Одиссея Талбота - Нельсон Демилль

– Люди стареют.

– В этом-то и парадокс, не правда ли? Молодые, у которых впереди еще целая жизнь, безрассудны. А старики трясутся из-за каждого лишнего месяца жизни. – Клаудия пошла к двери. – Ты спрашиваешь, что будет с нами? А кто может тебе ответить? Что произойдет в тот момент, когда погаснет солнце? Разумеется, никому из нас не улыбается оказаться в агонизирующей стране. Ведь ты помнишь, что это такое, Рот?

Рот помнил. Голод, болезни, казни, смерть. И дни, и ночи превратились тогда в кошмар.

– Но наш долг и наша судьба – увидеть и засвидетельствовать апокалипсис этой страны. Если нам это удастся и мы выживем, мы будем достойно вознаграждены.

Рот кивнул. Да, то же самое ему говорили в Берлине в 1945 году. Правда, теперь не упоминались ни эксплуататоры трудового народа, ни враги революции. Карлу неожиданно пришла в голову мысль, что он давно уже перестал верить в эту революцию.

Клаудия, казалось, поняла, о чем он думает:

– Все равно уже поздно, Рот. Завтра утром солнце взойдет над другим миром. Наша борьба завершится победой, и ты сможешь отдохнуть. Задача состоит в том, чтобы выжить в течение ближайших двадцати четырех часов.

Она вышла из комнаты.

Рот посмотрел на неподвижно лежащую жену. Перед его взором предстало последнее послание от Генри Кимберли, которое он получил тогда в Берлине. И оно слово в слово совпадало с тем, что ему сейчас сказала Клаудия.

Джордж ван Дорн стоял у окна в своем кабинете на первом этаже и смотрел на лужайку.

– Неплохая вечеринка. По-моему, все идет удачно.

– Мне кажется, все идет отлично, Джордж, – откликнулся Том Гренвил. – Может, выйдем наружу?

– Нет. Ненавижу эти вечеринки.

Гренвил пожал плечами. Странный он человек, этот Джордж.

– Приготовить тебе выпить?

– Нет, сегодня мне нужна ясная голова, – ответил ван Дорн.

Брови у Гренвила удивленно поползли вверх.

– Кстати, и тебе тоже, – добавил ван Дорн.

Том Гренвил посмотрел на стакан в своей руке и поставил его на небольшой столик. Ван Дорн отвернулся от окна и принялся вышагивать по кабинету. Руки он сцепил за спиной. Гренвил следил за ним. По мере движения ван Дорна в поле зрения Тома одна за другой попадали развешенные по стенам большие карты времен Второй мировой войны.

– О чем ты задумался, Джордж? – спросил он у ван Дорна.

Тот остановился.

– О многом. – Он посмотрел на каминные часы. – Думаю, мне пора начинать атаку вражеских позиций.

– Атаку? А, ты о фейерверке, – улыбнулся Гренвил.

Ван Дорн кивнул.

– Сядь, Том. Мне нужно поговорить с тобой.

Гренвил присел на краешек кресла с высокой спинкой. Ван Дорн остался стоять. Несколько секунд он молчал, потом сказал:

– Я очень уважал твоего отца, Том. Его гибель уже после войны в японском лагере для военнопленных сильно потрясла меня. Скажу честно, сильнее, чем если бы он погиб на поле боя.

Гренвил осторожно кивнул.

– Так вот, именно из уважения к твоему отцу я буду говорить с тобой откровенно, как с близким человеком. О твоей жене.

Лицо Гренвила приняло почти разочарованное выражение, словно он ожидал, что ван Дорн готовится обсудить с ним важный деловой вопрос, и обманулся в своих ожиданиях.

– Ах, это…

– Мне хотелось бы соблюсти такт и в то же время назвать вещи своими именами. – Ван Дорн зажег сигару и выпустил струю дыма. – Она путается с каждым прохожим. Что ты собираешься предпринять в связи с этим?

Гренвил пригладил волосы и опустил глаза. Так вот оно что! Его семейные проблемы начинают мешать работе. Это уже серьезно.

– Я разведусь с ней.

– При обычных обстоятельствах я бы согласился, но нынешняя ситуация подсказывает несколько другое решение. – Ван Дорн потер свой тяжелый подбородок. – Джоан в прекрасной физической форме. Знаешь, Том, во время войны УСС привлекало агентов и исполнителей всевозможных типов. Зачастую для единовременного использования по тому профилю, который этому человеку больше всего соответствовал.

– Джордж, если ты полагаешь, что я в твердом уме позволю своей жене использовать ее физическую привлекательность для выполнения какого-то там задания…

Ван Дорн остановил Гренвила коротким взмахом руки:

– Ты не о том говоришь! Я могу найти для такого рода заданий хоть пятьдесят сногсшибательных красоток… Да, мне нужно тело Джоан, но в особом смысле, для выполнения очень сложного задания. Мне нужен человек выносливый и, главное, очень стройный, я сказал бы даже, мальчишески стройный. А ведь несмотря на всю привлекательность Джоан, фигура у нее, как у мальчика.

