Правда о Первой Мировой войне - Генри Лиддел Гарт

Вторая тенденция получила толчок, главным образом, в германском мирном выступлении от 12 декабря, после падения Бухареста, когда Германия предложила открыть мирные переговоры. Предложение это было отвергнуто союзными правительствами как неискреннее, но оно позволило президенту Вильсону (по поручению которого полковник Хауз давно уже зондировал враждующие правительства с целью склонить их к переговорам) придраться к случаю и предложить последним уточнить свои требования, что должно было явиться предварительной стадией к открытию переговоров.

Германия ответила уклончиво, а ответ Антанты был оценен ее противниками неприемлемым; таким образом, попытка к миру заглохла. Но в то время как эта волна депрессии прокатилась по тылам, союзные командующие на фронте не теряли своего оптимизма.

В ноябре Жоффр устроил в Шантильи новое совещание командующих, которое единогласно решило, что положение германцев на Западном фронте крайне тяжело, а положение союзников благоприятнее, чем когда-либо.

Боевая сила британской армии во Франции возросла до 1 200 000 человек, и рост ее продолжался. Боевая сила французской армии увеличилась включением в нее туземных войск до 2 600 000 человек. Таким образом, включая и бельгийцев, союзники располагали около 3 900 000 человек против 2 500 000 германцев.

Однако Жоффр заявил, что французская армия сможет сохранить свою мощь еще для одного крупного сражения, после чего мощь армии прогрессивно будет уменьшаться, так как Франция больше не имеет достаточного числа мужчин, годных для военной службы, чтобы возмещать потери. Поэтому Жоффр предупредил Хейга, что в течение грядущего года тяготы войны все больше и больше должны будут лечь на плечи британской армии. Пришли также к заключению, что вследствие этих обстоятельств относительное превосходство союзников на Западном фронте к весне 1917 года будет больше, чем в любое другое время в будущем. Решено было воспользоваться первым удобным случаем, чтобы развить выгоды, полученные на Сомме, и продолжить процесс истощения резервов противника как подготовку к операции, которая должна стать решающей.

Иное предложение было сделано генералом Кадорна: он стоял за взаимодействие французских и британских армий в комбинированном ударе с итальянского фронта против Австрии, с целью разгромить и вывести из войны более слабого противника, но предложение это было отклонено французскими и британскими генералами, несмотря на то, что Ллойд-Джордж поддержал Кадорна на январской конференции союзников, состоявшейся в Риме. Возражения, которые они выдвигали, заключались в том, что такая операция связана с новым отвлечением сил с главного фронта борьбы, ибо только здесь, по их мнению, успех мог привести к решающим результатам.

Планы Антанты на 1917 год вскоре осложнились сменами в командовании. Французское общественное мнение устало от незначительных результатов стратегии измора, проводимой Жоффром. Метод ограниченных наступлений впал в немилость, так как они были сопряжены с громадными потерями, которые не компенсировались никакими реальными, осязаемыми результатами. Французское общество сравнивало медленные и жалкие достижения стратегии Жоффра с блестящими результатами, достигнутыми Манженом под Верденом осенью под руководством Нивеля. Жоффр уступил свое место Нивелю, который сулил добиться настоящего прорыва. Уверенность его настолько заразила Ллойд-Джорджа, нового британского премьер-министра, что Хейг был подчинен Нивелю на время предстоявшей операции, акт которой в корне противоречил аксиоме, что генерал не в состоянии успешно руководить армией, если он одновременно руководит в дополнение и другой армией.

При выполнении плана, построенного, главным образом, на дерзости, Нивелю мешали еще два серьезных препятствия: ему не удалось склонить на свою точку зрения часть своих подчиненных, кроме того он обладал меньшей самостоятельностью перед правительством, чем его предшественник. По плану Жоффра британцы должны были взять на себя главную тяжесть операции, Нивель же отказался от этой политики, и желание его сохранить всю славу победы для Франции взяло верх над здравой оценкой того, как сильно была уже перенапряжена боевая мощь французов.

План Жоффра предполагал атаку с двух направлений, сходившихся затем в одну точку. Удар должен был наноситься на широком участке германского фронта Лене – Нуайон – Реймс. Вначале удар наносился по западному, а затем и по южному флангу этого участка. Британцы должны были атаковать севернее реки Соммы – не только включая, но и расширяя старое поле сражения; французы – южнее этого района, к реке Уазе. Атака должна была начаться в первых числах февраля, и за ней должно было последовать главное наступление французов в Шампани.

