КГБ в смокинге. Книга 1 - Валентина Мальцева

22

Амстердам. Музей восковых фигур

30 декабря 1977 года

Очередная встреча была назначена в центральном павильоне музея восковых фигур — там, где экспонировалась знаменитая композиция «Карусель смерти».

Юджин, появившийся в музее за две минуты до назначенного времени, с интересом смотрел, как под заунывную мелодию шарманки вращается пестро украшенная и расцвеченная китайскими фонариками балаганная карусель. На разрисованных лошадках с гривами-мочалками сидели в непринужденных позах, словно живые люди, восковые манекены Дженис Джоплин, Джона Кемпбелла, Джимми Хендрикса. Эти кумиры ушли в мир иной исключительно потому, что рамки жизни оказались для них слишком тесными… Юджин поежился.

— Веселое местечко, не правда ли?.. — Мишин, по своему обыкновению, возник за его спиной неслышно, словно материализовавшись в воздухе.

— Я знаю и повеселее, — ответил Юджин не оборачиваясь.

— Арлингтонское кладбище?

— А вы там были?

— Разве я спрашиваю, где были вы?

— Простите… — Юджин направился к следующему павильону.

— У меня есть две новости… — Витяня шел чуть сзади и беззаботно, на манер праздного туриста, вертел головой по сторонам. — Хорошая и плохая. С какой начнем?

— Начнем с виски. Если, конечно, не возражаете.

— А еще говорят, что алкоголизм — национальный недуг русских, — проворчал себе под нос Мишин и двинулся вслед за американцем…

Не торопясь, Юджин проследовал в соседний павильон, где в лучах кроваво-багрового света коварная Шарлотта Корде, склонившись над ванной, вонзала нож в широкую грудь доверчивого Жан-Поля Марата, после чего свернул в уютный бар, казавшийся единственным обитаемым островом в этом мрачном архипелаге призраков и теней.

— Скотч, — сказал Юджин.

— Мне то же самое, — бросил Витяня.

Они уселись за стойку.

— Вы что-то не в настроении сегодня, — пробормотал Мишин, не отрываясь от своего стакана.

— Заметно?

— Какие-то неприятности?

— Босс жевал мне ухо по телефону, — сказал Юджин и знаком повторил заказ.

— У нас в таких случаях говорят «трахнул в задницу».

— У нас тоже, но только близким людям.

— Вы не упускаете случая продемонстрировать мне свою нелояльность.

— Лояльность демонстрируют в кабинете начальника и при знакомстве с женщиной. Вы ни тот, ни другая.

— Чем недоволен ваш босс?

— Он полагает, что деньги американского налогоплательщика, на которые я уже вторую неделю наливаюсь виски в Амстердаме, можно было бы потратить с большим толком.

— Все янки очень нетерпеливы. Торопливость, как сказал ваш великий соотечественник О’Генри, полезна только при ловле блох.

— В Штатах нет блох. В отличие от России мы разводим кукурузу.

— Ладно, раз вы не в духе, начну с хорошей новости, — вздохнул Мишин. — Итак…

— …Андропов повесился, перестреляв перед этим всех членов Политбюро?

— Два часа назад Валентина прилетела из Барселоны. Сейчас она, наверное, распаковывает чемоданы в «Холидей Инн». В двадцать два — должна позвонить…

Какое-то время Юджин пристально смотрел на Мишина. Потом залпом допил второй скотч и тихо сказал:

— Если ваша плохая новость, Мишин, является хоть с какого-то боку продолжением хорошей, я забью этот стакан в вашу глотку.

— Перестаньте мне угрожать, Юджин, иначе у меня выпадет от страха прямая кишка, и я не смогу порадоваться вместе с вами.

— Почему из Барселоны?

— А какая разница?

— Она прилетела одна?

— Очевидно, вы с ней хорошо там поработали, в Буэнос-Айресе…

— Что вы имеете в виду?

— Как и вы, Юджин, моя школьная подружка и дня не может прожить без общения со своим боссом. Она и его прихватила.

— Это ваш человек?

— Наш. В Советском Союзе каждый человек — наш.

— А если точнее?

— Он действительно ее редактор.

— В таком случае что он здесь делает?

— Какая-нибудь очередная хитрость говнюка Матвея. Легальное прикрытие, съезд демократической молодежи, встреча с прогрессивными деятелями Запада… Может, еще что-нибудь. Во всяком случае, прямого отношения к нашим делам этот хмырь не имеет.

— А те, кто имеют, они тоже здесь?

— Еще не знаю… — Витяня припечатал донышко толстого стакана к полированной стойке и закурил. — Скорее всего, здесь. Впрочем, какое это имеет значение? Раз Валентина в Амстердаме, значит, наши расчеты были правильными и вся команда уже готова к выполнению упражнения номер пять…

— Стрельба стоя по движущейся мишени?

