Рассказы - Теодор Старджон

— Точно! Значит, дело, во-первых, в экспериментальных цветных телепередачах, а во-вторых, в прямом эфире. Что это нам даст?

— Ничего, — согласился Бербело. — Но мы можем поискать в этом направлении. Пошли.

Лифт перенес нас на три этажа вниз.

— Не знаю, слышали ли вы, но я совершенно помешан на телевидении, — с самодовольной улыбкой сообщил хозяин. — У меня здесь лаборатория, и я просто лопаюсь от гордости, когда вспоминаю, что второй такой нет ни у кого в мире.

Оспаривать это было бы глупо. Никогда мне не приходилось видеть такого впечатляющего оборудования. Гигантская комната наполовину представляла собой музей, наполовину исследовательский центр. Кажется, тут было собрано все из богатой и долгой истории телевидения — от допотопных приемников с записью на магнитных дисках до самой новейшей техники объемного изображения. В углу громоздился неизвестный мне аппарат, оказавшийся этой злосчастной новой системой.

— Здорово, правда? — Бербело прямо сиял. — Эта махина была разработана в одной из лабораторий, получивших грант от нашей фирмы.

Для меня это прозвучало откровением. Кажется, я начинал воздавать должное этому незаурядному человеку.

— А как она работает? — непринужденно спросил я.

— Гамильтон, — строго оборвал он меня, — мне целой ночи не хватит объяснять вам все детали… Итак, только в самых общих чертах. Колебания, испускаемые этим передатчиком, находятся не в фазе, и, чтобы добиться цветного изображения на экране приемника, необходимо предварительно их особым образом отфильтровать… В результате появившиеся нерегулярные добавочные колебания накладываются на собственные колебания несущей волны…

Признаюсь, от этой галиматьи я очень быстро отключился, но, почувствовав, что Бербело сделал паузу, бодро солгал:

— Все ясно. И чем же мы сейчас займемся?

— Я собираюсь с помощью антенны послать телесигнал в мой загородный дом. Это миль восемьсот на север — вполне достаточно для нашего эксперимента. Оттуда сигнал автоматически вернется к нам, но на этот раз по проводам. — Он чем-то пощелкал на пульте управления. — Если мы обнаружим разницу между тем, что отправили, и тем, что получили, может быть, обнаружим и причину искажений.

— А что скажет Федеральная комиссия? Я не ханжа, но… вспомните те перлы, которыми сопровождался показ моей «Морской раковины».

Бербело только фыркнул:

— Я уже подумал об этом. Передача будет направленной. Ни одна антенна, кроме той, что установлена в моем загородном доме, ничего не сможет принять.

Ну что за человек — все предусмотрел!

— О'кей, — сказал я. — Начнем.

Бербело снова завозился у пульта, а потом сделал мне знак рукой, и мы уселись в кресла перед камерой. Все было устроено так, что мы могли видеть себя самих и в зале, и на экране, не поворачивая голов.

Передача началась. Бербело взглянул на часы.

— Если я все правильно рассчитал, то мы получим ответное изображение в интервале от десяти минут до получаса. — Его голос прозвучал как-то странно, и спустя мгновение я сообразил, что он идет из микрофонов приемника.

К этому времени аппаратура прогрелась, и мы увидели собственные изображения на экране. Это было странное зрелище: словно вы восседаете перед большим зеркалом — но необычным, в котором «правое» не менялось на «левое»! Я сделал «козу» своему двойнику на экране, и получил в ответ то же.

— Зря стараетесь, — хмыкнул сидящий рядом реальный Бербело. — Мы ведь хотим увидеть аномалию, а не простое отражение…

— Он чертовски прав, — поддержал его голос с экрана. Мы переглянулись, словно ошпаренные, а затем уставились на экран. Экранный Бербело полностью повторял движения Бербело реального, а вот что касается моего изображения, то оно в настоящий момент гнусно ухмылялось. В отличие от меня, застывшего с разинутым ртом.

Реальный Бербело хладнокровно посмотрел на часы.

— Восемь минут сорок шесть секунд. Интервал каждый раз все короче. Если это будет продолжаться, то следующие эксцессы на экранах телевизоров произойдут сразу же после выхода передачи в эфир.

— Верно, секунда в секунду, — ответил экранный Бербело.

Кажется, он полностью обрел независимость от Бербело реального. Я (реальный) потерял дар речи.

Реальный Бербело тяжело опустился в кресло рядом с реальным мной, лицо его словно окаменело.

— Вы слышали? — шепотом спросил он. — Ему понадобилась всего минута.

— И ч-ч-что теперь? — выдохнул реальный я.

— Осмотрите меня внимательно, — попросил реальный парфюмерный король.

Мы оба откинулись в креслах и минуту-другую разглядывали друг друга, будто видели в первый раз. И, о Боже, тем же занимались наши изображения — они рассматривали нас!

Наконец реальный Бербело решился.

— Кто вы? — спросил он, уставившись на экран.

— Кого мы вам напоминаем? — переспросил экранный я. И оба изображения зашлись в счастливом хохоте. Экранный Бербело ткнул в бок экранного меня:

— Да мы просто прихватили первых попавшихся, не так ли, парень?

— Прекратите молоть чепуху! — неожиданно жестко приказал реальный Бербело. Хохот на экране немедленно стих.

— Э, — произнес экранный я извинительным тоном. — Мы совсем не хотели вас обидеть. Не злитесь. Давайте веселиться. Нам же весело!

— О Боже, да они как дети, — вырвалось у реального меня.

— Вы правы, — произнес реальный Бербело. Чуть подумав, он обратился к нашим изображениям. — Послушайте, прежде чем и мы развеселимся, прошу вас рассказать нам все. Кто вы такие, как вам удается влезть в программу, и как и почему вы трижды портили нам настроение.

— Мы что-то напортачили? — выпучил глаза экранный я, сущая невинность! Экранный Бербело только блудливо хихикнул.

— Просто ангелочки, а? — реальный Бербело начинал заводиться не на шутку. — Или вы ответите на мои вопросы, или я сейчас же выключу передатчик!

— Мы расскажем, расскажем! — взвыли оба изображения. Не выключайте нас!

— Как вы догадались? — еле слышно спросил реальный я у реального Бербело.

— Озарение, — так же шепотом ответил он. — Я вдруг сообразил, что им доставляет удовольствие появляться вот так, и другой возможности материализоваться, кроме как усевшись на полихромную волну, у них нет.

— Что вы хотите знать? — спросил нас экранный Бербело.

— Кто вы?

— Э… мы не знаем. У вас же нет имени для нас?

— Где вы находитесь?

— О, везде. Бродим тут неподалеку.

Рука реального Бербело потянулась к выключателю.

— Нет-нет, пожалуйста, не надо! Я пошутил.