«По-моему, даже у змеи грудь и задница больше», – добавил он про себя.

Гренвил откашлялся:

– Я не думаю, что Джоан пойдет на…

– У меня на нее досье такой толщины, что, встав на него, можно легко сменить лампочку на потолке. Я ведь могу устроить так, что если она откажется играть в нашу игру, то может оказаться самой бедной разведенкой в Скаредсиле. – Ван Дорн вонзил взгляд в переносицу Гренвила. – Ты же знаешь, пытаться обмануть меня очень опасно…

Неожиданно дверь в кабинет распахнулась. Ван Дорн быстро обернулся. На пороге стояла его жена, Китти, балансируя подносом в одной руке.

– Ах, вот ты где!

– Рад тебя видеть, – откликнулся ван Дорн.

– Том, где же Джоан? – спросила Китти. – Что-то я ее давно не вижу.

Гренвил слабо улыбнулся:

– По-моему, она пошла в туалет.

Китти притворно нахмурила брови:

– И что вы делаете в этой душной, прокуренной комнате?

– Разве не видишь? Занимаемся с Томом любовью, – в тон ей ответил ван Дорн.

– Ах, Джордж, ты несносен. – Китти протянула поднос Тому Гренвилу. – Попробуй этот паштет. И сядь.

Гренвил сделал то, что ему было сказано, и именно в том порядке.

Китти повернулась к мужу и протянула ему поднос:

– На этот раз Карл просто на высоте. Такое разнообразие и изысканность!

Ван Дорн взял маленький бутерброд с лососиной. Кусочек рыбы был свернут наподобие бутона розы. Джордж пригляделся и увидел на рыбе какие-то капельки, похожие на капли масла или желе. Немного подумав, ван Дорн отправил бутерброд в рот.

– Какая-то кошачья еда. В следующий раз зажарим на вертеле теленка или пару барашков.

Китти поставила поднос на столик.

– Джордж, все ждут фейерверка.

– Ну так пусть заплатят команде, чтобы она быстрее начинала.

На лицо Китти ван Дорн легла тень, как будто она вспомнила что-то неприятное.

– Джордж, а что это за команда? Я раньше никогда этих людей не видела. Где ребята из фирмы Гренальди?

– Взлетели на воздух.

Китти повернулась к Тому Гренвилу:

– Пиротехническая фирма Гренальди известна всей стране. Джордж обычно пользуется их услугами.

– Да, я слышал о них… – начал было Том.

Ван Дорн, перебив его, спросил жену:

– Ты видела Пемброука?

– Пемброука? – Та задумалась.

– Да, этого длинного англичанина с холодной физиономией, – почти рявкнул ван Дорн.

– Ах, да… Приятеля Тома и Джоан. По-моему, он себя неважно почувствовал и отправился в свою комнату.

– Пошли за ним.

– Дело в том, что он почувствовал…

Джордж ван Дорн глубоко затянулся сигарным дымом. Явный признак того, что он сейчас взорвется.

Китти быстро пошла к двери.

– Да, дорогой. – Она исчезла в коридоре.

Ван Дорн бросил взгляд на Гренвила, видимо, желая убедиться в том, что тот не пропустил урок правильного обращения с женой. Том выглядел удрученным. Он встал.

– Думаю, мне лучше пойти.

– А я так не думаю, – резко возразил ван Дорн.

В эту секунду звякнул колокольчик. Джордж ван Дорн встал, пересек весь кабинет и исчез за зеленой японской ширмой. Через секунду он появился оттуда с телексной лентой в руке, прошел к висевшей на стене картине, откинул ее на петлях, открыл спрятанный за ней стенной сейф, достал оттуда небольшую шифровальную книгу и протянул ее и телекс Гренвилу.

– Расшифруй это сообщение. А потом мы закончим разговор о твоей жене.

Гренвил взял телекс и книгу и уселся за стол ван Дорна.

Сам ван Дорн распахнул большие французские двери, которые вели в маленький садик. Он спустился по ступенькам и, устроившись в деревянном кресле, задумчиво начал пускать вверх колечки сигарного дыма, прислушиваясь к шуму вечеринки.

Ван Дорн подумал о Патрике О'Брайене. Теперь таинственная мантия руководителя организации может лечь на его, ван Дорна, плечи. Хотя никто толком и не знал, как и кем этот вопрос решается.

Он подумал о Стайлере, Тэннере и Абрамсе. Как-то обстоят у них дела? Мнение ван Дорна об Абрамсе в последнее время существенно изменилось в лучшую сторону. Да, О'Брайен умеет разбираться в людях.