Одной дорогой - Мария Шабанова

— На тебя что, разбойники в лесу напали? — продолжал расспросы незнакомый северянин.

— Да, вроде того, — рассеяно ответил Сигвальд, пытаясь заглянуть через плечо незнакомца, чтобы увидеть, в какую улицу собирается свернуть егерь.

— Не рассчитал ты силенки, не рассчитал. По одному мы сильны, но вместе мы — стена, которая не дрогнет ни под одним плечом. Не забывай это, брат.

«Да помню, помню, черт возьми! Не травите душу! Как объяснить вам, каково мне быть без таких безымянных братьев, каково быть одним северянином в округе, каково быть двадцатишестилетним беглым оруженосцем?..»

— Ага, — отрешенно произнес Сигвальд, пытаясь покинуть своих дружелюбных соотечественников.

Воин стремительно удалялся от них, но успел услышать обрывок разговора, от которого ему стало еще обиднее за свою нелепую и бестолково прожитую жизнь:

— Странный он какой-то, наверное, ушибленный на голову.

— Нельзя его бросать, пропадет парень.

— С нами пропадет быстрее. Нельзя ему на войну — его в первом же бое положат…

От этих слов Сигвальда чуть было не охватила та жестокая тоска, от которой опускаются руки и хочется удавиться — так он соскучился по тому ощущению единения и братства, которое было у него в крови, которое он впитал с молоком матери.

«Молчи, молчи, тоска! Не время сейчас, ох, не время. Сначала — выполнить обещание, которое дал с дурного ума, все остальное потом. Ну же, где ты, егерь?»

Как и предсказывала Асель, лесник, получивший флейту, остановился в Ремесленном квартале, в простенькой таверне, которая не отличалась ничем примечательным, кроме запущенного палисадника со множеством вьющихся растений.

«Отлично, — думал Сигвальд, осматриваясь на местности. — Типичный середнячок — никто и не подумает, что это он получил флейту, тем более, что сам он точно про нее трепать не станет. И на нас с Асель внимания особого не обратят — в таких местах подобные сцены происходят раз в три дня. А дальше уже дело техники и доблестной стражи, которая предпочитает резаться в карты вместо того, чтобы переворачивать город вверх дном в поисках преступников. Да благословит небо их дурацкие головы».

Наблюдательным пунктом Сигвальд избрал небольшое питейное заведение на свежем воздухе, расположенное на другой стороне улицы, чуть наискось от таверны.

— Принеси мне тарелку похлебки, пол кувшина вина, кувшин воды и сыр, — сказал воин подошедшей к нему служанке.

Следить за лесником нужно было до самых сумерек, при этом оставаясь трезвым и незаметным, что требовало повышенной концентрации и силы воли.

Быстро управившись с похлебкой, Сигвальд тоскливо посмотрел на пиво с рыбой, поглощаемое за столиком справа, на медовуху с мясом на столе слева, и на собственный стол, на котором остался только кусок сыра и два кувшина. Тяжело вздохнув, он разбавил вино водой.

Время тянулось невыносимо долго, и Сигвальду казалось, что солнце прибили гвоздем к небесному своду и оно вообще не собирается садиться сегодня. Вино, и без того довольно противное на вкус, давно нагрелось до температуры парного молока, так что пить его было почти невозможно, сыр на солнце стал мягким и жирным. Бывший оруженосец ел его через силу и только диву давался аристократам, которые подчас платили большие деньги за столь сомнительное удовольствие.

Весь день не происходило совершенно ничего — счастливый обладатель флейты не выходил на улицу и лишь однажды показался в окне второго этажа, где, очевидно, снимал комнату. Даже хозяин питейного заведения не трогал Сигвальда, хоть тот и проторчал там весь день с несчастным куском сыра.

Когда на землю начали спускаться сумерки, от скуки воина уже клонило в сон. Он сидел, подперев голову рукой, когда заметил краем глаза, что к нему сзади подошла девушка.

— Принеси еще четверть кувшина вина, — сказал он, не глядя на подошедшую.

— От мертвого осла уши тебе, а не вина.

Неожиданный ответ заставил Сигвальда обернуться — удивление на его лице сменилось глуповатой улыбкой.

— Аррда…

За его спиной стояла Асель, одетая в болотно-зеленую юбку с простеньким корсетом, который был скорее для вида, чем для дела, под ним была белая рубашка с глубоким вырезом, рукава были подвязаны под локтями, на бедрах красовалась модная красная повязка с кисточками по краю. Аккуратный белый чепчик с красной ленточкой скрывал коротко остриженные волосы, бывшие не к лицу замужней женщине.

Асель выглядела сердитой и очень недовольной, она постоянно порывалась то одернуть юбку, то поправить корсет, то убрать ленточку.

— Наверное, я выгляжу как дура, — сказала она.

— Если и так, то как весьма соблазнительная дуреха, — рассеяно отвечал Сигвальд, не отрывая глаз от глубокого декольте, больше всего заинтересовавшего его.

— Дурак, — фыркнула Асель. — Перестань на меня пялиться! Я, между прочим, замужем!

— Да, за мной, судя по этому, — он указал на кожаный браслет, облегающий смуглое запястье.

— Несмотря на дурацкую одежду, у меня есть нож, и я пырну тебя в бок, если ты не прекратишь немедленно.

— Если ты собираешься вести себя так же и с лесником, то проще было бы ограбить его в темном переулке, а тело сбросить в реку.

— Да пошел ты к чертям собачьим со своими шутками. По делу можешь что-нибудь сказать?

Сигвальд кратко изложил и без того не слишком информативные результаты наблюдений.

— Хорошо. Как увидишь меня в окне — твой выход. Смотри не проворонь, а то я за себя не ручаюсь.

Как только Асель открыла двери таверны, на нее снова обрушился тот шумный, пестрый и душный мир, который она ненавидела всем сердцем. Проходя мимо рядов столиков, она почти физически ощущала на себе липкие взгляды мужчин и холодные недоброжелательные взгляды их спутниц.

Вскоре она нашла того, кого искала — егерь в одиночестве сидел за маленьким столом, вплотную придвинутым к стене. Глубоко вздохнув, Асель подсела к нему.

— Привет, красавица, — егерь с интересом взглянул на степнячку. — Что привело тебя сюда?

Судя по нездоровому блеску в глазах, нетвердой речи и количеству пустых кружек на столе, пил он уже не первый час.

— Мне стало грустно и очень одиноко, — Асель развернулась к нему, как бы невзначай прикоснувшись коленом к его ноге.

— Тогда тебе надо выпить! Эй, милейший, два беретрайского красного!

— Как тебя звать-то?

— Мирс.

— Ха, имя-то нашенское. Я думал ты из этих, — он неопределенно махнул рукой куда-то в сторону, судя по всему, намекая на типично степнячью внешность Асель.

— Плохая наследственность, — мило улыбнулась она, мысленно покрывая егеря последними словами.