Рама Явленный - Артур Кларк

Скрючившаяся октопаучиха вдруг метнулась в толпу – в ту сторону, где стояли люди. Толпа отступила назад, и Элли, оказавшаяся ближе всех к тому месту свалки, упала на землю. Менее чем за ниллет полиция с помощью Арчи и нескольких матрикулирующих молодых вновь схватила беглянку.

– Нежелание явиться на запланированную терминацию является одним из самых худших преступлений, которые может совершить октопаук, – сказал полицейский. – Оно наказывается немедленной терминацией сразу после задержания.

Один из полицейских извлек из наплечной сумки несколько извивающихся червеподобных существ. Преступная октопаучиха отчаянно противилась, но двое полицейских затолкали червей ей в рот. Каждый из них дважды ударил осужденную жезлом, и она рухнула между своими палачами. Уже успевшая подняться на ноги Элли не смогла подавить крик ужаса, когда существа исчезли во рту октопаучихи. Та ощутила дурноту, но смерть наступила быстро.

Возвращаясь рука об руку с Арчи и Синим Доктором по площади обратно к стоянке, где их ожидала повозка, никто из людей не проронил ни слова. Николь была настолько ошеломлена увиденным, что даже не вспомнила о картине, на которой, как ей показалось, было изображено человеческое лицо.

Николь так и не сумела заснуть и посреди ночи услышала шум в гостиной. Она торопливо поднялась с постели и накинула халат. Не включая света, Элли сидела на кушетке. Николь опустилась возле дочери и взяла ее за руки.

– Не смогла уснуть, мама. Я все передумала, но ничего не складывается... мне кажется, что меня предали.

– Понимаю, Элли. Я ощущаю то же самое.

– Я думала, что _понимаю_ октопауков. Я доверяла им... я считала, что они во многом выше нас, но после увиденного сегодня...

– Убийство не радует никого. Даже Ричард сперва ужаснулся... Но, когда мы легли спать, шепнул мне: он не сомневается в том, что эпизод на улице инсценирован специально для матрикуляторов... Еще посоветовал не делать сразу далеко идущих выводов и не позволять себе излишней эмоциональной реакции на отдельный инцидент...

– Я еще никогда не видела, чтобы разумное существо убивали прямо на моих глазах... И за какое преступление? За нежелание явиться на терминацию?

– Мы не можем судить их теми же критериями, что и людей. Октопауки вид совершенно другой, их социальная организация полностью отличается от нашей и наверняка даже сложнее. Мы только начинаем их понимать... Не забудь – они вылечили Эпонину от RV-41 и позволили нам воспользоваться их техникой, когда у нас возникли трудности при рождении Мариуса.

– Я не забыла, – ответила Элли. Она помолчала несколько секунд. Знаешь, мама, я разочарована: как тогда в Новом Эдеме удивлялась, почему люди, способные делать добро, могут терпеть тирана, подобного Накамуре. А теперь оказалось, что и октопауки могут быть столь же скверными на свой лад... повсюду так много несправедливости...

Николь утешила дочь, обняв ее за плечи. «Нет легких ответов, моя дорогая Элли», – подумала она. Перед ее умственным взором торопливо пробежала цепь невероятных событий прошедшей ночи, в том числе и оставшаяся неизвестной женщина на фреске октопауков. «Зачем же все это, бабуся? – спросила она себя. – Действительно ли там было это лицо или ты переутомилась и излишнее фантазии начинают смущать тебя?»

8

Окончив бритье, Макс смыл с лица остаток желе, что служило здесь кремом для бритья. Помедлив, вытащил пробку, и вода исчезла из каменного умывальника. Тщательно вытершись небольшим полотенцем, Макс вернулся к Эпонине, сидевшей на кровати с Мариусом на руках.

– Ну, мамзелька, – усмехнулся он, – скажу тебе честно – волнуюсь: с кем, с кем, а с Верховным Оптимизатором еще не встречался. – Он подошел к ней. – Помню, правда, был я раз в Литл-Роке на встрече фермеров, пришлось сидеть на банкете рядом с губернатором Арканзаса... Тогда я тоже нервничал, но чуть-чуть.

Эпонина улыбнулась.

– Вот волнующимся я представить тебя не могу.

Макс молча глядел на жену и сына. Младенец ворковал за едой.

– А тебе действительно приятно возиться с ним?

Эпонина кивнула.

– Такого удовольствия я еще не испытывала. Чувства – не знаю точного слова, – быть может, общности, близости... это неописуемо.

Макс покачал головой.

– Да, мы ведем удивительную жизнь! Прошлой ночью, меняя Мариусу пеленки, я подумал: вот мы, как миллионы людей, возимся со своим первенцем, а за дверями этого дома город инопланетян, в котором заправляют... – мысль свою он не закончил.

– С последней недели Элли переменилась, – произнесла Эпонина. – Она словно погасла и все разговаривает о Роберте...

– Казнь потрясла ее, – прокомментировал Макс. – Наверное, женщины от природы более чувствительны к насилию. Помню, как Клайд с Виноной поженились. Он привез ее к себе на ферму, и когда нам пришлось зарезать парочку свиней, лицо у нее стало совсем белым... она ничего не сказала, но больше смотреть не стала.

– Элли молчит о событиях той ночи, – проговорила Эпонина, перекладывая Мариуса к другой груди. – Это вовсе на нее не похоже.

– Вчера вечером Ричард попросил у Арчи объяснений, когда они обсуждали список деталей, необходимых для изготовления транслятора для каждого из нас... Он утверждает, что поганый октопаук вилял, как лиса, и прямых ответов не давал. Арчи даже не стал подтверждать то, что Синий Доктор рассказывала Николь о принципах терминационной политики.

– Жутковато, не правда ли? – Эпонина скривилась и продолжила:

– А Николь говорила, что Синий Доктор несколько раз ей все повторила, а потом она сама пересказала то же самое на английском в присутствии Синего Доктора, чтобы удостовериться в том, что правильно все поняла.

– Ничего сложного, – Макс выдавил улыбку, – даже для фермера. Любой взрослый октопаук, вклад которого в нужды колонии за определенный период времени не равен ресурсам, израсходованным на поддержание его жизни, зачисляется в терминационный список. И если виновный не исправляется, после назначенного времени его терминируют.

– Синий Доктор говорила, – ответила Эпонина после короткой паузы, – что политику определяют оптимизаторы. Они решают, кто чего стоит...

– Я знаю, – сказал Макс, опуская руку, чтобы погладить младенца по спинке. – Наверное, поэтому Ричард и Николь так волнуются сегодня. Нас никто не упрекал, но мы пользуемся ресурсами колонии достаточно долго и едва ли способны как-то расплатиться с ними...

– Ты готов. Макс? – Николь просунула в дверь голову. – Все уже вышли и ждут у фонтана.

Макс наклонился и поцеловал Эпонину.

– А вы с Патриком сумеете справиться с Бенджи и детьми? – спросил он.