Компульсивная красота - Хэл Фостер

// Documents. № 34 (Juin 1934); существенно, что этот номер завершается фрагментом из «Безумной любви» под названием «Уравнение найденного объекта». Дали описывает анахронизм в терминах травмы или «шока» (commotions): анахронизм оставляет отметину «в нашей плоти и в наших воспоминаниях» и выражает «пугающую белизну ободранной кости нашей собственной смерти».

497

Dalí S. De la beauté terrifiante. P. 73.

498

Художественные изделия (фр.).

499

Об этой стороне его деятельности см.: Ades D. Dalí and Surrealism. P. 168–169. Avida Dollars (исп. иск. «жадный до долларов») — презрительное прозвище, которое дал Дали Бретон.

500

Смелое, рискованное, на грани допустимого (фр.).

501

Сьюзен Сонтаг в «Заметках о кэмпе» (1964) рассматривает ар-нуво как один из предпочтительных объектов этого вкуса, тяготеющего к démodé. С точки зрения Сонтаг, суть кэмпа — в эстетизации, андрогинизации, более того — любой «театрализации переживания», которая истерически смешивает между собой природу и культуру, мужское и женское и т. д. Поэтому она ссылается на гей-культуру, на инсценировку гендера, на «бытие как исполнение роли». Но это смешение, полагает она, в конечном счете сводится скорее к дендистской двойственности, нежели к критическому опровержению: «Кэмп — это решение проблемы: как быть денди в век массовой культуры» (Сонтаг С. Против интерпретации и другие эссе / Пер. под ред. Б. Дубина. М.: Ад Маргинем Пресс, 2014. С. 289–307).

502

Desnos R. Imagerie modern // Documents. № 1 (Décembre 1929). P. 377–378.

503

Lévi-Strauss C. New York in 1941 [1977] // Lévi-Strauss C. The View from Afar / Trans. J. Neugroschel and Ph. Hoss. New York: Basic Books, 1985. P. 258–267. Леви-Строс улавливает не только ауру, но и историчность старомодного: «В качестве реликтов и свидетелей эпохи, которая уже была индустриальной, но в которую экономическое давление и требования массового производства еще не были такими настоятельными и допускали сохранение прошлых форм и существование бесполезных украшений, эти предметы приобрели почти сверхъестественное качество. В наши дни они свидетельствуют о все еще реальном присутствии утраченного мира. <…> Сегодня все эти объекты [старые керосиновые лампы, старомодная одежда, безделушки конца XIX века] с алчностью собираются в парижских магазинах» (p. 263).

504

Некоторые авторы, близкие сюрреализму на раннем этапе (например, Пьер Дрие Ла Рошель), позднее стали фашистами или симпатизировали фашизму. Об этой связи см.: Kaplan A. Y. Reproductions of Banality: Fascism, Literature, and French Intellectual Life. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1986.

505

Dalí S. The Unspeakable Confessions of Salvador Dalí, as told to André Parinaud [1973]. London: W. H. Allen, 1976; Dalí S. Honneur à l’ objet // Cahiers d’ Art. Vol. 11. № 1–2 (1936). В четвертой главе я отмечал эту, по-разному опосредуемую, мазохистскую тенденцию, характерную как для фашизма, так и для сюрреализма.

506

Об изгнании Дали из рядов сюрреалистов на основании его «контрреволюционных действий, связанных с прославлением гитлеровского фашизма» см.: Ades D. Dalí and Surrealism. P. 106–108.

507

В 1936 году, через несколько лет после статьи о сюрреализме, Беньямин писал в «Произведении искусства в эпоху его технической воспроизводимости», что «ряд устаревших понятий — таких как творчество и гениальность, вечная ценность и таинство» — должны быть отброшены (Беньямин В. Озарения. С. 123). Фашизм, по его мнению, контаминировал эти ценности, и для противостояния ему требуются более сильные средства, чем сюрреалистическое старомодное, — хотя здесь Беньямин испытал также влияние других авторов, в частности Брехта и производственников. Совокупность этих факторов привела его к преувеличенно положительной оценке антиауратичного. Тем самым он отстаивал эмансипацию искусства от ритуала. По иронии судьбы эта эмансипация лишь поставила искусство перед жесткой альтернативой, сформулированной Беньямином в конце статьи: политизация искусства или эстетизация политики. С ретроспективной точки зрения это не кажется такой уж альтернативой для 1936 года. Даже в ходе своих рассуждений, отворачиваясь от фашизма в позиции ритуала, Беньямин снова сталкивается с ним в позиции «спектакля».

508

Bloch E. Gesamtausgabe in 16 Bänden. Bd. 4: Erbschaft dieser Zeit. Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1985. S. 104. Осознание несинхронности, которым Блох, быть может, также обязан сюрреализму, характерно для этого исторического момента, описанного Грамши как «междуцарствие», в котором «проявляется большое многообразие болезненных симптомов» (Грамши А. Искусство и политика: В 2 т. Т. 1 / Пер. Р. Хлодовского и др. М.: Искусство, 1991. С. 250), а Блох — как время «разложения и одновременно рождения» (p. 15).

509

Bloch E. Gesamtausgabe in 16 Bänden. Bd. 4: Erbschaft dieser Zeit. S. 117.

510

Ibid. S. 109.

511

Ibid. S. 123.

512

Ibid.

513

См. например, рассуждения Грамши об «окаменелостях» в: Грамши А. Тюремные тетради // Грамши А. Искусство и политика: В 2 т. Т. 2 / Пер. Р. Хлодовского и др. М.: Искусство, 1991. С. 96. Его рассуждения об «американизме и фордизме» также задействуют диалектику механически-коммодифицированного и старомодного, но иначе, чем в сюрреализме (см.: Грамши А. Избр. произв.: В 3 т. Т. 3: Тюремные тетради / Пер. В. Бондарчука, Э. Егермана, И. Левина. М.: Изд-во иностранной лит., 1959. С. 416–454).

514

См.: Беньямин В. Сюрреализм: последняя моментальная фотография европейской интеллигенции. С. 279. Ср.: «Марксистской пропаганде недостает контрпространства по отношению к мифу, преобразования мифических начал — в реальные, дионисийских грез — в революционные <…> Вульгарным марксистам нет дела до примитивного и утопического, национал-социалисты своей привлекательностью обязаны им, и этим дело не ограничится. Рай и ад, теология и берсерки без боя уступаются силам реакции» (Bloch E. Gesamtausgabe in 16 Bänden. Bd. 4: Erbschaft dieser Zeit. S. 66). Это наводит на мысль о наших днях.

515

Что и делает Блох в одном из разделов «Наследия нашего времени» под названием «Иероглифы XIX столетия» (Bloch E. Gesamtausgabe in 16 Bänden. Bd. 4: Erbschaft dieser Zeit. S. 381–387).

516

Некоторые группы из окружения сюрреалистов (например, Коллеж социологии, созданный Батаем, Кайуа и Лейрисом) обращались к той же проблематике, которую эксплуатировал фашизм: природе сакрального, жертвоприношению как фундаменту социальности, современной тяге к атавистическому, — в контексте антропологической критики, которая, будучи осведомлена о влечении к смерти, в то же время не совсем