Сто рентген за удачу - Вадим Филоненко

Нет. Я останусь здесь, дам время бойцам блокировать здание, а потом выйду к ним. Причем сделаю это так, что они будут вынуждены открыть огонь на поражение…

А что же делать с Алексом? Свернуть ему шею или перерезать глотку? Несколько мгновений я прикидывал варианты, а потом брезгливо поморщился. Нет! Я не стану марать об эту гадину руки! Он все равно не жилец — профессор Зинчук наверняка расскажет научной общественности, как Разенков обещал мне липовую операцию и вымогал за это деньги. Начальник научного лагеря Рыбачук захочет провести расследование, а его заму по хозяйству Вишневскому такое не с руки. Олег Вишневский испугается, что Алекс сдаст его со всеми потрохами, расскажет и о махинациях с Потапом, и о других делишках. Я хорошо знаю Олега — опасаясь расследования, он в момент подстроит Разенкову несчастный случай с летальным исходом.

А если Алексу все же удастся выкрутиться, значит, капризная госпожа удача играет эту партию на его стороне. Раз так — пусть живет, тварь. Тем более что, если бы не он, я не рыскал бы по АТРИ в постоянном поиске денег, не взялся за работу Волкодава и не обнаружил бы лекарства для Потапа…

Я почти дружелюбно посмотрел на генетика:

— Алекс, у тебя есть оружие? Пистолет какой-нибудь, а?

— Бедуин… не убивай…

Разек трясся и плакал. Он уже перешел грань смертельного ужаса и был готов на все, лишь бы остаться в живых. Ладно, пусть плачет, только бы в штаны не наложил. Не хочу в последний миг своей жизни ощущать вонь дерьма, хотя это было бы по-своему символично. Я хмыкнул и переспросил:

— Так где лежит пистолет, Алекс?

— В… ящ-щике… стола… — пролязгал зубами он.

Пистолет оказался обычным армейским «Ярыгиным». Обойма лежала рядом. Я проверил, что в ней за патроны. Обычные, не бронебойные. Это хорошо. Значит, эскаду бойцов внутреннего охранения не пробьют.

Я не торопясь вставил обойму, оттянул затвор, досылая патрон в патронник, обхватил Разека свободной рукой и подтолкнул к окну:

— Давай выходим. Только сначала крикни воякам, чтобы отошли на двадцать метров назад.

Вообще, на Стрелке каждое помещение выше первого этажа имело два выхода: один — обычный, через общий коридор, а второй — запасной, по металлической лестнице, которая вела из окна прямо на улицу. Мера вынужденная — на тот случай, если основной выход окажется заблокированным аномалиями, тогда в помещение можно будет войти-выйти через окно.

Разенков жил на втором этаже, поэтому спускаться пришлось по наружной лестнице. Вояки, повинуясь воплям Алекса, оттянулись назад и ощетинились автоматами.

Я крепко держал заложника, демонстрируя серьезность своих намерений, и в то же время старался двигаться так, чтобы быть легкой мишенью для снайперов. Но они почему-то и не думали стрелять. Наоборот, командир охранной роты попытался вступить со мной в переговоры:

— Бедуин, не дури! Отпусти заложника, брось оружие и давай поговорим.

— Давай поговорим, — согласился я. — Предоставьте мне вертолет с полным баком и… — Я задумался. Что там обычно просят пойманные террористы? — Бутылку пива и миллион баксов мелкими непомеченными купюрами!

Ротный некоторое время растерянно молчал — переваривал услышанное, а потом вдруг кто-то громко спросил:

— А ракету тебе, случайно, не надо? Чтоб сразу на Луну, а? — Марек, а это был именно он, раздвинул бойцов и попытался подойти ко мне, но его не пустили. Завязалась возня, Марека скрутили и поволокли куда-то в глубь лагеря, а он вырывался и пытался что-то кричать, но я разобрал только «Бедуин!..», а дальше то ли «прощай», то ли «прости», то ли «подожди»…

Я покачал головой: нечего мне больше ждать. Кроме «выстрела милосердия». А его-то бойцы и не торопились дарить мне. Самому же пускать себе пулю в лоб не хотелось до отвращения. Нет уж! Вон тут вокруг сколько вояк собралось. Это их работа — обезвреживать всяких террористов, так что флаг им в одно место. А я их немного подтолкну…

Отшвырнув Разека в сторону, я открыл огонь по бойцам, стараясь попадать в самые защищенные броней места. И они не могли не начать стрелять в ответ…

Пуля прошила мне плечо, другая раздробила ключицу, а третья…

Третьей не было, потому что очень знакомый и очень властный голос проревел:

— Прекратить огонь! — Вперед вышел мой бывший начальник, руководитель Учебного Центра подполковник Подбельский. — Немедленно прекратить огонь. Бедуин, мы знаем, что ты не мутант.

