Человек семьи - Робин Мур

Капитан сидел, покраснев, просматривая отчеты с датами и именами полицейских.

– Ну, мне пора идти, – сказал Пат. – Вы в отличной форме, капитан. Очевидно, сквош – это очень полезная игра.

На пути к медали было еще одно препятствие – Совет Чести. В общем, он должен был принять рекомендации предварительной комиссии. Но проблема состояла в председателе – Симусе Дойле.

Несколько дней Пат пытался с ним встретиться конфиденциально. Но председатель был человеком жестких формальностей. Наконец Пат просто пришел к нему в приемную и заявил, что обладает важной информацией. После паузы и некоторой беседы с сержантом-секретарем его ввели в просторный кабинет на третьем этаже.

Дойл вел себя холодно. Он сидел за своим столом в темно-сером гражданском костюме с карандашом в руке и служебным блокнотом перед собой.

– Чем могу быть полезен, лейтенант? У меня очень мало времени.

– Вы знаете, кто я?

– Я читаю газеты.

– Вы знаете, что я также двоюродный брат вашего племянника, Регана?

– Какое это имеет отношение к делу?

– По-моему мнению, ваш племянник пытается добраться до моей задницы. Я не отказался бы поговорить об этом где-нибудь в другом месте, но если желаете, то можно и здесь.

– Ну и что, если и пытается? Ваша задница что, священна? Вы по уши погрязли в банде. Вы думаете, мы этого не знаем? Если ФБР вас и прижмет, то это тоже хорошо. Господи, и из всех людей именно вас представили к медали! Я вам скажу, Конте, пока я еще член этого совета, у вас нет никаких шансов.

– Что вам конкретно от меня нужно, Дойл, председатель Дойл?

– Я хочу, чтобы вас выгнали из Департамента – с позором, если возможно. Хочу, чтобы вас взяли за задницу за убийство или за что-нибудь другое. Вы – грязное пятно на чести Департамента.

Пат изобразил легкую, холодную улыбку:

– Председатель, у вас по сути дела ничего против меня нет. Предварительная комиссия даст мне рекомендацию. Они ничего про меня не раскопают. Я чист. Я предлагаю вам сделку.

– Я не иду на сделки с...

– Я меняю карьеру и репутацию Регана на медаль плюс почетное увольнение из Департамента с рекомендацией по форме А-1 и с соответствующей характеристикой.

– Вы с ума сошли!

Пат достал из портфеля пачку ксерокопированных листков.

– В определенный вечер, который у меня тут записан, Реган Дойл напал на полицейского офицера, выдал себя за детектива, использовал свое удостоверение для личных целей и провел тот вечер с незамужней женщиной по имени Китти Муллали в квартире на Одиннадцатой улице. Я могу это доказать – есть свидетели и документы. Не слишком ужасно, вы скажете. Но и вы и я знаем, что этого достаточно, чтобы Регана уволили из ФБР без всякой возможности получить другую работу в полиции или службе безопасности. Это может очень ему повредить.

– И вы поступите так со своим кузеном, и... эта девица, она много лет была вашей подругой?

Пат рассмеялся.

– Не вешайте мне на уши эту ерунду про кузена. Вы сделали все, чтобы выжать из его вен итальянскую кровь. А Реган делает карьеру на том, что старается схватить за задницу и меня, и всю мою семью. Это вряд ли выглядит по-родственному. Вот вам сделка. Как хотите. Когда я получу медаль, я буду знать, что все в порядке. Но не забывайте, это для вас выгодная сделка. Вы в любом случае уволите меня, но не сможете поднять шума по другим делам. Если бы вы могли, вы давно бы до меня добрались. До свидания, председатель, – сказал Пат, резко отдавая честь. – Спасибо, что потратили на меня время.

Глава 32

По пятницам Сэм обычно обедал с Патом и Конни. В эти вечера Констанца готовила сама, и, вдали от важных дел и тревог, они наслаждались простой итальянской кухней.

В пятницу, следовавшую после дня награждения Пата Медалью Чести, Сэм принес бутылку Асти Спуманте в честь этого случая. Беседа, как бывало всегда, когда присутствовала Конни, была прерывистой и беспредметной. Над мужчинами всегда нависала тень мученичества Конни, которое она приняла на себя, ухаживая за сыном, сидевшим наверху, ухмылявшимся и постоянно бившим в крутящуюся деревянную игрушку, подвешенную над кроватью.

Конни давно уже перестала просить Сэма подняться и посмотреть на внука. Попытки Сэма казаться заинтересованным были настолько неуклюжими, что вызывали только боль. Время от времени Сэм спрашивал: "Я мог бы чем-нибудь помочь? За деньгами дело не станет, если мы сможем помочь мальчику". Но Пат снова и снова объяснял, что в случае болезни Дауна надежды нет.

