Соль - Адам Робертс

Я хмурюсь и отсылаю мальчика взмахом руки. Ничего хорошего не случится, если меня застанут за беседой с элевполийцем. Руби будет в шоке. И как раз перед тем, как он отворачивается и уносит свое ведро и другие принадлежности в специальный ящик под лестницей, я замечаю, как его лицо возвращается к прежнему несчастному выражению. Сейчас, когда я пишу эти строки, смутное чувство печали закрадывается в мою душу. Но в то же время, если быть честной, под грустью скрывается затаенное ликование, потому что в моих силах поднять мальчика с колен только для того, чтобы снова унизить.

Как-то раз Сокровищницу посетила жена одного из старших офицеров. Наверное, у нее была какая-то официальная причина для прихода, подготовка оснований для военной ревизии или что-то в этом роде. Но на самом деле она явилась покрасоваться перед нами тремя. Посетительница знала Руби по Клубу офицерских жен, а в наших краях оказалась — по ее словам, — чтобы купить новый палантин.

Ее звали Пэл. Крупная женщина со слабым скелетом, который стонал под тяжестью плоти каждый раз, когда она двигалась. Кожа имела странное сходство с деревом — не волокнистая, а скорее пятнистая, — напоминающая лосося по цвету, но, может быть, такой эффект ей придавал макияж. Она надела мешковатое темно-коричневое платье-костюм, которое шелестело, как мертвые листья, когда женщина жестикулировала, или клала ногу на ногу, усевшись на стул. Палантин оказался просто загляденье: тщательно выделанная искусственная норка.

— Ну же, — с придыханием уговаривала она, — потрогайте мех.

Мы потрогали мех:

Пэл стояла перед нами, вытянув обе руки в стороны, как на распятии, палантин укутывал ее от кончиков пальцев левой руки до правой, покоился на ее полной шее.

— Ну не чудо ли? — требовательно вопросила она. Мы все одобрительно загудели.

Потом Пэл села обратно. До войны мы, наверно, предложили бы ей чашечку чая. Но этот напиток в офисе не водился уже больше года.

— Он прекрасен, прекрасен! — повторяла Руби. — Но зачем ты его купила, дорогая Пэл? Он нужен для какого-то события или ты просто решила порадовать своего милого мужа?

— Ну, — сказала Пэл доверительным тоном, — я еще ничего не знаю наверняка, но мой муж сообщил мне, что на следующей неделе намечается маленький прием. И что мы с ним можем оказаться в одной комнате с — только не говорите никому — с Вождем!

Она откинулась назад на спинку стула, на лице было написано: «Ну и что вы об этом думаете?»

Я посмотрела на Руби. Увидела, как она вспыхнула, ее лицевые мускулы заходили ходуном. Присутствие на приеме вместе с Вождем — прекрасная возможность на долгое время стать предметом восхищенных вздохов знакомых и незнакомых людей. Руби искала какой-нибудь способ затмить собеседницу или на худой конец урвать кусочек ее счастья от предстоявшего визита.

На самом деле к Кларе к первой вернулся дар речи.

— О! Я так вам завидую! — наивно восхитилась она. — Мне бы очень хотелось увидеться с Вождем.

— Рода с ним встречалась, — немного быстрее, чем надо, выпалила Руби, — правда ведь, дорогая? И даже не раз, насколько я знаю.

Пэл сделала значительную паузу, прежде чем повернуться ко мне.

— Это правда? — выдохнула она. — Вы на самом деле видели его?

Я почти собралась обреченно вздохнуть, но вовремя сдержалась.

Дело в том, что каждый раз, когда я рассказываю свою историю группе женщин, повествование рано или поздно переходит от славного общения с Вождем к грязи и пеплу последующих событий. В действительности мои новые друзья из церкви скоро обнаружили эту связь и предпочли вообще не поднимать тему на публике. Но Руби недалекая особа. В тот момент она видела только возможность поразить прекрасно одетую богатую леди из высшего общества. Позже, когда разговор неминуемо достигнет больных моментов, она запнется, покраснеет и почувствует себя полной дурой. Но из-за своей природной недальновидности Руби не могла предсказать неприятного развития событий.

— Да, — подтвердила я, — на самом деле так и было.

— Какой он? — нетерпеливо спросила Пэл. — Я однажды видела его, когда он произносил речь перед толпой народа. Я думала тогда, что наш Вождь настоящий мужчина.

На мгновение я позволила себе понадеяться, что воспоминания Пэл уведут ее в сторону и мне не придется пересказывать мою собственную историю. Но она запнулась на последнем слове, как будто внезапно поперхнувшись.

— Но как вы с ним познакомились? По какому случаю? Это было связано с делами Сокровищницы?

— Она встречалась с ним наедине, — авторитетно заявила Руби.

— Неужели?

Я помолчала, но потом с безнадежностью поняла, что от экзекуции мне не отвертеться.

— Это случилось до войны, — начала я. — Он инструктировал меня по поводу установления контактов с врагами. С Алсом. Вождь попросил меня представлять наш народ в дипломатической миссии.

После моих слов повисла тишина. Я почти видела ход мыслей на лице у Пэл. До нее медленно доходил смысл фразы.

— Так это были вы? — воскликнула она, выкатив глаза в крайнем изумлении. — Вы и есть та женщина, которая поехала в Алс? Господи, я бы никогда не подумала…

Мне пришло в голову, что последнее ее замечание прозвучало довольно глупо, если учесть, что Пэл в первый раз увидела меня всего несколько минут назад. Но может, я слишком придираюсь к словам. Люди всегда так говорят. Я уже собиралась было замять разговор, вернуться к обсуждению персоны нашей гостьи, спросив ее что-нибудь про новый палантин, но она, не давая мне опомниться, тут же добавила:

— Но разве вас не взяли в плен? Я слышала, вас подвергли пыткам.

Последнее слово «пыткам» прозвучало полузадушено, интимно-задыхающимся тоном. Как будто до Пэл наконец дошло, что вопрос немного неуместен.

В комнате внезапно стало очень холодно. Я почувствовала непреодолимое желание наорать на эту женщину, на всех женщин, собравшихся вокруг. Я захотела, чтобы ее спокойное выражение легкой жалости на лице преобразовалось в недоумение. Если бы я могла несколькими словами заставить ее окунуться головой в океан боли, чтобы она почувствовала на своей шкуре, что испытала я. Как будто, собиралась прокричать я, о таких вещах можно разговаривать с совершенно незнакомыми людьми! Но внутри меня невидимая рука захлопнула дверь, и вся чернота и разрушительная сила, вся неудержимая злость оказалась запертой за тяжелыми замками. У этого не было имени, просто «это».

После того как «это» произошло, после того как я вернулась с Алса, меня допросили. Несколько военных офицеров предупредили, что мне придется пройти данную процедуру, когда принесли кофе. Их большие глаза, приоткрытые рты при виде моей разорванной рубашки, которую я до сих пор не успела переодеть, при виде всех моих синяков. Они принесли мне кофе и рубашку из армейских запасов, слишком большую и грубую, чтобы чувствовать себя в ней комфортно, но я все равно надела ее.