Необыкновенные приключения юных кубанцев - Ольга Репьева

Вегетарианская пища островитян, вкусная и сытная, и на этот раз быстро утолила голод, восстановила силы. После завтрака Танба знаками и жестами стал приглашать Андрея пройти с ним на территорию, где уже собрались люди. Как можно было догадаться, чтобы отведать мяса принесённой добычи. При этом показывал на кортик и складник — их, дескать, надо прихватить тоже.

— Кука Баку? Пожалста, — сказал он. — Но лично я бы охотнее пару часиков соснул. Не понимаешь? Ну, ладно, сходим… Только я эту собачатину исть не стану, говорю заранее!

И Андрей стал натягивать штаны и рубашку, чтобы не шокировать чернокожее общество. Да и опасно находиться раздетому на таком солнцепёке.

В надежде на угощение и просто поглазеть собралось всё население, кроме женщин с малышами. Детвора постарше устроились с родителями, точнее — папами, в холодке банановых деревьев, столь же широколиственных, как и пальмы кокосовые, но пониже и росших купами по нескольку штук и потому более тенистых. Все ждали, когда освежуют тушу и приступят к дележу деликатесной еды, перепадавшей, видимо, нечасто.

Шкуру отделяли, орудуя костяным и бамбуковым ножами, двое сноровистых малых, третий отгонял крупных изумрудных мух-падальщиц. С позволения Андрея Танба предложил им Кука Баку. О чудо-клыке те уже были наслышаны и воспользовались им охотно; дело пошло намного быстрей. Складник дать не захотел: понабьётся дряни, а чем отмоешь?

Зверь оказался упитанным, мускулистым. Вспоров ему брюхо, мясники вывалили требуху и положили поблизости. Её тотчас облепили мухи, почти перестав мешать разделывать остальное. Клыкастую голову, огромную, как у кабана, отпугиватель мух отнёс и положил на приготовленную для костра кучу сухой травы. Видимо, в качестве пожертвования духам (Андрей позже узнал, что в представлении этих дикарей всё, что их окружало, имело своего бога, или духа). Сердце, лёгкие и прочие внутренние органы вождь, видимо, по традиции, передал представителю шамана, который сразу же отнёс всё это в его вигвам. После чего жрец появился снаружи при всех своих регалиях — побрякушках-причиндалах — и заходился скакать на полусогнутых ногах вокруг своего жилища, стуча колотушкой по пустотелой колоде, обтянутой с одной стороны кожей.

Заинтересовавшись этим чудачеством, Андрей захотел подойти поближе и узнать, зачем он это делает, — уж не концерт ли закатил в знак благодарности за щедрое подношение? Предложил Танбе составить компанию, но тот завертел головой, замахал руками и отказался наотрез.

— Не хочешь — не надо. А мне интересно. — И он отправился один.

При его приближении шаман перестал дурачиться и, не скрывая недовольства, нырнул внутрь жилища. У входа возникли двое молодцов, уже попадавшихся на глаза ранее. По всей вероятности, им дано было указание задержать непрошенного гостя, однако сделать этого они не посмели стояли, как заворожённые. Дружески кивнув им, прошёл внутрь вигвама.

Душное помещение разделено на три отсека. Из левого, высунувшись наполовину из— за циновки-гардины, на него с любопытством взирала полногрудая молодуха не старше восемнадцати лет, скрывшаяся после его приветственного кивка. Средний оказался задраенным массивным матом, а в правом встретился со взглядами хозяина и мужика с жидкой бороденкой, но без усов. Последний стоял на коленях перед неким сооружением напоминающим букву «П».

— Ба, да тут идёт добывание огня! — догадался Андрей.

В пол вделаны два чурака, к которым сверху прилажен горизонтально третий, с канавкой посередине. Канавка заполнена волокном вроде конопляной пакли. Сидящий на пятках туземец ёрзал по ней взад-вперёд куском дерева, пытаясь за счёт трения заставить паклю возгореться.

С появлением нежелательного посетителя шаман, сняв с себя причиндалы, покинул помещение, а оставшийся, перестав трудиться, со страхом и любопытством разглядывал вошедшего. Андрей пощупал канавку — она была горячей, от неё исходил запах гари и в одном месте чернела обугленная выемка. «Похоже, недавно тлела, — подумал он. — Но либо потухла, либо была потушена умышленно. Не для того ли, чтобы свалить вину на меня? Мол, ходют тут усякие, гневают духов, а те не посылают огня… Чем не случай если не вызвать возмущение, то хотя бы урвать ещё мяса под видом задобрить духа огня? Он ведь тот же поп, а эти на выдумки горазды: то у них вдруг икона слезу пускает, то обновится всего за одну ночь…

Вышел из вигвама — точно: шаман что-то объясняет публике, а тем временем один из его подручных с изрядным куском мякоти отошёл от туши, почти полностью уже разделанной на мелкие порции.

— Вот, пожалста: ещё оттяпал! Но я эту твою хитрую лавочку поломаю! — вслух проворчал Андрей, возвращаясь.

У него сложилось подозрение, что этот толстомясый тип заимел неограниченную власть благодаря огню. Он или держит в секрете этот примитивный способ, или внушил своей необразованной пастве, что духи сделали его своим наместником на острове, и поэтому, мол, никто, кроме него, не имеет права владеть и распоряжаться этим даром небесным… Может, потому и копья у ребят были тупыми, что этот чёрт редко балует людей огнем, с помощью которого охотники до сих пор затачивали наконечники?

Рассуждая таким образом, обратил внимание, что почти у каждого вигвама хозяйки приготовили копешки из травы и хвороста. Осталось поджечь — и костёр для обжаривания лакомства готов.

В это время вождь племени уже вручал по одной-две порции мяса подходившим к нему с ребятнёй отцам семейств. Те передавали кто дочери, кто сыну, которые тут же мчались к матерям-бабушкам. А сами оставались дожидаться, когда зажгут главный костёр, чтобы взять огоньку для собственного.

Не дожидаясь, пока местный огнедобытчик соизволит поджечь, Андрей подвёл Танбу к главному костру, чтобы спросить, не пора ли разводить огонь. Не совсем поняв, что от него хотят, сын вождя показал в сторону вигвама, вокруг которого шаман возобновил свой неуклюжий-танец.

— Ха, опять он дурью мается! — усмехнулся презрительно. — Специально, чтоб думали, будто у духов выпрашивает…

Присев, чиркнул зажигалкой, и сухая, как порох, трава тут же взялась пламенем. По толпе прокатился возглас удивления, перешедшего затем в крики радости, особенно среди детворы. Шаман, заметив пылающий костёр, перестал прыгать, постоял в недоумении и скрылся в вигваме. А мужики, уже получившие свои порции, стали подходить с пучками пакли из волокон спелых кокосовых орехов, поджигали и спешили каждый к своему очагу. Андрей хотел было пройти и зажечь всем костры с помощью зажигалки, но передумал: надо бензин экономить, неизвестно, сколько его там осталось.