Конни, тем не менее, посвящала многие часы исследованиям и добровольной работе в Национальной ассоциации умственно отсталых детей. К несчастью, большая часть работы Ассоциации была посвящена детям, которых еще можно было чему-то обучить, но Себастьян не входил в их число.

– И все же, – говорил Сэм своей дочери, – ты занимаешься чудесной работой. Отец Донато сказал мне как-то, что тебя очень ценят и в Ассоциации, и в церкви.

– Конечно, ба, – ответила Конни. – Доедай телятину. Я принесу тебе следующее блюдо.

Когда она ушла на кухню, Сэм смущенно повернулся к Пату:

– Я пришел, чтобы отпраздновать твою медаль и поговорить о твоем будущем, ко ее жизнь, я думаю, вся в ребенке.

– Это верно, – сказал Пат. – Она все еще изучает проблему болезни Дауна, приглашает специалистов и надеется на изменения. Но он безнадежен. Его давно следовало отдать в специальное заведение, но она говорит, что пока у нас есть деньги на его содержание, он будет у нас – ему здесь лучше. Не знаю, что она имеет в виду под "лучше". Ребенок едва меня узнает.

– Ну-ну, – сказал Сэм. – Она же мать. Ты же знаешь, они все такие.

Они задумчиво жевали прекрасную белую телятину и слушали жужжанье приборов на кухне.

– Так в чем же дело? Артур сказал мне, что ты уходишь из полиции.

– Да, – ответил Пат, – мы вроде бы об этом договорились, но еще месяца два я могу обдумывать следующий шаг. Я думал о том, не поработать ли мне юристом. Но Артур сказал, что для меня есть хорошая работа в Олбани. Комиссар даст мне рекомендацию. Я в этом уверен.

– Ну, – сказал Сэм, – у нас еще есть некоторое влияние в Олбани, через Маггадино в Буффало. Они там все республиканцы, как ты знаешь. А что за работа?

– Особый советник губернатора по уличной преступности. С моим опытом я вполне подхожу для этой должности, я смог бы показать, как государственные программы помогают борьбе с преступностью.

– Отлично, отлично, – заметил Сэм. – А то скоро даже в собственном доме не будешь чувствовать себя в безопасности. Сейчас слишком много преступлений. Ты смог бы сделать много полезного на такой работе. Пора бы им заняться настоящими преступлениями, а не лезть в легальный бизнес. Но есть ли здесь будущее? Может, тебе лучше сразу заняться юридической практикой? Ты знаешь, мы могли бы использовать тебя в организации. У меня множество деловых интересов, в которых требуется совет юриста. У нас есть связи с некоторыми из лучших юридических фирм.

Пат задумчиво резал нежное мясо.

– Вот я что тебе скажу, ба, – затем обратился он к Сэму. – Мне бы хотелось встретиться с тобою, доном Антонио и отцом Рэем. У меня есть идеи. С этими новыми законами, касающимися наших дел, когда Кеннеди подгоняет всех в Вашингтоне, нам пора, я думаю, заслать своего человека в Вашингтон, такого, на которого мы могли бы положиться.

Сэм с интересом взглянул на него.

– Демократы, – продолжал Пат, – меня сейчас не поддержат, когда там всем заправляет Вагнер, а Десапио потерял силу. К тому же и мы натерпелись хлопот с Десапио. Но я думаю, что с моей известностью и с тем, чего я достигну на этой работе, мы смогли бы выдвинуть независимую кандидатуру и попытаться пройти в Конгресс на следующих выборах.

– Ты так считаешь? – спросил Сэм.

– Мы можем получить поддержку от всей страны. У Маггадино есть друзья на севере. Здесь, в Нью-Йорке, мы можем рассчитывать на своих друзей. Лючезе обладает большой политической властью. Костелло нам не поможет, но все же он может дать хороший совет. Итальянцы будут голосовать за нас. Евреи начинают тревожиться из-за негритянской преступности. Они раньше были законопослушными гражданами, но теперь, когда возникла угроза их школам и домам, они встревожены. Они будут голосовать за кандидата, стоящего на стороне закона, за такого, как я.

– На это потребуются деньги, – заметил Сэм.

– У меня и у самого их достаточно. Это последнее дело дало большую прибыль, как ты знаешь.

– Да-да.

– И я подумал, что нам могут помочь и другие. В конце концов каждому хотелось бы иметь друга в Вашингтоне.

– О, да, тебе помогут и даже очень охотно, – сказал Сэм. – Я не думаю, что тебе придется лезть в собственный карман.

Конни вошла с дымящимся блюдом. Сэм взял из серебряного ведерка Спуманте, с хлопком открыл его и разлил искрящееся вино.

– А теперь, – Сэм поднял стакан, – мы выпьем за нашего героя, а? Салют!