— Хорошо знаете нормативы Советской Армии, Юджин.

— Проходил… — Юджин кивнул бармену и, в ожидании очередного стакана, закурил. — Что еще вы хотели мне сказать?

— Я скажу. Но не раньше, чем узнаю причины вашей хандры.

— А вы уверены, Мишин, что это ваше дело?

— Абсолютно уверен, — широко улыбнулся Витяня. — Все, что происходит с вами на знаменательном этапе нашего противоречивого и, я бы даже сказал, противоестественного сотрудничества, имеет ко мне самое прямое отношение…

— Вы мне напомнили один старый анекдот.

— Надеюсь, не про еврея?

— Успокойтесь, если и про еврея, то не советского… Супруга в семье с весьма средним достатком возвращается домой в норковом манто. Когда муж поинтересовался, откуда такая роскошь, жена ответила: «Выиграла в лотерее». На следующий день она вернулась уже с бриллиантовым колье. Объяснение то же — выиграла в лотерею. После чего она просит мужа: «Милый, наполни мне, пожалуйста, ванну, я боюсь опоздать на очередной розыгрыш». Муж послушно кивнул. Когда жена разделась, она увидела, что воды в ванне — на самом донышке.

Она спрашивает: «Почему ты не наполнил ванну? Я же собиралась искупаться!» — «Не сердись, дорогая, — ответил муж. — Я просто не хотел, чтобы ты намочила свой лотерейный билет…»

На лице Мишина не дрогнул ни один мускул.

— По инструкции в этом месте нужно смеяться, — сказал Юджин.

— Если мне не смешно, — тихо ответил Мишин, — я не смеюсь. Что же касается инструкций, то, действуй я в соответствии с ними, и вы, и ваша пассия давно бы уже кормили червей.

— Ладно, можете не смеяться, — хмуро разрешил Юджин.

— Вам бы пора уже понять, что я все могу… Итак, вы расскажете мне о своих проблемах, или мы уже больше не в одной упряжке?

— Моим боссам не нужны ваши люди…

— Вообще не нужны?

— Скажем так: не нужны живые.

— А как насчет трупов? Сгодятся?

— В количестве не менее пяти экземпляров.

— Ага… — Витяня поскреб затылок и с интересом взглянул на Юджина. — Понятно. Нация спортсменов, да? Хотите сравнять счет?

— Я ничего не хочу. Этого хотят мои боссы…

— Юджин, у меня один вопрос не по теме. Можно?

— Вас интересует группа крови президента Форда?

— Где вы изучали русский язык?

— Зачем вам это?

— Но ведь не в школе? И не в колледже, надеюсь?

— О господи, вы хотите сказать, что не в курсе русского происхождения моей матери?

— Значит, русским владеете в совершенстве? В нюансах?

— Хотите проверить?

— Вы можете хотя бы на один вопрос ответить не вопросом?

— Да, в совершенстве, — вздохнул Юджин. — В нюансах. На уровне силлогизмов и эвфемизмов. Как русский. Как советский. Как беспартийный. Что еще?

— Тогда, еб твою кобылы на колбасу ливерную мать, Юджин, мудила вест-пойнтский, хер алеутский, гандон штопаный! Что за херню ты здесь порешь?! А если их будет не пятеро, а четверо? Или трое? Так что я тогда — свою голову должен тебе вручить для баланса?! Неужели твои толстожопые шефы не понимают, что это не футбол? Да я полдивизии Дзержинского могу замочить, тут нет проблем. Но не я, понимаешь ты, пипа суринамская, осеменитель на бычьей ферме, не я отправляю спецкоманды! Я в бегах, слышишь, буржуй сраный, в бегах от самой конторы. То, что ты проходил в своих ебаных академиях и спецшколах, прыская дезодорантом под мышками и потягивая пепси, то, что вы все изучали на компьютерах в чистых аудиториях с освежителями воздуха, я отрабатывал на своей шкуре на помойках Шанхая, в забегаловках Рио, в бардаках Марселя… Она у меня дубленая, Спарк, пуленепробиваемая, антидерматитная. И это моя шкура, собственная! Это все, что у меня осталось после многих лет пахоты на наших с жиру бесящихся свиней. Мою жену трахал мой же начальник, в моей собственной постели, когда я подставлял под пули голову в Ханое. Моему сыну говорили, что его папа — полярный летчик, находящийся в длительной служебной командировке, когда я трое суток, в грязи и слякоти, выслеживал какую-то натовскую шишку в Брюсселе, моим друзьям…

— Боюсь, что моя матушка не знала этих выражений, — прервал Юджин. — Правда, кое-какие идиомы я уже слышал. Тем не менее, спасибо за урок русского, очень любопытно.