Железный Совет - Чайна Мьевиль

Слушая шепот Торо, который сообщал обо всем, что улавливали его чувствительные к магическим колебаниям рога, Ори следил за продвижением членов банды.

Они уже вошли в соседний дом.

– У них есть эмпат, – сказал Торо. – Они знают, что мы внутри.

«Разумеется, у них есть чертов эмпат, – подумал Ори. – И эмпат, и шокер, и криомант, и кто угодно». Тут он остановился, чувствуя, как внутри него нарастает истерика.

Что-то его отвлекло. Какое-то ощущение. Шаги на лестнице? Прямо за стеной кто-то пробежал наверх, а остальные затопали вниз по ступенькам. «При первых признаках вторжения они раскалываются: внутренняя охрана идет к мэру, внешняя кидается на врага. Двигаются быстро, чтобы успеть вывести мэра».

Пока милиция спускается, Кит одолевает первый марш, поливая все подряд липким огнем из огнемета, и бежит дальше. За ним идут Руби и Енох с оружием и устраивают ловушки, в это время накатывается первая волна нападающих – им велено отвлечь противника, и телохранители бегут на шум, а Уллиам рассыпает под дверью порох, готовя взрыв. И наконец, вот оно – свидетельство их прорыва. Ори услышал стрельбу.

Он вспомнил, с какой смертоносной грацией двигались «гости»-милиционеры, понадеялся, что внезапность вторжения заставит их смешаться хотя бы ненадолго. На секунду он даже поверил, что банде удастся уйти.

Уллиам взорвал дверь. Значит, вся улица уже знает. Но время страшное, так что, может, соседи не скоро вмешаются. Кто-то из клипейцев наверняка отвлекся от основной работы, чтобы разобраться с новой угрозой. Первый этаж наверняка кишит людьми. И тут появится Барон.

Ори представил себе, как эффектно он появится. И с какой отвагой. И даже пожалел, что не увидит. Из окна второго этажа вылетит веревка с крюком и зацепится за подоконник в доме судьи. По ней, в новом шлеме и защитном жилете, проползет Барон и сбросит Старой Вешалке веревочную лестницу. В холле Барон привяжет свой заряд к перилам нижнего пролета и запалит длинный шнур. Потом, полив маслом лестницу и бросив спичку, чтобы запереть внизу как можно больше милиционеров, Барон издаст торжествующий рев и побежит наверх, а рядом – Вешалка с дискометом наперевес.

Внутренняя гвардия вышлет к лестнице разведывательный отряд, и тут… о, Ори хорошо представлял себе изумление, которое они испытают при виде Барона, и решимость, с которой они кинутся на него. Он будет стрелять и пятиться, заманивая их. Как они поразятся, увидев нацеленные на них пистолеты, квадратные плечи, бронежилет и новый шлем, точную копию настоящего, со всеми заклепками-шрамами, шлем – голову быка.

– Торо! – завопят они. – Торо!

Или уже вопят?

Даже клипейцы испугаются, столкнувшись нос к носу со знаменитым бандитом, изобретательным творцом столь многих смертей и мятежей. Придется им нападать. Ори плотнее прижал ухо к доскам, припорошенным остатками штукатурки. За ними шла какая-то возня.

– Они идут, – сказал Торо за его спиной. – Пора.

Ори услышал, как кто-то приближается бегом. Он достал свой многоствольный револьвер и отметил, что его руки нисколько не дрожат.

– Пора, ну же, – повторил Торо.

Ори знал: клипейские гвардейцы как раз должны пробегать мимо заложенного Бароном заряда, не видя ничего, кроме пожара внизу и фигуры быка, который бежит впереди них, отстреливаясь и мотая головой, так что рога со звоном ударяются о стены. Ори вспомнил, как он помог Барону застегнуть шлем.

– Что-нибудь видишь? – спросил он тогда, и Барон ответил:

– Достаточно, чтобы убивать.

Или умереть. Но Ори знал, что Барону все равно.

Старая Вешалка, как условлено, должен был расстрелять милиционеров-кактов из дискомета и только потом взяться за остальных; рядом с ним – настоящий снайпер, переодетый быком Барон. Вместе им следовало отвлекать милицию. Торо еще раз повторил, что время пришло.

Но оно еще не пришло, хотя могло прийти в любую секунду. Ори напрягся. «Шаг, еще шаг, два, три, быстро, быстро, еще шаг, огонь».

– Пора, – снова сказал Торо и на этот раз не ошибся.

Прогремел взрыв. Загудел, распространяясь, огонь, дождем посыпалась штукатурка, со стен вокруг Ори полетела пыль, с яростным грохотом заскакала по полу разная домашняя утварь: это заложенная Бароном бомба снесла лестницу, отрезав сражавшихся внизу от второго этажа. Комната, где ждал Ори, оказалась в изоляции.

– Пора, – сказал Торо, делая шаг.