Полчаса спустя я сидел в лазарете на больничной койке, а в соседнем помещении готовились к операции два хирурга — собирались извлекать пулю и латать мне ключицу. Вообще-то коновалы хотели уложить меня на операционный стол сразу, но я выпросил у них небольшую паузу, чтобы переговорить с Доком. Марек, естественно, вертелся рядом и вставлял свои комментарии в разговор.

— Ты не мутант, Бедуин, — повторил ошарашивающую новость Зинчук.

— Это как? А кто же?

— Есть такое понятие… — завел свою шарманку профессор.

— Док, давай без научной пурги, — поспешно остановил его Марек.

Зинчук слегка сбился и недоуменно посмотрел на молдаванина:

— Без пурги? А при чем здесь пурга?

— Ну, без бодяги, — пояснил Марек.

— Бодя?.. Как ты сказал? — переспросил Зинчук. В его глазах плясали чертики.

— Док! — не выдержал я. — Ты потом научишь молдаванина литературному русскому языку, а сейчас…

— Ну, ладно-ладно… Короче, ты экстрасенс… — Иван Аркадьевич несколько мгновений наслаждался моей перекошенной физиономией и только потом соизволил пояснить: — Видишь ли, мутанты имеют генетические изменения в организме — на уровне ДНК. Объясню на примере. У всех живых организмов на нашей Земле спираль ДНК состоит из одной или двух цепочек. У человека их две. А вот у изгоев таких цепочек три или даже четыре. Понимаешь?

Я неопределенно кивнул. Марек с откровенной скукой пялился в окно.

— Экспресс-анализ выявляет мутации почти безошибочно по наличию этих дополнительных цепочек ДНК, — продолжал Зинчук. — Так вот: у тебя таких отклонений нет.

— Я, конечно, очень рад за него, — встрял Марек, — но тогда откуда взялись все его способности?

— Постараюсь объяснить, хотя… — Зинчук насмешливо посмотрел на Марека. — Чтобы вы оба поняли, мне придется немного нагнать научной метели…

— Пурги, Док. — Марек весело блеснул глазами. — Правильно говорить «пурги».

— Хорош прикалываться! — потерял терпение я. — Док, пожалуйста, объясни в двух словах и попроще…

— Постараюсь… Хотя такого дремучего невежества… — Зинчук выразительно посмотрел на Марека, — я давно не встречал.

— Зато я стреляю хорошо, — не моргнув глазом, парировал Марек.

— Если не угомонишься, выставлю вон, — мрачно пообещал я молдаванину.

Марек сделал вид, что обиделся, но замолчал.

— Итак, — начал лекцию Зинчук, — как вы знаете… хотя вы-то как раз и не знаете… человеческий мозг до конца не изучен. Известно лишь, что у среднестатистического человека его потенциал задействован всего на десять процентов. Какие возможности скрываются в оставшихся девяноста, даже страшно себе представить. Вероятно, каждый из нас мог бы двигать предметы силой мысли или быть телепатом, если бы только сумел пользоваться своим мозгом более активно. Впрочем, у некоторых людей, так называемых экстрасенсов, целителей, предсказателей, работают от одного до трех дополнительных процентов мозга. Они «включаются» либо от рождения, либо от какого-либо внешнего воздействия, например удара молнии, травмы или болезни… Так и у тебя, Бедуин, явно была предрасположенность к чему-то подобному. Наверняка тебе и раньше случалось предвидеть ближайшее будущее или «чувствовать» окружающих людей.

— Точно, — признался я. — У меня всегда была хорошо развита интуиция.

— Вот видишь. Способности просто дремали до поры до времени, но когда ты сопротивлялся ка-облучению на «Октябренке», включились резервные силы организма, и паранормальные способности в том числе. Кстати, подобное могло произойти не только в АТРИ, но и на Большой земле…

— …Если бы ему хорошенько приложили по башке, да? Или от души шандарахнуло молнией? Я правильно фишку просек? — уточнил Марек.

Зинчук сделал вредное лицо и собирался ответить ему, но я поспешил вмешаться:

— Но как ты догадался, Док?

— Во-первых, по анализу ДНК. Помнишь, я проводил тесты и у тебя, и у настоящих мутантов из клана изгоев? Уже тогда у меня появились первые сомнения на твой счет. Поэтому, как только мы оказались на Стрелке, я покопался в компьютере Разенкова, нашел весь материал, который он собрал по тебе — исследования твоего мозга и прочего, проследил динамику развития процесса и сделал единственный бесспорный вывод: ты человек.