Изменения, внесенные Нивелем, заключались в просьбе к британцам взять на себя более широкий участок фронта южнее реки Соммы с целью освободить французские войска для проведения удара в Шампани. В результате начало операции было отложено на месяц.

Прежде чем вообще удалось начать операцию, германцы уже угадали ее. Первым шагом Людендорфа было разработать полную программу реорганизации в области германских живых сил, огнеприпасов и снабжения. В то время как разворачивалась эта работа, он намеревался придерживаться обороны, надеясь, что новая подводная кампания или приведет самостоятельно к решению, или же подготовит путь для решающей операции на суше, когда будут готовы необходимые для этого и людские и материальные резервы.

А в качестве меры безопасности против нового наступления на Сомме Людендорф заранее приказал соорудить специальную линию обороны, сделав ее возможно более сильной. Линия эта должна была быть построена поперек хорды дуги Лене – Нуайон – Реймс. Сразу же после нового года, учтя возможность возобновления наступления армий Антанты на Сомме, Людендорф поспешил с усовершенствованием имевшейся здесь тыловой полосы обороны и согласовал вопрос о полном разрушении и разорении всей местности внутри этой дуги. Кодовое название этой программы разрушений – «Альберих» (имя хитрого пигмея из «Сказания о Нибелунгах») – говорило об определенном юмористическом или сатирическом таланте лица, выбравшего это название.

Кронпринц Рупрехт вначале решил было сложить свои полномочия, но не выполнить эти крайние мероприятия. Однако в конце концов он успокоил свою совесть тем, что отказался подписать приказ о проведении этих мероприятий в жизнь. Дома уничтожались, деревья вырубались, даже родники заражались, а в развалинах были устроены многочисленные ловушки, начиненные взрывчатыми веществами. Ночью 12 марта германцы начали постепенное отступление на новую линию, названную ими «линией Зигфрида», а союзниками – «линией Гинденбурга». Маневр этот был совершенством. Быть может, несколько излишней была жестокость при его выполнении. Маневр показывал, что Людендорф обладает моральным мужеством отдавать добровольно территорию, если обстоятельства это оправдывали.

Британцы, увидев перед собой пустыню, вполне естественно крайне медлили с преследованием. Подготовка их к атаке на этом фронте была выбита из колеи и вынуждена была ограничиться только сектором вокруг Арраса, где фронт остался без изменений. 9 апреля 3-я армия Алленби открыла здесь весеннее наступление, захватив так долго сопротивлявшийся Вими-Ридж. Но Алленби не удалось развить свой начальный успех, и атака была возобновлена им с большим опозданием, когда сопротивление противника уже окрепло.

Эти дорого стоившие действия продолжались с большим упорством, чтобы облегчить натиск противника на французов. Дело в том, что удар французов между Соммой и Уазой также был остановлен сопротивлением германцев, а основная атака 16 апреля восточнее и западнее Реймса закончилась еще неудачнее, с весьма опасными последствиями. Сама мысль о быстром прорыве при длительной бомбардировке, когда заранее отказывались от всяких видов на внезапность и когда заблаговременно не отвлекали германских резервов, неизбежно сулила неудачу. Большие надежды, возлагавшиеся на эту операцию, вызвали такую же реакцию. Войска устали оттого, что их без всяких видимых результатов непрерывно бросали на колючую проволоку и пулеметы противника.

Во французских армиях возникли мятежи, обостренные еще недовольством войск и всякими служебными неполадками. Беспорядки охватили ни много ни мало 16 корпусов. Впервые пламя восстания вспыхнуло 3 мая в одном из полков 2-й колониальной дивизии. Хотя оно почти мгновенно было затушено, однако вскоре широко распространилось. Восстание проходило под лозунгами: «Мы будем защищать окопы, но не хотим атаковать», «Мы не так глупы, чтобы идти на пулеметы!»

Тот факт, что восстание всегда вспыхивало тогда, когда войска получали приказ идти в атаку, является лучшим доказательством, что действительными причинами мятежей были недоверие и отвращение к своим командирам, а не разлагающая пропаганда. Значительным явлением было и то, что случаи дезертирства во французской армии возросли с 509 в 1914 году до 21 174 в1917 году.