И Ори, сунув за пояс пистолет, встал рядом с боссом, а тот весь подобрался, присел и вдруг с яростным ревом прянул вперед и вонзил рога – нет, не в белый свет, как всегда, а самым что ни на есть обычным способом ударил ими в стену. Она тут же рухнула. Торо шагнул в пролом, Ори за ним, и вот они, белые от известки, обсыпанные кусками дранки, оказались в комнате соседнего дома, где на них с удивлением смотрели мужчина и женщина.

Спокойствие не изменило Ори. Время словно застыло. Движения его стали ленивыми. Он шел как сквозь воду.

В комнате тепло, повсюду картины и гобелены, богато украшенная мебель, камин, на кушетке женщина и мужчина, еще один, нет, двое мужчин стояли и смотрели на клубы извести, на дыру в стене, из которой вылезли Ори и Торо. Звучала музыка. Кто-то задвигался: человек в вечернем костюме легко, как кот, прыгнул к ним, так что взлетели фалды его фрака, и выбросил вперед трость, из которой выскочил похожий на стальной коготь клинок. Он был совсем рядом, и Ори, вскидывая свой пистолет, без всякого страха думал лишь о том, удастся ли вовремя поднять оружие и остановить нападающего.

Торо фыркнул. Наклонив голову, он боднул воздух и на расстоянии вонзил в телохранителя рога. Тот с двумя маленькими дырками в груди, обливаясь кровью, закрыл глаза и умер у ног Ори.

Ори задвигал пистолетом: шаг, шаг, прицел, один, два, угол, угол. Он услышал крик. Второй телохранитель, вскинув вверх руки, кричал:

– Сулион! Сулион!

Ори застрелил и его.

Осведомитель лежал на полу, из аккуратного отверстия в голове текла кровь. Мужчина и женщина сидели и совершенно спокойно смотрели на труп. Торо навел на них свой кургузый пистолет и взглянул на Ори белыми стекляшками глаз.

Разумеется, литая металлическая морда ничего не выражала. Никто не приказывал Ори убивать Сулиона. Он посмотрел на тело и не нашел своему поступку никаких оправданий. Что это было, паника? Или он сделал это нарочно? За что он ему отомстил? Ори не знал. Он не дрожал, как и прежде.

Торо кивнул на дверь: «Сторожи». Ори переступил через труп Сулиона.

В конце коридора зияла рваными краями обугленная дыра. Внизу шел бой. Ори спросил себя, кто из его друзей еще жив. Подпитанный маслом огонь обвивал стены, как плющ. Через считаные минуты либо дом вспыхнет весь, либо милицейские маги залатают брешь, пробитую в нем бандитами.

– У нас мало времени, – сказал Ори. Он стоял рядом с Торо, напротив двух людей, которые все еще сидели у камина, и смотрел на них.

Из трубы вокситератора неслись звуки виолончели, прерываясь шипением, когда в воске оказывалась трещинка. Мужчине было за пятьдесят, он был широк в кости, мускулист, хотя и склонен к полноте, одет в шелковый халат. Лицо спокойное, умное. Он так пристально смотрел на Быка и Ори, что тот сразу понял: в его голове зреет план. Мужчина держал за руку женщину.

Его ровесница – так, по крайней мере, свидетельствовала история – отличалась абсолютно гладкой кожей. Волосы ее были белы, как пух. Лицо женщины Ори видел на сотнях гелиотипов. Она держала глиняную курительную трубку, тонкую, как пальцевая кость. Из чашечки еще шел пряный дым. На женщине была только шаль. Она не ежилась от страха, не хмурилась и не смотрела с вызовом. В ее взгляде было то же спокойствие исследователя, что и во взгляде ее любовника.

– Я вам заплачу, – сказала она без малейшей дрожи в голосе.

– Заткнись, – велел ей Торо. – Мэр Стем-Фулькер, пришла пора заткнуться.

Мэр Стем-Фулькер. Ори овладело любопытство. Не гнев, не отвращение и не жажда мести, а именно любопытство. Вот женщина, которая учинила бойню на «Парадоксе», из-за которой количество переделанных все росло и росло. Вот женщина, которая заключала тайные сделки с партией Дикобразов, так что погромы ксениев сходили им с рук. Вот женщина, которая в каждую официально разрешенную гильдию посадила своего информатора. Она возглавляла насквозь прогнившее правительство, при котором обнищание одних и казнокрадство других росли, как плесень. На ее совести была развязанная война. Мэр Элиза Стем-Фулькер, Госпожа Кробюзония, Матерь партии Жирного Солнца.

– Вы знаете, что живыми вам отсюда не выйти, – сказала она. Ее голос звучал ровно. Она даже подняла трубку, как будто собиралась еще покурить. – А я могу дать вам пропуск.

В голосе женщины не звучало надежды. Она посмотрела на своего любовника, и что-то промелькнуло меж ними. «Прощаются, – подумал Ори, и впервые за весь вечер что-то шевельнулось в его душе, какое-то сложное чувство, которое он не смог распознать. – Она знает».