Цена памяти (СИ) - Feel_alive

— Я не знаю, почему отдал их тебе.

— О, ну это просто чушь, Драко! — восклицает она, всплеснув руками. — Ты не можешь каждый раз прикрываться этим!

Он коротко рыкает, но не повышает тона.

— Я не прикрываюсь! Всё слишком… запутанно. Я знаю, что не хочу убивать, но у меня не остаётся выбора, — он вдруг осекается, и жестокая улыбка застывает на его губах. — Ты и сама говорила это в прошлый раз, не так ли? У меня нет выбора, я заложник — твои слова. Как и то, что ты защитишь меня несмотря ни на что. Или хочешь взять их обратно?

— Нет. Я имела в виду ровно то, что сказала, — сурово отвечает Гермиона, слегка насупившись.

— Уверена? Подумай хорошенько. Будешь ли ты готова заступиться за убийцу? За того, кто, возможно, окажется вынужден лишить жизни кого-то из твоих близких? — Его белёсые брови нависают над глазами, когда Драко хмурится ещё сильнее. Улыбка сползает с его губ.

У Гермионы нет моментального ответа. Напрягшись, она молчит, продолжая испепелять Драко взглядом. Она знает, что он напуган происходящим не меньше, чем она сама. Но его слова заставляют её размышлять.

Гермиона уже и так не исключала, что Драко взял на душу этот грех. Положа руку на сердце, она никогда не задумывалась об этом серьёзно, но понимала, что такое возможно. В конце концов он сражался на другой стороне.

И тот факт, что он ещё не перешёл эту грань, наверное, не должен ничего менять…

Она знает, что близкие ей люди лишают других жизни. Гермиона не считает это нормальным, но их склоняет война. Она управляет ими, подталкивает к жестокости, разрывает ниточки благоразумия и милосердия.

Но ведь Гермиона и сама говорила, что они участвуют в борьбе и должны делать необходимое для победы. Важно лишь — её слова — удерживаться на грани в битве со злом.

«Это вопрос влияния, — всплывает в её голове фраза Дамблдора. — И для будущего Драко Малфоя будет лучше, если влияние будет положительным».

Но сможет ли Гермиона обеспечить это влияние? Сможет ли спасти душу Драко Малфоя, даже если ему придётся расколоть её?

Он уже попросил прощения — и она простила за все проступки, которые он совершил.

Но готова ли она простить ещё это? Готова ли она продолжать бороться за него, даже если он перейдёт некоторую незримую грань?

— Не уверен, что даже твой мозг способен так быстро справиться с этой задачкой. Но у тебя есть время. Пока что.

Вырвавшись из мыслей, Гермиона несколько раз моргает и растерянно смотрит на Драко. Её заминка, кажется, расстраивает его. Он закрывается: лицо каменеет и взгляд становится непроницаемым. От этого в груди Гермионы неприятно тянет.

— Я не склонна нарушать своё слово, Драко, — наконец говорит она, стараясь звучать убедительно.

Он усмехается.

— Это мы ещё посмотрим, — обрубает он и вдруг спрашивает: — Что важнее, Грейнджер, обстоятельства или результат?

Сердце Гермионы пропускает удар.

Она моментально понимает намёк. Он поймал её в ловушку.

Гермиона не могла простить себя за смерть Чарли, хоть и была виновата лишь частично, но утверждала, что в случае Драко закроет глаза на прямой и осознанный жестокий поступок.

Это было… лицемерно.

И нерационально.

Драко знал: она быстро догадается, что он имеет в виду. Он понимал, что эта моральная дилемма пока была неразрешима для Гермионы.

Отказываясь признавать поражение, но не находя слов, чтобы возразить, Гермиона тяжело вздыхает и качает головой. Она не знает правильного ответа на его вопрос и пока не готова рассуждать вслух.

Но Драко достаточно и такой реакции. Он невнятно хмыкает и откидывается на спинку дивана, показывая своим видом, что разговор закончен.

Гермиона переступает с ноги на ногу, и её взгляд блуждает по комнате, пока она пытается справиться с поражением, которое допустила. Она хочет найти какой-то баланс, сформулировать мысли, чтобы убедить и Малфоя, и себя, но путается в полутонах сложившейся ситуации.

