица предварительно обжигала их на огне». Но она не обжигает их, а вымазывает угольной пастой, которую приготавливает описанным выше способом.

Перед началом штукатурных работ беседочник приносит кусочек мягкой коры. Наполнив рот пастой, берет в клюв кору. Чуть разжимает клюв, паста медленно вытекает из него и течет по коре. Кора служит кистью: ею птица размазывает пасту по стенкам шалаша.

Но вот шалаш украшен, и самец отправляется в лес за самкой. Далеко идти не приходится, потому что самка сидит где-нибудь неподалеку. Еще до строительства шалашей атласные беседочницы разбиваются на пары и кочуют вдвоем около мест, где позднее будут построены «увеселительные дома».

Невеста церемонно приближается к беседке, чтобы прослушать здесь, вернее, просмотреть, цветовую серенаду, потому что ее кавалер ведь не поет, а играет перед ней разными цветными штуками. Этот калейдоскоп красок пленяет его подругу лучше всяких нежных слов.

Краснохохлый шалашник.

Самка залезает в шалаш или с довольно безразличным видом останавливается позади него, а самец хватает то один, то другой цветной предмет. Вертится с ним в клюве, словно безумный дервиш. Кидает, берет новую игрушку, загораясь все большим азартом и вертясь и кланяясь все энергичнее. Иногда он замирает с протянутым к ней в клюве каким-нибудь цветным лоскутом, который обычно соответствует тону ее оперения или цвету глаз. И опять начинается демонстрация собранных коллекций.

Изо дня в день в течение долгих месяцев – с июня до ноября или декабря – черная птица с увлечением играет своими цветными игрушками, часто забывая и о еде, и о питье, и о страхе перед врагами.

Если самка, которой обычно уже недели через две-три с милым скучно в шалаше, уходит в лес, самец оставляет на минуту побрякушки и зовет ее криком. Это ее трогает, и она возвращается. Если не возвращается, он нередко бежит за ней, бросив и свой шалаш, и все богатства, разложенные перед его дверью.

Когда шалаш заброшен, другие самцы, токующие поблизости, сначала разрушают его, а потом разворовывают цветные коллекции. Они и при хозяине норовят их украсть, поэтому каждый владелец шалаша гонит прочь всех соседей, которые иногда навещают его. Навещают его и самки, но этих он не гонит, а хвастает и перед ними своими богатствами. Нередко ради чужой или холостой самки он и шалаш переносит на новое место и токует там.

В сентябре – октябре уже все самки покидают шалаши и где-нибудь метрах в ста от них вьют на деревьях гнезда, выводят птенцов и выкармливают их. Самцы не принимают в этом никакого участия, а с прежним рвением продолжают играть в игрушки у своих шалашей.

Долго еще играют, до декабря, как я уже говорил. И потом, когда в конце австоалийского лета они объединяются в стаи, время от времени то один, то другой самец прилетает к шалашу, у которого так приятно проводил время, подновляет его и приносит новые игрушки. Поэтому некоторые натуралисты предполагают, что строительство, украшение и игры перед шалашом связаны с размножением птиц лишь случайно. Привлечение самки пестрыми предметами не главное будто бы назначение этих построек. Главное – эстетическое удовольствие, которое шалашники получают, украшая свои беседки и развлекаясь около них. Предложен даже особый термин для обозначения этого редкого инстинкта – «проэстетизм».

Однако эксперименты, проведенные в английском зоопарке доктором Маршаллом, показали, что только половозрелые самцы и только когда в их крови циркулируют соответствующие гормоны строят и украшают шалаши. Кастрированные самцы их не строили или строили кое-как, неумело и скоро бросали. Инъекция гормонов сразу прибавляла им и интерес к шалашу, и уменье его строить.

Однажды двух черных самцов поймали и унесли от шалашей. Овдовевшие самки не покинули, однако, места любовных игр. Вскоре и их самих и шалаши наследовали молодые серо-зеленые самцы, у которых сине-черные красавцы обычно без всякого стеснения отбивают подруг.

Так что шалаши, очевидно, служат и своего рода биржей, где заключаются новые браки, если один из супругов погибнет или убежит.

Шалаш – это своего рода «вторичнополовой признак» самца, перенесенный с живой птицы на неживой объект. Что-то вроде привлекательного для самок павлиньего хвоста, сотворенного не природой, а самой птицей. Лучше построенные и лучше украшенные шалаши и их искусных строителей самки явно предпочитают, когда выбирают партнеров для брачных союзов. Нечто подобное наблюдается и у других птиц: например, у крапивников, и, возможно, у ремезов, самки которых пренебрегают плохо построенными гнездами. Здесь половой подбор в дарвиновском смысле совершается в достаточно четкой форме.