Ей важно быть честной с самой собой, но когда сердце и разум тянут в разные стороны — нужно время, чтобы найти компромисс.

Она кидает ещё один пронзительный взгляд в его сторону.

И вдруг при виде Драко, истощённого и событиями, и разговорами, она впервые по-настоящему задумывается, что будет с ними после войны.

С ними не по отдельности, а вместе.

Конечно, Гермиона всё равно верит, что заступится за него, расскажет всё, как было на самом деле. Поделится своей правдой в попытке помочь Драко и его матери.

Но их отношения…

Была ли это случайная связь двух одиноких и испуганных людей?

Кто вообще они друг другу?

Бывшие школьные неприятели? Шпион и его связной?

Помня их недавний разговор, Гермиона понимает, что Драко не верит в собственное будущее, поэтому, возможно, и не задаётся вопросом, что будет с их отношениями после конца войны. Но она сама верит — знает! — что-то ждёт их впереди.

От этих размышлений в животе завязывается болезненный узел. Гермиона пытается вздохнуть всей грудью, чтобы справиться с напряжением, но лёгкие словно сдавлены и отказываются служить как следует.

Она смотрит на него, впитывает образ.

Драко Малфой — человек, который был с ней жесток и который проявлял заботу. Который мешал и помогал. Который был далёким и чужим, а стал… почти родным.

Настойчивая мысль крутится на краю её сознания, и, сдавшись, Гермиона позволяет ей проникнуть, развернуться, занять столько пространства, сколько нужно…

Эта мысль проста: то, что Гермиона чувствует к Драко, вполне реально.

Признание даётся ей так легко, что Гермиона, вздрогнув, вскидывает руку и прижимает к груди, поражённо глядя на Малфоя, который продолжает сидеть, устало откинувшись на диване.

Осознание в равной мере ошеломительное и естественное. Оно придавливает её к земле и спирает дыхание.

Драко вновь поднимает голову, они встречаются глазами, и Гермиона плотно смыкает губы, не уверенная, что способна выдержать этот взгляд и не выдать себя.

Она влюблена в него.

Она влюблена в Драко Малфоя.

И что бы ни произошло дальше, где бы они ни оказались, как бы ни повернула всё война — это уже не изменится. Это факт. Простая незыблемая истина, которую Гермиона будет нести в сердце.

Драко чуть хмурится, и ей кажется, что он, проникнув ей в голову, прочитал мысли. Замерев, Гермиона выжидает. Но он вновь отводит взгляд и, качнув головой, медленно говорит:

— Ладно, Грейнджер. Я планировал рассказать, что услышал за последние дни. Тебе лучше кое-что записать…

***

— Беллатриса сказала, что у Волдеморта были особые указания для тебя.

Она видит, как слова врываются в его сознание; мгновение Драко осознаёт услышанное, а затем закатывает глаза и, раздражённо вздохнув, откидывается на стуле.

— И тебе привет, Грейнджер. Как поживаешь? Чудесно выглядишь, кстати говоря. Хорошо спалось?

— Что она имела в виду?

Подняв руку, он почёсывает подбородок и с досадой на лице поджимает губы.

— Итак, — тянет он, — ты вспомнила Беллатрису и её угрозы, но не знаешь, зачем именно меня вызывали. Добавишь чуть больше деталей, чтобы мне было удобнее ориентироваться?

Гермиона наблюдает, как он разводит руками, и, сузив глаза, вздыхает.

Она вцепляется в факты, чтобы не поддаться эмоциям, и в очередной раз прокручивает в голове последние воспоминания, стараясь справиться с учащённым сердцебиением.

— Беллатриса пришла в Паучий тупик, и я подслушала ваш разговор, а после этого перенесла нас в убежище Ордена. Там… мы с тобой поговорили.

Он фыркает — звук разлетается по крошечной камере. Гермиона слегка ёжится.

— И затем?

— Ты рассказал о нескольких завербованных Пожирателях, отдал мне контакты связного Лорда из Франции, упомянул, что часть студентов покинули Хогвартс. И мы снова обсудили операцию в поместье Мальсиберов, там было несколько особенностей в защитных заклинаниях, и…

— Да, да, Грейнджер. Хорошо, убедила — ты всё вспомнила. Но дальше ничего?